Существует два способа для учёного быть философом науки: первый — это, разумеется, писать мемуары и труды, относящиеся к этой дисциплине; второй, присущий немногим из самых великих и в любом случае самых оригинальных, — это заниматься наукой, вдохновляясь новыми представлениями не только о природе, но и о самой науке, о взаимоотношениях научного знания с его объектами, о методе исследования; словом, реформировать науку в самом процессе её практики. Ампер был философом науки в первом смысле, и можно было бы утверждать, что он был им и во втором; но так как эта дискуссия неизбежно вышла бы за рамки данного краткого изложения, я ограничусь рассмотрением Опыта о философии наук.

Это произведение относится к самому позднему периоду творчества автора: первый том был опубликован в 1834 году, второй, хотя полностью завершённый Ампером, вышел лишь в 1843 году, через семь лет после его смерти. Довольно любопытно, что книга целиком посвящена классификации наук: на пороге старости, которую он не успел познать, Ампер вновь обратился к энциклопедическим замыслам, вдохновлявшим его в подростковом и юношеском возрасте.

Мысль Ампера была чрезвычайно богатой и разнообразной; в ней напрасно было бы искать систематическое единство, и Опыт можно расположить сразу на нескольких линиях размышлений, ни одна из которых, по правде говоря, не является собственно «научной», но все они восходят к философским изысканиям Ампера. Хотя, кроме этого Опыта, он не опубликовал ни одного философского труда, философии он посвятил много времени: преподавал её и подробно излагал свои идеи письменно, в особенности в переписке с Мэном де Бираном. Это позволяет составить достаточно ясное представление о его главных темах исследований и размышлений, а также о тех тезисах, к которым он более всего склонялся. И именно здесь мы должны искать ключи к пониманию этой классификации наук.

Ампер является спиритуалистом в двойном смысле. По отношению к миру он — деист, и даже теист: он верит в присутствие божественного порядка в природе. Но прежде всего он спиритуалист во втором смысле: он верит в существование, устойчивость и онтологическую независимость духа, или индивидуальной души; он утверждает, в согласии с целым направлением мыслителей, весьма живым в его эпоху, что это существование удостоверяется в самосознании, в прямом, sui generis опыте, который каждый человек получает от того, что он есть «я». Ссылаясь охотно на Декарта, Ампер характеризует «я» через мысль, понимаемую в картезианском смысле, — всё то, что происходит в нас таким образом, что мы это осознаём, то есть чувствовать или хотеть так же, как знать или рассуждать.

---

Будучи спиритуалистом, Ампер в большей или меньшей степени склоняется к идеализму; но он сопротивляется ему довольно решительно. По-видимому, в силу своих склонностей и опыта физика, он весьма отчётливо отстаивает реалистические тезисы, когда речь идёт о познании природы: он не только считает само собой разумеющимся существование природы, в соприкосновении с которой дух должен учиться, но и мыслит мир как существующий со своей логической структурой; он говорит, что не только объекты опыта существуют, но и их отношения существуют, и что не следует смешивать эти отношения с тем знанием, которое мы о них имеем, добавляя, что было бы абсурдно, например, утверждать, будто законы Кеплера не существовали до Кеплера.

В переписке с Мэном де Бираном этот реализм проявляется в утверждении, что в жизни сознания существует уровень, или инстанция, восприимчивая; есть данные, которые мы осознаём прежде, чем узнаём, что мы есть «я», сознающее свои действия. Эта комбинация спиритуализма и реализма естественным образом приводит Ампера к своего рода дуалистической диалектике, которую мы как раз и находим в действии в его классификации наук. Она выражается прежде всего в фундаментальном делении классификации: на науки ноологические и науки космологические. Первые — это те, которые относятся к духу и ко всем его произведениям, включая жизнь в обществе, — рассматриваемому как особое царство.

Но дуалистический постулат, в более тонкой форме, пронизывает всю классификацию и определяет её принципы.

В одном смысле процедура классификации носит индуктивный характер: науки различны, потому что различны их объекты, и поэтому нужно прежде всего перечислить науки, следуя этому объективному многообразию; но вместе с тем появляется идея «точки зрения», то есть выбора мыслителем перспективы на объект. И один из принципов классификации состоит в том, что можно a priori перечислить возможные точки зрения на любой объект, каким бы он ни был, а именно: a) автопли́ческая, b) криптористи́ческая, c) трономи́ческая, d) криптологи́ческая, что, в общих чертах, означает следующее:

a) инвентаризация наблюдаемых элементов объекта;
b) поиск и выявление скрытых элементов с целью дополнения описания;
c) вариации объекта и законы этих вариаций;
d) каузальное объяснение вариации посредством ссылки на скрытые элементы.

Именно на этих принципах Ампер возводит ту удивительную конструкцию, которой является его классификация наук.

---

Базовая единица классификации, соответствующая тому, чем является вид в биологических науках, — это эпистемологическая единица, образуемая объектом, рассматриваемым под определённой точкой зрения. Ампер называет её «наукой третьего порядка». Эти науки третьего порядка группируются в четвёрки, каждая из которых образует «науку первого порядка», причём каждая четвёрка соответствует применению четырёх фундаментальных точек зрения к одному и тому же объекту. В свою очередь, науки первого порядка группируются в четвёрки, каждая из которых составляет «отдел», и в каждом «царстве» имеется четыре отдела. Таким образом, в каждом царстве насчитывается шестьдесят четыре науки третьего порядка, сгруппированные в шестнадцать наук первого порядка, которые, в свою очередь, объединяются в четыре отдела. На деле существуют также промежуточные ступени (науки второго порядка и подотделы), которые позволяют выстроить строго дихотомическую структуру, но их роль второстепенна и в основном формальна.

Примеры: В космологических науках геология является наукой первого порядка, относящейся к отделу физических наук; она делится на четыре науки третьего порядка: физическую географию (точка зрения автопли́ческая), минералогию (криптористи́ческая), геономию (троно́мическая), теорию Земли (криптологи́ческая). В ноологических науках социальная экономика является наукой первого порядка, входящей в отдел политических наук; она, в свою очередь, делится на четыре науки третьего порядка, каждая из которых имеет своим предметом, под определённой точкой зрения, изучение богатств общества.

Я хотел бы кратко прокомментировать эту классификацию с двух точек зрения, под которыми её может рассматривать современный читатель: (1) Выделить общие характеристики классификации и, в этом отношении, по очевидным причинам, провести сравнение с классификацией Огюста Конта. (2) Остановиться на некоторых деталях — одни из них интересны, другие же совершенно озадачивают, — чтобы передать то совершенно оригинальное впечатление, которое испытываешь, читая этот Опыт.

— I — 

a) Первое, что следует подчеркнуть, — это подлинно энциклопедический характер классификации; все формы интеллектуальной деятельности находят у Ампера своё место, включая метафизику, теологию, психологию, которые Контом исключались. Это объясняется не только философским выбором Ампера, но и той исключительной широтой ума, которая является одной из наиболее ярких черт его гения.
b) Классификация Ампера учитывает как техники, так и науки; различие между практическим и теоретическим не выступает как универсальный принцип классификации; оно появляется лишь в деталях, пересекаясь с разграничением «точек зрения». Здесь трудно не увидеть известный архаизм, поскольку строгая контовская дистинкция между наукой и её приложением в большей мере соответствует привычкам и нормам современной рациональной мысли.
c) Классификация Ампера внеисторична; он не игнорирует прогресс наук и его значение, но понятие прогресса не входит в классификацию и не указывает её направления. В лучшем случае можно сказать, что классификация ожидает прогресса, так как некоторые её ячейки ещё пусты и должны быть заполнены будущими исследованиями. И вновь контраст с Контом очевиден, и возникает вопрос, не в пользу ли Конта это сравнение: даже если сомневаться в законе трёх стадий, становление современной науки — событие столь важное в истории мысли, что можно спросить, разве всякая эпистемологическая проблема не является в то же время исторической, поскольку трудно рассматривать её, не учитывая этого становления.
d) Наконец, остаётся деление наук на два «царства». В этом пункте позиция Ампера сильнее. Даже если не разделять его спиритуалистических убеждений, выбор такого деления отнюдь не исключается современным состоянием знаний и исследований: в конце XIX века наука, казалось, двигалась в контовском направлении, когда науки о человеке развивались в продолжение наук о природе, перенося их методы в максимально возможной степени. В нынешнем положении дел очевидно, что многие школы, весьма различные между собой, фактически и по праву утверждают автономию «ноологических» наук, при том что их соотнесённость с «космологическими» науками представляется не очень ясной; и, в частности, наблюдается замечательное явление непосредственного применения математических методов к наукам о человеке, что полностью исключалось принципами Конта, но вовсе не кажется абсурдным в системе Ампера.

— II — 

Если перейти к деталям, впечатление оказывается весьма противоречивым. Как бы ни утверждал Ампер, применение его классификационной сетки, сколь бы обоснованной она ни была, приводит к искусственным делениям, о чём достаточно явно свидетельствует изобилие неологизмов. Вот пример: онтология — это ноологическая наука первого порядка, относящаяся к отделу философских наук; она, как и положено, делится на четыре науки третьего порядка, а именно: онтолетику, естественную теологию, гипарктологию и теодицию. 

Итак, онтолетика «ограничивается объяснением того, как существуют иные существа, кроме нас, и наши собственные явления», тогда как в гипарктологии «речь идёт не о существовании этих существ вне нас, а о природе и атрибутах этих существ»; трудно приписать большой реальности такому различению, хотя на деле комментарии Ампера к определению гипарктологии весьма интересны в отношении его представления о физическом мире. Зато логика его классификации порой приводит Ампера к тому, что он изолирует и характеризует научные дисциплины, которые в его время едва существовали, но в наше время проявились с более или менее выраженной самостоятельностью. Отбросим кибернетику — ибо под этим словом Ампер понимал не то, что Н. Винер, — и выделим несколько достаточно примечательных примеров.

Вот первый пример: в отделе физических наук встречается наука первого порядка — технология; среди четырёх наук третьего порядка, которые она объединяет, мы находим индустриальную цедориситику; речь идёт, объясняет Ампер, о технике, целью которой является оптимизация прибыли и минимизация убытков данного предприятия посредством расчёта всех измеримых элементов, относящихся к этому предприятию. Во времена Ампера «цедориситиков» наверняка было немного; теперь их обычно готовят в университетах и «гранд-эколях».

Второй пример: в отделе медицинских наук, в рамках науки первого порядка физико-медицинской, встречается наука третьего порядка, которую Ампер называет френигиетикой, задачей которой является изучение патологических явлений, возникающих вследствие психологических обстоятельств; весьма примечательное предвосхищение того, что мы теперь назвали бы «психосоматической медициной», автономия которой, возможно, ещё более возрастёт в будущем.

И наконец, третий пример: в отделе ноотехнических наук встречается наука первого порядка — глоссология, наука о коммуникации посредством языка, которая, согласно определению Ампера, довольно точно соответствует тому, что мы назвали бы «лингвистикой»; она объединяет, разумеется, дисциплины, существовавшие во времена Ампера, но с очень ясной и для того времени весьма новой идеей их эпистемологического единства.

Таким образом, Опыт о философии наук Ампера предстает произведением весьма своеобразным, во многих отношениях сбивающим с толку, но в других — очень притягательным, и тем самым весьма показательным для одного из самых оригинальных умов, след которых сохранила история мысли.

Жак Мерло-Понти