Хочу сравнить два фильма о Сократе – итальянский 1971 г. и советский 1991 года. Сначала о внешней стороне обоих продуктов.
Оба фильма страдают греками, бритыми, будто римляне, и расхаживающими между них варварами в штанах. Итальянский фильм, обладая гораздо большим бюджетом, не пользуется им – чего только стоит храм Афины, нарисованный на фанерке! А чувак с кифарой – вообще ёбаный кринж! Мне так стыдно в последний раз было в 9 классе, когда я взял в руки гитару одноклассника и заявил, что умею играть. Декорации зданий выглядят какими-то чересчур прилизанными. Не знаю, сколько им должно было быть на момент событий фильма, но вряд ли бы они так выглядели в воюющем/послевоенном городе. Что до музыкального оформления, то здесь есть попытки в аутентику, не во всём удачные, но заслуживающие внимания.
Советский фильм, снятый, когда всё катилось в пизду, понимает свою дешевизну и пытается вырулить, играясь с кадром. По этой причине он снят гораздо интереснее первого, хотя скучнее по содержанию. Впрочем, всеми грехами перестроечного кино техническая часть тоже страдает. Декорации отдают постапокалипсисом, что перегибает палку даже для войны, но ты прощаешь это фильму, учитывая его бюджет. Музыка здесь – уже не попытка сделать что-то “по мотивам” Древней Греции, это реальные древнегреческие композиции в синтезаторной обработке. Правда, все из них созданы гораздо позже описываемого времени, но других и не сохранилось. Исключение здесь составляет лишь главная тема фильма – душевная симфония в ритме сиртаков, она заела у меня в голове сразу после просмотра фильма, но сейчас уже подзабылась. Нарезка моментов из жизни Сократа, сопровождаемая ею в концовке – так и вообще лучшее, что есть в фильме.
Теперь перейдём к внутреннему наполнению. По правде говоря, своей цели не добился ни один из фильмов. Оба они страдают известной болезнью байопиков, в которых изображается жизнь умных людей или считающихся таковыми. Ни Росселини, ни Соколов не видят персонажа за цитатками. Вместо того, чтобы из цитаток выводить персонажа, представляя, как он поведёт себя в той или иной ситуации, оба они сыплют цитатками по поводу и без, как будто перед нами не живой человек, а ходячий пацанский паблик. Самый кринж тут у Соколова, когда Сократ, выпив чашу с ядом, начинает изрекать то, что недоизрёк за весь прошлый хронометраж. И это всё при том, что чисто текстуально оба режиссёра видят Сократа в целом верно! Справедливости ради, попытки выводить личность персонажа из текста тоже имеются. Это особенно видно по различиям сцен с одеждой. У Росселини Сократ сам вызывается надеть чистую одежду после омовения, чтобы избавить своих близких от лишних забот. У Соколова он, напротив, поначалу встаёт в позу, дескать «я всю жизнь в одних шмотках проходил, дайте уже и умереть в них», но потом всё-таки выходит в белых одеждах.
В сцене отказа от побега мотивация итальянского Сократа выглядит тупее из-за того, что он весь фильм напоминает о своей законопослушности – а ведь здесь прямым текстом заявляется, что закон позволял ему смягчить наказание! В советском варианте он отказывается от всего этого лишь потому, что…играется в Иисуса! Это тоже тупо, но не так противоречиво, как у итальянца. Всю вторую половину фильма он больше похож на какую-то ходячую икону, чем на живого человека (и режиссёр, судя по всему, акцентирует на этом внимание!) – а ведь в первой он казался живее из-за меньшего количества цитат, чем в фильме 1971 года. Но советский фильм основан на пьесе, из-за чего сильно страдает театральщиной. И всё это приводит к тому, что живее персонажи выглядят именно в фильме Росселини, пестрящем цитатками!
В «Сократе» Росселини акцент делается на взаимоотношениях философа со своими учениками. И по крайней мере Критон среди них выделяется. Здесь он правильно показан самым старшим из учеников, но ему явно далеко до ровесника Сократа, коим Критон был в действительности. Вроде бы та же самая проблема есть и в фильме 1991 года, но персонажи здесь слишком блёклые, чтобы их можно было отличить друг от друга – а ведь итальянский фильм я смотрел в одноголосом переводе! Правда, здесь ярким персонажем является гетера Феодота, любовница покойного на момент событий фильма Алкивиада, но ей крайне не хватает экранного времени для раскрытия. В итальянском фильме народ Афин представлен, по сути, только на суде, но здесь по крайней мере ясно, почему он осудил философа на смерть, ведь тот постоянно доёбывается до окружающих. В советском фильме народ появляется в виде всяких там гончаров – но мельком, как будто только для того, чтобы Сократ по сюжету успел с ним побеcедовать. За что народ так не любит Сократа – неясно, скорее ему на него просто похуй. Спишем всё на придворные интриги сильных мира сего и козни завистников в лице Анита-Мелета-Ликона – им здесь уделяется львиная доля времени, что почти не влияет на узнаваемость образов. Запоминается, по сути, только Мелет – но если у Росселини он молодой и горячий средиземноморский парень, который давно препирается с Сократом, то в здесь он какой-то дёрганый, зашуганный и управляемый – что делает его игрушкой в руках Анита и Ликона, которые являются настоящими злодеями этого фильма. По сути, он не желал зла Сократу, но психанул, когда тот назвал его стихи дерьмом (кстати, почему трагический поэт читает застольные стишки?), а с суда после его завершения уходил, терзаемый угрызениями совести.
За что убили Сократа
Какую цель преследуют режиссёры? Судя по всему, Росселини хотел запечатлеть последние дни жизни интересной исторической личности. Это ему не совсем удалось, но конфликт уровня семейной драмы передать получилось. Героев фильма нельзя назвать носителями каких-то глубоких идей, вокруг которых можно было бы закрутить конфликт и поставить важные вопросы, но они, по крайней мере, запоминаются. Здесь и Ксантиппа, глуповатая, но почти не кажущаяся сварливой – она просто переживает за своего мужа, выискивая его по закоулками. И Тридцать тиранов, вершащих свои тёмные дела где-то на фоне – они не мешают основному сюжету и просто уходят со сцены, когда наступает их срок. И сам Сократ, окружённый учениками во главе с Критоном – они собираются вместе и обсуждают какие-то вопросы, а какие именно, для самого фильма, похоже, даже не особо важно. И юноша Мелет, которого оскорбляют слова Сократа – он тупой гопник, он не понимает Сократа, он просто делает то, во что верит. Тут почти не над чем задуматься, это просто проходной фильмец, в меру милый, в меру трешовый, за которым можно скрасить свой вечер.
Соколов же явно замахивается на большее. Картина начинается с закадрового голоса Сократа, вещающего из глубины веков – и это уже интересно. Сам актёр Григорий Аредаков гораздо больше похож на известные нам бюсты Сократа, чем Жан Сильвер, поэтому подсознательно от фильма ожидаешь большего. Поначалу нам представляют некоторых персонажей, но потом забывают, так что, когда речь идёт о тех, кого не представили, ты слабо понимаешь, где кто. С порога режиссёр бросает нам в лицо самоиронию – голос Сократа усмехается, видя, что его опять вытащили на сцену и приписывают ему всё, что хотят, как это уже делали и Аристофан, и Платон, и Ксенофонт, и много кто ещё. Это уже интересно, и ты с нетерпением ждёшь дальнейших выводов. Далее следует много диалогов, призванных донести нам взгляды Сократа автора. Тридцать тиранов почему-то здесь названы олигархами. Не потому ли, что слово «тиран» себя зашкварило в глазах масс, а «олигарх» ещё кажется новым, незнакомым и политически нейтральным? Какая ирония, учитывая то, что произойдёт всего через несколько лет! В разговорах с Павсанием и Критием Сократ поначалу будто бы выступает сторонником демократии, что странно, но впоследствии мы понимает – он просто ярый патриот, а многоголовый тиран ака массы ничем не лучше одноголового. Взамен он ничего не предлагает, кроме абстрактной мудрости, порой ударяясь в скептицизм, как моя бабка, когда у неё кончаются аргументы в споре. Помимо этого, поднимает он и вопросы просвещения, напоминает, что правитель – раб своей власти. Было бы хорошо, если бы мы не знали, что в действительности Сократ топит за аристократию и родовое право. Пару раз, правда, Сократ цитирует Аристиппа и Феодора, что интересно с точки зрения преемственности школ. За отказ участвовать в несправедливом суде над Леоном Саламинским Критий пленяет Сократа. В чём именно состояла несправедливость, нам не объясняют, показывают только, что он давний друг Сократа, который умирает у него на руках от яда, – это наводит философа на мысль, что и его могут отравить. Придворные интриги, Сократа выпускают, тиранов свергают, но у многих (Анит и Ликон) остаётся осадочек, напоминающий о его общении с тиранами. Всем нам известный суд, речь Сократа на котором более проникновенная, чем в итальянском фильме, но более дающая понять, что Сократу пизда. Всем известные сцены в тюрьме, в которых исусскость взлетает до невиданных высот, смерть. Ради чего же мы всё это смотрели? Какой вывод нам предлагает Сократ автор? Вывод просто – унылое морализаторство в духе «жывипасовисти!!!111», которое рушит всю картину. Посоны, ахуеть, оказывается, что единственное великое открытие, которое человечество совершило за 2500 лет со смерти Сократа – это то, что божок, который говорил у него в голове, назывался совестью! Нет, конечно, мою бабку подобные умозаключения могут заставить всплакнуть. Ну ладно, признаюсь, фильм обставил это всё так, что и я не удержался, однако уже в следующую секунду пришло понимание, до какой же степени всё это убого.
Ну что сказать в итоге? Обоим фильмам как целостным произведениям я ставлю около 6 баллов из 10, но итальянский из них двух стоит, возможно, чуть выше.