Одной из первых книг, которые я купил (и прочитал), когда начал покупать книги сам, а не просто брать их в библиотеке, была «История Венеции» Дж. Дж. Норвича. Я нашёл её очень интересной, но теперь, без сомнения, почти всё из неё забыл, ведь прочитал я её довольно давно. Поэтому я обрадовался, увидев, что в серии ITRL появилась «История Венеции» другого автора — написанная гуманистом XVI века (см. мой пост о его сборнике стихов несколько лет назад); мне было любопытно, как выглядела бы история Венеции с его точки зрения. С другой стороны, я постарался не возлагать слишком больших ожиданий, так как всё ещё помнил своё знакомство с «Историей Флоренции» Бруни из той же серии (см. мои тогдашние посты). Ранняя история Флоренции там описана очень кратко, тогда как события, бывшие для Бруни недавним прошлым, изложены с чрезмерной, по моим меркам, детальностью.

«История Венеции» Бембо оказалась книгой того же рода. Как объясняется во введении (стр. ix), до него один автор уже написал историю Венеции от её основания до своего времени — до 1487 года; несколько десятилетий спустя венецианское правительство наняло Бембо, чтобы он написал продолжение, охватывающее события с того момента, где закончилась предыдущая хроника. Таким образом, труд Бембо охватывает менее тридцати лет — с 1487 по 1513 год. Это не совсем то, что мне хотелось бы: во-первых, потому что он вдаётся в большее количество подробностей, чем мне интересно, а во-вторых, потому что (насколько я смутно помню из прочитанной когда-то «Истории» Норвича) к тому периоду, о котором пишет Бембо, лучшие годы Венеции уже давно остались позади. Византийская империя пала, и вместе с ней рухнула значительная часть венецианского влияния в восточном Средиземноморье; Венеция всё ещё владела несколькими греческими островами, но защищать их от турок становилось всё труднее; её положение главного посредника в торговле восточными товарами с Европой стремительно теряло значение из-за открытия прямых морских путей в Индию, Америку и так далее; и если когда-то Венеция гордо восседала на своих островах и лагунах, презирая сушу, полностью сосредоточившись на море и торговле с Востоком, то теперь она всё больше превращалась просто в одно из множества мелких итальянских государств эпохи Возрождения, вечно втянутых в хаотическую череду войн со своими соседями — за крошечные города и жалкие клочки территории. Если бы мне пришлось выбрать, о каких тридцати годах венецианской истории я хотел бы прочитать книгу, я бы, пожалуй, выбрал что-нибудь более раннее 🙂

Тем не менее книга Бембо оказалась не столь скучной, как я опасался. Когда он описывает военные действия, неизбежно возникает перенасыщение скучными деталями о битвах и походах; но в книге есть множество других, куда более интересных вещей, и читать её было вполне приятно, если делать это умеренными дозами. Во введении приведён любопытный биографический очерк о самом Бембо; оказывается, у него даже был роман с Лукрецией Борджиа (стр. x). Там же содержится интересное обсуждение цензуры книги Бембо: венецианские политики рассматривали её как официальную историю своего государства и потому внесли правки в некоторые места, где они выглядели не в лучшем свете (стр. xii).

I Tatti Renaissance Library. Том 28 (2007)

Книга I

После нескольких вводных замечаний Бембо сразу погружается именно в тот скучный военный рассказ, которого я и опасался. Соседний властитель по имени Сигизмунд затевает с Венецией конфликт из-за прав на добычу полезных ископаемых и торговлю (1.3–4); это приводит к военным действиям в Тироле, и события некоторое время колеблются туда-сюда, не становясь при этом особенно интересными. В конце концов Сигизмунд «утомляется от расходов на войну» (1.29), и заключается мир. Окончательный результат после посредничества папы (1.55) сводится, по сути, к восстановлению прежнего положения вещей. Тем не менее, и в этой части книги встречаются любопытные места. Бембо описывает новый тип осадного оружия (1.8): «Железные шары, не особенно прочные и наполненные смолой и дегтем, поджигали изнутри и метали из осадных катапульт». Другое новшество, о котором он пишет, — это огнестрельные ружья (1.48); в отличие от пушек, уже известных его читателям, эти ружья «сделаны из железа и переносятся одним солдатом […] с заряженной пулей их поднимают на плечо и направляют на врага». Звучит скорее как современный гранатомёт 😛 Есть очень драматическая сцена из войны (1.25): капитан, пытаясь помешать своим охваченным паникой солдатам отступить через мост, приказывает разрушить его, надеясь, что это заставит воинов яростнее защищать позиции. «Но всё вышло совсем не так, как он ожидал, ибо страх обычно не способствует здравому рассудку. […] Когда они увидели, что моста нет, почти все бросились в реку и погибли». Такое происходит в этой книге довольно часто: видно, что Бембо — прежде всего писатель, а уже потом историк; поэтому ему постоянно удаётся создавать яркие, живописные и драматические сцены даже посреди событий, которые сами по себе были бы скучны.

Когда война заканчивается, внешнеполитические дела становятся разнообразнее и интереснее. Вот печальная история Катерины Корнаро, венецианки, вышедшей замуж за короля Кипра и правившей островом после смерти мужа и сына. Венецианцы успешно принуждают её передать остров им и вернуться домой (главным аргументом было то, что она всё равно не сможет защитить Кипр от вероятного турецкого вторжения); 1.35–41. (Она умерла в 1510 году; Бембо описывает её великолепные похороны в 10.49). Мы видим визит императора Фридриха в Италию (1.45). Дочь венецианского сенатора выходит замуж за иллирийского принца (1.47), который, судя по его статье в Википедии, вошёл в историю как основатель первой типографии в Сербии. Бембо сообщает о рождении «двуглавого ребёнка» в 1488 г. (1.37): «У каждого из двух голов были собственные шея и плечи». Зимой 1490/91 гг. было так холодно, что море вокруг Венеции замёрзло; можно было попасть в город пешком, и «лошадей ради забавы выводили на центральный и самый широкий канал города» (1.50). Это вызывает у меня ностальгические воспоминания о детстве, когда зимой я ходил пешком на остров посреди озера Блед, когда оно замерзало. Увы, кажется, уже давно лёд там не становится достаточно прочным, чтобы идти по нему, и кто знает, случится ли это снова при нынешнем глобальном потеплении.

Иногда встречаются любопытные фрагменты законов того времени. Оказывается, по венецианскому праву воровство каралось мягче, если вор происходил из того же дома, что и жертва: «В результате дерзость рабов и постояльцев возросла», и в 1490 г. эту льготу отменили (1.49). Есть также интересные абзацы о переменах в конструкции урн для голосования, чтобы никто не мог видеть, как проголосовали другие (1.58–60). В какой-то момент два политика предлагают то, что выглядит как ранняя форма социального обеспечения, но правительство обвиняет их в стремлении просто купить популярность и отправляет их в строгую ссылку (1.61–62). Я думал, что в Венеции около 1500 года уже не было рабов, но они упоминаются несколько раз: 1.31 (рабам обещают свободу, если они донесут на хозяев, нарушающих законы о роскоши); 1.49 (в отношении воровства законы для рабов приравниваются к законам для людей, которые не являются членами семьи).

Книга II

Почти вся книга посвящена войне, которая произошла в 1494–1495 годах и вовлекла ряд итальянских государств. Как обычно в подобных случаях, описание самой войны показалось мне скучным, но подготовка к ней и её завершение были отчасти интересны. Конфликт начался между Неаполитанским королевством и Миланским герцогством; последнее затем пригласило французского короля Карла вмешаться, убедив его, что он имеет право претендовать на Неаполь (2.3). Война разворачивается в хаотичном стиле, типичном для истории итальянского Ренессанса, и спустя некоторое время Карл оказывается в состоянии войны уже против альянса (2.32), состоящего из Неаполя, Папского государства и — что сбивает с толку — самого Миланского герцогства (которое, наблюдая успехи Карла и рост его влияния в Италии, встревожилось; 2.29), а также Венеции (которая поначалу была союзницей Карла).

Теперь уже Карл начинает беспокоиться, что не сможет вывести своё войско из Неаполя обратно во Францию, да к тому же у него заканчиваются деньги, поэтому они заключают мир (2.63). «Король тем скорее был склонён утвердить этот мирный договор и по другой причине — потому что швейцарское войско, гораздо более многочисленное, чем он сам просил, наконец выступило из дома, чтобы помочь ему в войне» (2.63); у него не было средств заплатить этим наёмникам, и он хотел иметь удобный предлог, чтобы распустить их, сославшись на то, что они прибыли уже после окончания войны. Забавное замечание о французских войсках, осаждённых в Новаре (2.62): «Многие из них умерли […] оттого, что пили воду, к которой французы и немцы совершенно не привыкли». Можно предположить, что настоящей причиной было то, что вода содержала массу бактерий, которых обычно не бывает в напитках, проходящих процесс брожения — таких как пиво и вино.

Книга III

Война, которую я считал законченной к концу предыдущей книги, похоже, всё же продолжается; хотя бы потому, что французские войска всё ещё находятся в разных частях Италии. В 3.11–15 есть интересная история: Пиза, подвергшаяся нападению со стороны Флоренции, предлагает признать власть Венеции в обмен на защиту от нападающих (что, думаю, прекрасно иллюстрирует тот факт, что любое правительство по сути представляет собой разновидность мафиозной «крыши» 😛 — и, собственно, подобные ситуации повторяются в этом томе снова и снова: все, кому не лень, просят Венецию «покровительства»). Бембо передаёт ход дебатов в венецианском сенате, который поначалу благосклонно относится к предложению, но затем отвергает его, рассудив, что Пизу будет слишком трудно защищать, так как она со всех сторон окружена врагами Венеции, а добраться до неё из других венецианских владений можно лишь через земли противников.

Мне было забавно узнать, что на Адриатическом побережье (3.6) есть город Монополи. Надеюсь, их мэр будет похож на дядюшку Пеннибэгса 😛 В главах 3.6 и 3.9 упоминается некий капитан Пьетро Бембо, но наш автор не уточняет, приходится ли он ему родственником. Отец автора, Бернардо Бембо, появляется в 3.70, поскольку в 1490-х годах занимал высокий пост в венецианском правительстве. Феррандино, король Неаполя, женится на своей «сводной тёте» в 3.21 («он взял в жёны Джованну, дочь своего деда Ферранте и сестру своего отца Альфонсо по другой матери»). Эта идея кажется чуть менее дикой, если прочитать страницу Феррандино в Википедии: «На момент свадьбы Фердинанду было 27 лет, а Джованне — 18». В качестве приятного и слишком редкого отвлечения от бесконечных описаний войн и дипломатических дрязг представлен абзац о первом появлении сифилиса («французской болезни») в Венеции в 1497 году (3.43).

Интересный анекдот содержится в 3.70: некие лица предложили план убийства французского короля Карла, но венецианское правительство отвергло его, в неожиданном порыве благородства: «Республика никогда не прибегала к подобным уловкам против своих врагов, хотя часто могла бы это сделать, и не собирается начинать теперь». Это меня удивило, поскольку я всегда представлял себе Венецианскую республику как государство тайн, интриг и заговоров, где противники режима бесследно исчезают посреди ночи и т. д. Возможно, эта репутация сложилась позже, или же им просто не понравился именно этот конкретный план убийства, и они прикрылись благородным предлогом, чтобы его отклонить. Впрочем, раньше они уже отказались от аналогичного предложения — об убийстве Людовико иль Моро, герцога Миланского (2.65–6).

Книга IV

Эта книга начинается с мирного договора между Францией и Испанией (4.1), что внушило мне надежду, будто количество войн наконец уменьшится по сравнению с предыдущими томами, — но вскоре мне пришлось разочароваться. Война всё ещё бушует из-за Пизы (4.5): Венеция воюет против Флоренции и, вероятно, других союзов, за которыми я даже не стал следить. Эта война в конце концов разрешается через арбитраж, но исход его, похоже, гораздо благоприятнее для Флоренции, чем для Венеции (4.59–61). На горизонте маячит и морская война с Турцией (4.50–3). Кроме того, умирает французский король Карл (4.15), и его преемник Людовик решает начать войну против Лодовико, герцога Миланского (4.55); венецианцы поддерживают Францию в этой войне, хотя всего пару лет назад были её врагами в одном из предыдущих конфликтов. Лодовико, по-видимому, крайне непопулярен, и его поддержка рушится, как карточный домик: Франция и Венеция без труда делят между собой миланские территории. 

Даже сам автор признаёт, что всё это ужасно скучно! «Мне утомительно излагать мелкие подробности войны. Кто может читать их до конца без отвращения — особенно если, как в большинстве случаев, читатель лишь стремится поскорее добраться до заключения?». Его оправдание состоит в том, что он не хочет рисковать и упустить ни одного важного «государственного деяния моих сограждан» (4.46). Есть несколько описаний морских сражений с турками и пиратами, которые немного интереснее сухопутных войн, заполняющих остальную часть книги (4.6–10). Жуткий эпизод содержится в 4.27: когда город Бути был захвачен флорентийцами, «всем артиллеристам отсекли правые руки, чтобы они больше не могли заниматься своим ремеслом, и, повесив каждому руку на шею, отпустили». Прибыв в Венецию, они «дали слово Сенату, что, как только получат искусственные железные руки, вновь займутся своим делом […] и, если их отправят обратно в Пизу, отомстят за свои увечья».

В одной из редких сцен, не связанных с войной, испанский посол преподносит Венеции «в дар Сенату короля одного из Островов Блаженных» (4.3). Сначала я решил, что этот «король» — какой-нибудь несчастный индейский вождь, привезённый из Карибского моря Колумбом, но, согласно примечанию переводчика на стр. 341, Бембо употребляет выражение «Острова Блаженных» (первоначально вымышленное место из античной мифологии) в значении Канарских островов. Бембо пользуется случаем, чтобы немного похвалить географические открытия своего времени, и это заставило меня осознать, насколько узок и локален фокус всей остальной книги: если бы кто-нибудь спросил, что происходило в 1490-е годы, я бы, конечно, в первую очередь вспомнил о великих географических открытиях, о Колумбе, Васко да Гаме и прочих; однако в этом томе открытия упомянуты лишь в одном-единственном абзаце, и даже там речь идёт о Канарских островах, а не об Америке или Индии. 

Есть забавный эпизод в 4.52 о турецких приготовлениях к войне с Венецией. Чтобы усыпить бдительность венецианцев, султан «обновил договор о союзе с послом Занкани [венецианцем], но статьи договора, которые он ему вручил, были написаны по-латыни. А ведь в их законах есть положение: то, что не записано на их собственном языке, не обязательно к исполнению». Один венецианец, живущий в Константинополе, предупреждает посла об этом, но попытки добиться, чтобы турки подписали договор на турецком, ни к чему не приводят. Не знаю, смеяться тут или плакать — до какой степени люди готовы дурачить себя, лишь бы представить свои поступки в лучшем свете. «О нет, мы вовсе не предаём союзников, конечно же нет — мы ведь предусмотрительно подписали договор на одном языке, а не на другом, и потому он не считается…». Помню, где-то читал, что венецианское слово дож происходит от латинского dux (что также источник английского duke), и потому думал, что Бембо в своём латинском тексте будет использовать именно это слово для обозначения дожа; однако нет — он всегда употребляет princeps. И, к слову, меня ужасно раздражает, что теперь, видя слово doge, я первым делом вспоминаю картинку с тем чёртовым мемом … :S

I Tatti Renaissance Library. Том 32 (2008)

Книга V

Эта книга в основном посвящена войне с турками в годы около 1500-го. Ранняя часть войны, по-видимому, происходит главным образом на море: венецианцы собирают большой флот, но успехи их невелики, что меня удивило, ведь я не ожидал, что турки вообще способны хорошо воевать на море. (Турки захватывают Лепанто в 5.12, что тоже меня удивило, так как я помнил битву при Лепанто как крупное турецкое поражение; но, как выяснилось, то случилось позже, в 1571 году). Позднее война переносится в основном на сушу, охватывая различные греческие острова и прибрежные города, где венецианцы оказываются немного успешнее, и им удаётся вернуть часть ранее утраченных позиций. По какой-то причине мне эта война показалась чуть менее скучной, чем большинство описаний сражений в предыдущих книгах; возможно, потому что значительная часть боёв происходит на море, а может, просто потому, что мне было легче эмоционально вовлечься в происходящее. В предыдущих книгах мне было совершенно всё равно, кому достанется та или иная крошечная пограничная территория между мелкими итальянскими государствами, а здесь я легко выбирал, за кого болеть: за венецианцев, ведь мне совсем не хотелось, чтобы турки продолжали расширять свои завоевания. Конечно, чтение это было с оттенком меланхолии, ведь я заранее знал, что все эти усилия в конечном счёте не увенчались успехом, и турки действительно правили Грецией и Балканским полуостровом несколько столетий. Впрочем, по крайней мере большую часть этих территорий у них отвоевали к началу XX века, хотя, боюсь, Малая Азия осталась за ними навсегда. 

Один из немногих моментов в этой книге, не связанных с войной: «в то время на небе над Апулией происходила великая битва между воронами и стервятниками; столь яростной была схватка, и так велики были стаи птиц, что их трупы заполнили двенадцать повозок» (5.1) :))) Есть интересное описание того, как венецианцы пытались собрать деньги на войну, вводя новые налоги (5.3). Меня удивил бессистемный характер большей части этих налогов. «Был принят закон, предписывающий всем городским и провинциальным магистратам вернуть Республике половину годового жалованья […]. Были также выбраны люди для взимания налога, основанного на богатстве каждого гражданина», хотя правительство обещало потом часть денег вернуть, так что это больше напоминало принудительный заём, чем налог.

Кстати о любопытных законах: «по древнему закону ни одна должность не могла быть дана тем, кто имеет долг перед казной» (5.21). Эта отвратительная идея напоминает мне ещё более отвратительные предложения некоторых современных либертарианцев, которые предлагали лишить избирательного права тех, кто получает помощь от государства или работает на него. Есть что-то такое в налогах, что сводит некоторых людей с ума, заставляя их ныть о том, как именно должны тратиться «их» деньги, и кто имеет право их получать. Поэтому я всегда поддерживаю идею, что 100% доходов всех граждан следует облагать налогом, а государство потом должно распределять средства по потребностям и желаниям людей. Возможно, тогда наконец дошло бы до их тупых голов, что это вовсе не «их» деньги, а общее благо. Как бы то ни было, ничтожность венецианского закона, о котором здесь идёт речь, подтверждается тем, что само правительство не колеблется нарушить его, чтобы назначить некоего Томмазо Цена капитаном флота (5.21).

Есть интересный рассказ о потере города Модон (Мефони) в 1500 году. Он был окружён турками как с суши, так и с моря; несколько венецианских кораблей сумели прорваться сквозь блокаду, чтобы доставить в город припасы; «когда горожане увидели корабли, идущие им на помощь, они поспешили в гавань, чтобы немедленно перенести припасы в город» (5.33). К сожалению, в числе этих людей оказались почти все защитники городских стен, и турецкая армия смогла взобраться на них; когда жители осознали, что происходит, город уже был полон турок, и обороняющиеся были легко подавлены (5.33–34). Близлежащий город Наварино также сдался туркам вслед за этим поражением, но венецианцы отвоевали его в том же году, и это — ещё одна интересная история в книге (5.43). Некто Деметрий, солдат из венецианского флота, имел друга в турецком гарнизоне Наварино и уговорил его спрятать около пятидесяти венецианских солдат в своём «доме возле городской стены до тех пор, пока на рассвете не будут открыты ворота. Как только ворота открылись, Деметрий ворвался в город со своими людьми и, застигнув турок врасплох, перебил около пятидесяти человек из гарнизона». Между прочим, меня поразила крайне малая численность участвующих в большинстве сражений. Позже в том же абзаце упоминается, что венецианцы отправили сто пятьдесят всадников охранять город. Наверное, мой образ войны сформирован чтением о Первой и Второй мировых, а это, похоже, не лучший ориентир, чтобы представить, как выглядела война несколько веков назад.

В примечании переводчика на стр. 379 приводится интересный фрагмент из рукописи Бембо (исключённый из ранних печатных изданий книги цензурой Венецианского правительства), где он объясняет венецианские поражения тем, что их флотами командовали старики: «это было весьма дурной практикой — ставить во главе флотов стариков, ибо они, лишённые крови и страсти вследствие своих лет, не желают ничего предпринимать. […] граждан, иссушенных старостью, следует оставлять для дома или для могилы». Последняя фраза кажется мне немного жестокой, но вообще он прав; даже такой невнимательный читатель, как я, не мог не задуматься, читая описания Бембо различных сражений, почему венецианские командиры столь осторожны и проявляют так мало инициативы.

Книга VI

Это одна из самых интересных книг из всех, что были до сих пор. Раньше я жаловался, что Бембо почти не упоминает географические открытия своей эпохи, но здесь он подробно говорит о них (6.1–14). Венецианский сенат, услышав об открытии Индии португальцами в 1501 году, сразу понял, что это станет катастрофой для их торговли (6.1). (И не только они; в 6.12 он описывает, как султан Египта пытался — безуспешно — изгнать португальцев из Индийского океана). В разделе 6.2 приводится хорошее резюме аргументов Колумба в пользу географических исследований, за которым следует краткая история его плаваний. Бембо говорит, что идея поиска новых земель в [Атлантическом] океане упоминалась ещё до Колумба: «эта идея впервые принадлежала философу Посидонию, ученику Панэтия, а затем знаменитому врачу, великому Авиценне» (6.3). Он сообщает разные сведения об индейцах, с которыми общался Колумб, включая описание маиса (6.3) и упоминание «дикого и свирепого народа, называемого каннибалами, которые питаются мясом мальчиков и мужчин, захваченных ими на войне или во время набегов на другие острова (женщин они не трогают)» (6.4). Индейцы, говорит он, «в основном живут в золотом веке. Они не знают границ своих полей, не имеют судов или законов, им не нужны ни письменность, ни торговля; они жили не будущим, а сегодняшним днём» (6.5). «Их женщины, познавшие мужчину, не покрывают ничего, кроме половых органов; девственницы же — не покрывают даже и этого» (6.7). «Высушенные тела их царей и владык хранятся в домах и почитаются с великим уважением. Есть даже место, где, когда они совсем высохнут, их растирают в порошок и употребляют в пищу и питьё в знак почтения» (там же).

Бембо также описывает, как испанцы и португальцы просили папу выступить посредником в их споре о разделе Нового Света (6.6); по примечанию переводчика, это привело к изданию буллы Inter caetera, разделительная линия которой, по-видимому, предвосхищает ту, что позднее закреплена в более известном Тордесильясском договоре. Некоторые его сведения кажутся сомнительными: «река огромной ширины — более ста миль — и полная островов» (6.8); хотя, посмотрев Википедию, я вижу, что Амазонка действительно настолько широка: «устье главного протока имеет ширину 80 километров», а весь эстуарий — 240 км. Ещё более поразительное сообщение: «В лесах обитает животное размером с кролика, злейший враг кур; самка имеет кожаный мешок […] в котором носит детёнышей и выпускает их, когда пожелает» (6.8). Подобных животных я ожидал бы встретить в Австралии, но в эпоху Бембо она ещё не была известна; этот абзац относится к Южной Америке. А в одной части Карибского моря ныряльщики за жемчугом «так привыкли к воде, что иногда остаются под водой целых полчаса» (6.10). Особенно ужасную форму женского обрезания он описывает с берегов Красного моря: «Эти люди зашивают половые органы девочек сразу после рождения, оставляя лишь отверстие для мочеиспускания. Когда они взрослеют, их выдают замуж в таком состоянии, и первая забота жениха — ножом рассечь сросшиеся половые губы невесты: столь высоко варвары ценят бесспорную девственность жены» (6.11). Бррррр :S Бембо также упоминает экспедицию Магеллана (6.13–14) и приводит удивительное замечание: «Совершив с великими трудностями трёхлетнее плавание вокруг всего мира, […] они обнаружили, что каждый их год оказался длиннее на один день». Конечно, должно быть очевидно, что разница в один день возникает за весь кругосветный путь (вне зависимости от того, сколько лет он занял), а не по одному дню за каждый год.

Остальная часть книги, начиная с §15, вновь посвящена обычным темам — главным образом войнам. Война с турками всё ещё продолжается, и в итоге завершается миром (6.47); другой частый источник конфликтов в этой книге — Чезаре Борджиа, пытающийся закрепить своё положение на карте Италии после смерти отца, папы Александра. (Смерть последнего, кстати, изумительно уместна: «По ошибке слуги Александр проглотил яд, который велел тайно подмешать кардиналу Адриану, одному из своих приближенных, в саду которого он обедал с сыном Чезаре Борджиа»; 6.49. Чезаре тоже едва не умер от того же яда). Некоторые португальские корабли, судя по описанию, были очень причудливо украшены: «Корма каждого судна была задрапирована тканями разных цветов, так что распущенные ткани касались воды и волочились по волнам» (6.16).

Проблемы с налогами для финансирования бесконечных войн, о которых я уже упоминал ранее (см. кн. V), продолжаются и здесь; есть очень интересная дискуссия о том, должны ли чиновники снова отдавать половину жалованья. Некто Джан Антонио Минио высказывает в Большом совете убедительные доводы против этого, говоря, что это несправедливый налог, бьющий лишь по среднему и бедному классам, но не по богатым (6.22–24) — что, как я подозреваю, верно, ведь у богатого человека лишь малая доля дохода приходится на жалованье, независимо от его должности. Дож затем долго говорит в защиту налога (6.25–31), в типично политической манере — много слов, но без всякой сути. В основном он жалуется, что стране просто нужны деньги для продолжения войны, и уверяет, будто богатые платят свою «справедливую долю», просто это не так заметно, поскольку (в отличие от средних и бедных классов) их не видно, как они банкротятся и распродают мебель ради уплаты налогов (6.29). Современным языком можно сказать, что дож выступает за «плоскую шкалу» налогообложения, и притворяется, будто не замечает: сам факт, что богатые не разоряются от налога, тогда как бедные — да, уже сам по себе доказывает, что налоговая нагрузка слишком тяжела для бедных и слишком лёгка для богатых. К сожалению, идея прогрессивного налога тогда никому не приходила в голову — или, скорее, богатые мерзавцы, управлявшие венецианской политикой, просто бы не позволили этого. Так или иначе, итог дебатов очевиден: ещё одно доказательство того, какой пустой фикцией была вся идея «совещательной политики» в Венеции — наградой Минио за его парламентскую речь становится суровая ссылка на «Арбу, остров в Далмации» (по-видимому, современный Раб).

Книга VII

Эта книга в основном состоит, как вы уже догадались, из очередных войн. Максимилиан, император Священной Римской империи, хочет отправиться в Рим, чтобы получить надлежащую коронацию из рук папы, но намерен взять с собой подозрительно большую армию — якобы ради собственной безопасности. Венеция отказывается пропустить его через свою территорию; поэтому вспыхивает война, в которой Венецию поддерживают Испания и Франция (ведущая войну против Максимилиана по своим собственным причинам). Сначала Венеция, по-видимому, справляется неплохо, и спустя некоторое время Максимилиан заключает перемирие с Венецией и её союзниками (6.41); но затем коварный король Людовик Французский переходит на сторону Максимилиана, и вскоре Венеция оказывается в одиночестве, воюя против Германии, Франции, Испании и даже папы (7.51–9). Папа даже использует своё влияние, чтобы помешать различным наёмникам поступать на службу в венецианскую армию (7.66), и в конце концов отлучает дожа и весь город от церкви (7.78); сенат пытается уклониться от этого последнего шага с помощью любопытного приема, просто отказавшись «принять папские грамоты или впустить тех, кто их привёз».

Как обычно, описания сражений в основном довольно скучны, хотя меня иногда заинтересовывало, что некоторые из них происходили на территории современной Словении: например, упомянуты города Випава (7.38), Копер (8.26) и Постойна (7.39). Бембо называет последний город Postoina, что меня немного удивило, ведь в более поздние времена итальянцы называли его Postumia. Одно, что приходило мне в голову при чтении этой книги, — это насколько непрерывными были все эти войны. Конечно, я понимаю, что тот факт, что в большей части Европы уже почти 70 лет мир, — это своего рода аномалия; но у меня было смутное представление, что раньше война раз в поколение была бы разумной оценкой. Но здесь, во времена Бембо, мы видим, что войны были непрерывными; каждый год возникала новая война, которая, вероятно, заканчивалась через год или два, а затем на её месте вспыхивали новые, часто с теми же участниками, только в несколько ином составе. Какой же это был ужасный век для жизни — и тем более поразительно, что им удалось развить Ренессанс посреди такого хаоса… Неудивительно, что частая смена союзов во время этих войн наносила страшный ущерб жизни простых людей. Бембо описывает (7.65), как миланское правительство приказало своим гражданам покинуть Венецию, когда между двумя странами начиналась война; затем венецианское правительство, встревоженное перспективой потери стольких ценных торговцев и ремесленников, запретило им уезжать. Оба закона предусматривали конфискацию имущества как наказание для нарушителей, так что люди, владевшие собственностью в обоих городах, были обречены, как бы они ни поступили. 

История о налогах, собираемых для финансирования войн, тоже продолжается в этой книге: если раньше от магистратов требовали отдавать 50% жалованья, то теперь некоторых обязали отдавать все 100% (7.71). Ситуация выглядит столь отчаянной, что это принимается без особых протестов. Более того, многие граждане дают Республике займы, и дож подаёт пример (7.74). Одним из наказаний для уклоняющихся от налогов было «лишение публичных должностей. Эти должности не только весьма многочисленны, но и приносят значительные доходы, так что большая часть граждан живёт на них весьма обеспеченно» (7.76). Как обычно, Бембо умеет оживлять рассказ о бесконечных войнах вставками из более занимательных сведений. Например, в 1506 г. в Венецию прибыло посольство из города Нюрнберга «чтобы просить у сенаторов копию законов Республики, заявляя, что они хотели бы сами воспользоваться этими законами» (7.9). Венецианцы охотно удовлетворили просьбу; интересно, воспользовался ли Нюрнберг потом этими законами на деле. Заимствование законов у других стран, конечно, древняя традиция, но я всегда к ней отношусь скептически: то, что подходит одной нации, может совершенно не подойти другой, если у неё иные обычаи и темперамент. Ещё один любопытный эпизод того же года: люди, оказывается, имели привычку просить у Сената различные милости в тот момент, когда при заседании присутствовал иностранный посол, рассчитывая, что сенаторы постесняются отказать в его присутствии; Сенат издал закон, запрещающий такую практику (7.14).

Интересный закон 1508 года: запрещалось предлагать награды тем, кто выдвигал их на государственные должности. С одной стороны, закон, безусловно, похвальный; с другой — выглядит крайне лицемерным и странным: ведь вся политическая система Венеции по сути представляла собой олигархию, где городом управляли несколько сотен богатых людей; в такой системе зачем вдруг устанавливать законы, мешающие богачам использовать свои деньги для влияния на политику? Бембо описывает некое чрезвычайно крупное орудие (называемое basiliscus), использовавшееся на некоторых кораблях: «каждая пушка была длиной двадцать два фута […] Они могли стрелять железным ядром весом в сто фунтов на расстояние 2800 шагов» (7.34). Он также описывает сильное землетрясение на Крите в 1508 г. (7.44); удивительно, но у этого землетрясения, кажется, до сих пор нет отдельной статьи в Википедии :), хотя оно мельком упомянуто в одной-двух статьях. Другая катастрофа — крупный взрыв пороха в Венецианском арсенале в 1509 г. (7.63).

К числу странных новостей относится рассказ о диковинном судне, найденном в Атлантике недалеко от берегов Британии в 1508 г.: «небольшое судно, сплетённое из лозы […] и полностью покрытое древесной корой. В нём находились семеро мужчин среднего роста и довольно тёмного цвета кожи […] одежда их была сделана из рыбьей кожи; они носили расписанные соломенные венцы […] питались сырой плотью и пили кровь, как мы вино. Их речь была непонятна. Шестеро из них умерли; один юноша был доставлен живым к королю в Нормандию» (7.50). Интересно, есть ли хоть доля правды в этом рассказе. Могло ли быть так, что эскимосская лодка была унесена бурей из Гренландии к берегам Британии? Я был удивлён, увидев в 7.78 весьма небрежное упоминание о дочери папы, Феличе; она была замужем за главой могущественного рода Орсини. Бембо говорит о ней так, словно сам факт наличия у папы дочери был чем-то совершенно обыденным! Это, между прочим, был папа Юлий II; я бы ожидал подобного от его предшественника, Александра Борджа, чья дочь Лукреция хорошо известна, но, видимо, в те времена это уже не считалось чем-то из ряда вон :] Кстати, я теперь обнаружил, что в Википедии есть восхитительно педантичная статья под названием Список сексуально активных пап :)))

Книга VIII

Война Венеции против всех остальных, начавшаяся под конец предыдущей книги, теперь в полном разгаре, и, как можно было ожидать, дела у Венеции идут не слишком хорошо. Из-за трусости и некомпетентности её армия буквально рассеивается при столкновении с французскими войсками, и Венеция таким образом теряет часть своих владений. В отчаянной попытке прекратить войну и выиграть время для восстановления они предлагают вернуть дополнительные участки территории Максимилиану и папе. Совершенно неожиданным шагом (хотя, по правде говоря, не следовало удивляться, учитывая бесконечно меняющийся характер союзов в те времена), Венеция получает предложение помощи от турецкого султана! (8.42), и она всерьёз рассматривает возможность принять его (8.44). Папа, похоже, не может определиться: с одной стороны, он опасается, что если Венеция будет полностью разгромлена, то Германия и Франция — нынешние его союзники — могут обратить оружие против него самого (8.35); с другой стороны, он продолжает высокомерно обращаться с венецианскими послами и выдвигает к ним всё новые требования (8.39). Максимилиан, судя по всему, доволен своими первоначальными успехами и не стремится продолжать войну, а король Франции Людовик, лишившись немецкого союзника, тоже, похоже, готов закончить кампанию (8.37). Таким образом, положение Венеции постепенно начинает улучшаться, и к концу книги она даже отвоёвывает часть ранее утраченных территорий, например город Падую (8.61).

I Tatti Renaissance Library. Том 37 (2009)

Книга IX

Война против Максимилиана продолжается; в конце предыдущей книги венецианцы отбили у него Падую, и теперь он пытается вернуть её, при помощи многочисленных союзников (9.18). Обе стороны тратят много времени на подготовку к осаде, но в конце концов Максимилиан отказывается от неё, не добившись никаких конкретных результатов (9.30). Венецианцы сохраняют инициативу и завоёвывают несколько других городов, прежде находившихся под властью Максимилиана, например Риеку (9.33) и Виченцу (9.40); вскоре после этого Максимилиан готов обсуждать с ними перемирие (9.54). С другой стороны, они ввязываются в войну с герцогом Феррары и терпят тяжёлое морское поражение (9.56). Тем временем они всё ещё воюют с папой (и находятся под отлучением), и решают подчиниться его требованиям, так как не в силах сражаться сразу с таким множеством врагов (9.60–61). 

Бембо цитирует «стихотворение замечательной древности, высеченное на камне» на башне в Фельтре (к сожалению, разрушенной во время войны 1509 года): «Фельтре, ты обречён на суровость снегов без конца; / Быть может, после этого я уже никогда не приду к тебе — прощай». Над стихами, по его словам, было высечено имя Юлия Цезаря (9.8). Мне ужасно любопытно, является ли это подлинным памятником античности, дожившим до 1509 года и затем утраченным, или же это средневековая подделка, созданная для привлечения туристов или для потешения местного тщеславия предполагаемой связью с Цезарем. Об этой надписи также упоминается в статье Википедии о Фельтре. Есть забавный эпизод в 9.27–28, рассказывающий о том, как доставляли жалованье солдатам, защищавшим Падую. Это была немалая сумма золота, и вопрос состоял в том, как провести её мимо войск Максимилиана. Венецианцы нагрузили несколько мулов мешками с песком и отправили их к Падуе под сильной охраной, создавая впечатление, будто именно они везут золото. Большая часть войск Максимилиана бросилась их преследовать, а тем временем другие венецианские всадники, везшие золото в малых количествах, смогли благополучно въехать в город. Бембо описывает ещё одно грозное осадное орудие в 9.29: «Оно метало каменное ядро диаметром восемнадцать дюймов по огромной дуге в небо, на высоту крыш». Более отчаянный способ осадной «артиллерии» упоминается в 9.30: «Максимилиан пошёл дальше и велел стрелять в город стрелами, к которым были привязаны письма, где он убеждал горожан отступить от республики».

В каждой книге я задаюсь вопросом, может ли финансовое положение Венеции стать ещё более безнадёжным, — и оно всегда так и происходит. Теперь, пишет Бембо, «все магистраты должны служить шесть месяцев без жалованья и расходов […] ибо фактически уже невозможно было взыскать какие-либо новые налоги: граждане были очищены до последней монеты столь частыми взносами в казну» (9.37). Похоже, у венецианцев хорошие отношения с английским королём Генрихом — возможно, просто потому, что они так далеко друг от друга :P. В 9.54 он пишет их врагам: «Прошу вас не вести войну против Венеции, ибо если бы она не существовала, человечеству следовало бы изобрести её ради общей пользы и украшения мира». Не могу отделаться от мысли, что это та самая цитата, которую, если бы её не существовало, венецианцы с радостью придумали бы сами — и, возможно, так и было. (Не уверен, о каком Генрихе идёт речь; книга IX охватывает 1509 год, а, согласно Википедии, Генрих VII умер в апреле того же года, и ему наследовал Генрих VIII). Любопытный случай «жаркого инцеста» встречается в 9.59, но, к сожалению, кончается он плохо: Пьетро Бальбо, подеста Падуи, «приказал арестовать одного из простолюдинов, пользовавшегося собственной дочерью как наложницей, и саму дочь, поскольку о преступлении сообщил доносчик. Когда оба признались, он велел связать их и обезглавить, а тело отца сжечь». Глупые простолюдины — должны бы знать, что подобные вещи дозволены только князьям и папам :)))

Книга X

Вас, вероятно, не удивит, что в этой книге снова будет война 🙂 Венеция всё ещё воюет с французами, немцами и Феррарой, но, с другой стороны, Папа теперь на их стороне, поскольку они заключили с ним мир в конце предыдущей книги (10.10). Это также означает, что теперь Венеция может нанимать на службу наёмников из Рима и других областей, находящихся под властью папы (10.45). В эту войну вступает и новый участник — Венгрия, которую Франция и Германия уговаривают объявить войну Венеции (10.62), хотя раньше она даже получала от Венеции субсидии (10.2). Однако, по-видимому, Венгрия всё же не будет воевать — из-за нехватки денег (10.62). 

Ещё одна вещь, повторяющаяся как заезженная пластинка, — это всё более отчаянные попытки Венеции собрать больше денег и людей. Людям, сосланным за непредумышленное убийство (но не за умышленное), предлагается амнистия, если они согласятся служить в венецианском флоте (10.8). Чиновники могли единовременным взносом, равным пятикратному годовому окладу, превратить свою временную должность в постоянную; за двойную сумму те, кто уже имел постоянную должность, могли купить право передачи этой должности сыну или племяннику после смерти нынешнего владельца (10.12). Мне это кажется интересным (и нетрадиционным) способом собрать средства; трудно представить, чтобы нечто подобное могли провернуть в наше время. Немногие смогли бы достать такую сумму, разве что продав дом; даже взятие кредита не помогло бы, ведь они не смогли бы выплачивать взносы по кредиту такого размера. 

Еще один любопытный закон упоминается в 10.16: «ни один гражданин, чей сын, брат или племянник был священником, не мог присутствовать на заседаниях Сенат», когда обсуждались отношения между папой и Венецией, — поскольку их связь с церковью могла склонить их поддерживать интересы папы в ущерб интересам Венеции. Как всегда, среди описаний войн встречаются отдельные занимательные анекдоты. Испанские солдаты, оккупировавшие Верону («люди, которые по натуре и воспитанию были явно хитрее и сообразительнее французов и немцев»), прибегли к хитрости, чтобы выявить сторонников Венеции: они выкрикивали ночью провенецианские лозунги и отмечали дома, из которых им откликались одобрительно. На следующий день солдаты возвращались и грабили эти дома. Любопытен и рассказ о попытках найти нового главнокомандующего венецианской армией. Этот пост предложили Франческо Гонзага; примечательно, что в тот момент этот человек находился в Венеции в заключении — его взяли в плен после того, как он, ранее уже командовавший венецианской армией, дезертировал и перешёл на сторону немцев. Можно было бы подумать, что они дважды подумают, прежде чем снова пригласить его командовать войском, но, видимо, бесконечные переходы из одного лагеря в другой приучили всех к мысли, что верность в этих войнах — понятие временное. Правда, он сказал, что венецианцы могут взять его сына в заложники, но жена тогда отказалась отдать мальчика, так что из всего этого плана ничего не вышло (10.23–24). Позже, по совету папы, его всё-таки освободили (10.53) и назначили своим полководцем (11.2; а впоследствии он действительно отправил сына в качестве заложника, 11.12).

Книга XI

Война продолжается в этой книге, и к этому времени я уже очень смутно понимал, кто с кем воюет в каждый данный момент 🙂 Всё ещё в основном это Венеция и Рим против Франции (и Германии, хотя последняя начинает подавать признаки того, что интересуется заключением мира; 11.67, 11.80); а папе удаётся привлечь на свою сторону Англию и Испанию (11.75, см. также 12.19). Даже некоторые участники, похоже, начинают путаться — венгры заявляют, что «они не откажутся от союза с Республикой» (11.57), так что я могу лишь предположить, что они напрочь забыли, что не так давно объявили ей войну (см. 10.62 выше). 🙂 Даже наш неутомимый автор, похоже, немного утомился от всех этих войн и решает опустить некоторые подробности в 11.44: «Я не счёл нужным приводить описание этих сражений». Ура!

Бембо описывает весьма суровый закон против коррупции на выборах, принятый в Венеции в 1510 году: «отныне любой гражданин, который попросит другого оказать ему или кому-то из его сторонников благосклонность при подаче голоса, будет отстранён от всех должностей […] на десять лет» (11.15). Я всегда был в некотором раздвоении относительно подобных вещей — с одной стороны, полагаю, что коррупция — это плохо; с другой стороны, именно такого рода коррупция, пожалуй, единственная возможность, благодаря которой люди вообще могут что-то получить от политиков. И меня удивляет, что они так сильно возмущались этим, ведь венецианская политическая система была насквозь недемократичной, а вся власть постоянно находилась в руках узкой богатой элиты. Как обычно, в этой книге также описываются дальнейшие отчаянные попытки Венеции собрать больше денег на военные нужды. Они вводят новый «налог на имущество в размере половины процента» (11.17). «По истечении шести месяцев закон, обязывающий магистратов возвращать половину жалования Республике, был продлён ещё на шесть» (11.45); он говорит это так, будто забыл, что этот закон уже продлевался несколько раз и что, в действительности, предыдущая пролонгация требовала возвращать не половину, а всё жалование (см. книгу IX выше). В конце концов они приходят к уморительному выводу: «Единственным средством, ещё не испробованным, оставалось то, чтобы граждане, имеющие долги перед государством, расплатились и отдали казне то, что задолжали» (11.60) :))) Они также попытались укрепить эту меру, исключая политиков из сената, если те не выплачивали свои долги, и, напротив, предлагая будущие налоговые льготы тем, кто выплатил (11.73). 

Не мог отделаться от ощущения, что Венеция временами слишком себя перенапрягала. В 11.29 Бембо упоминает, что некий венецианский адмирал, «ничего не добившись своими многократными атаками на Геную», получил приказ отозвать флот — на Корфу! К разряду странных новостей относится ещё один случай сиамских близнецов в 11.32 (см. 1.37 о предыдущем случае): «мальчик с двумя головами и четырьмя руками, затем четырьмя ногами и ступнями […] но с одной грудной клеткой, одними почками и остальной частью спины. Ребёнок прожил полтора часа». Бембо также упоминает большое землетрясение, ударившее по Венеции в марте 1511 года: «У очень многих беременных женщин случились выкидыши, и они умерли в приступах страха» (11.42). Есть старая пословица, гласящая, что о мёртвых не говорят плохо, но Бембо, очевидно, не слишком придерживался этого принципа. Он не скрывает своего удовольствия по поводу смерти кардинала Алидози: «Вскоре после этого, в тяжких угрызениях совести, он испустил дух — человек постыдной и преступной жизни, в котором не было ни честности, ни веры, для которого ничто не было неприкосновенным, ничто целомудренным, ничто святым» (11.53). :)))

По случаю продвижения некоего достойного гражданина в сенаторы дож Лоредан произносит любопытную речь в 11.82; не знаю, то ли умиляться этим старомодным добродетелям, то ли кататься по полу от смеха: «Он найдёт куда больше удовлетворения в этих своих трудах, чем если бы наслаждался всеми преимуществами и вёл жизнь бесконечного удовольствия, совершенно свободный от забот. Ибо быть по-настоящему живым означает быть полезным своей стране, защищать Республику, защищать своих сограждан, не ценить жизнь без свободы, предпочитая скорее смерть, чем рабство».

Книга XII

Эта книга опять состоит в основном из описаний войн: различные мелкие города переходят из рук в руки по одному или два раза, но я, признаться, не имел терпения следить за всеми подробностями. Встречаются и попытки хоть как-то завершить некоторые из войн: папа старается устроить мир между Венецией и Германией (12.17), хотя Максимилиан (император германцев) не особенно склонен предлагать венецианцам приемлемые условия (12.51); но те поддаются на давление папы и в конце концов заключают мир с Максимилианом (12.63–65, 12.98). Вскоре после этого папа Юлий умирает, и книга заканчивается избранием нового папы, который, между прочим, назначает Бембо одним из своих секретарей (12.102–103). Разумеется, появляются и очередные неизбежные попытки собрать деньги — например, новый закон, разрешающий конфисковывать имущество тех, кто не уплатил налоги, и продавать его на аукционах (12.9); такие люди не могли бы занимать магистратские должности, а некоторых даже могли посадить в тюрьму (12.14). В очередном примере импровизированного налогообложения «рантье должны были отдавать казне сумму, равную половине дохода, полученного от сдачи домов внаем» (12.26). И «из-за нехватки средств Сенат также приостановил или задержал с 13 ноября [1511 г.] до 1 марта все пенсии и выплаты, обычно производившиеся Республикой» (12.32).

Любопытный эпизод о штурме крепости Бастия (12.43). Нападавшие «пробили брешь в стене, которая была чрезвычайно толстой. Внутри пролома они устроили нечто вроде маленькой комнаты, которую набили порохом». Взрыв взметнул в воздух участок стены «и десятерых людей, стоявших на ней, так что они походили на птиц в полёте» :)) В 10.84 есть ещё один пример горячего инцеста: «Гражданин Кьоджи, изнасиловавший своих трёх девственниц-дочерей, был сожжён на костре по приговору подесты». Интересно, как он подчёркивает, что они были девственницами; ведь, очевидно, если бы они уже были грязными шлюхами до того, как отец начал их трахать, всё было бы совершенно нормально… </сарказм >

Я был рад увидеть в указателе на стр. 375, что Истрия названа «Адриатическим полуостровом, ныне в Словении». Теперь осталось лишь убедить хорватов с этим согласиться :)))

---

Не знаю даже, что сказать в конце этих трёх томов. Эта история была не только скучной (хотя, пожалуй, чуть менее, чем «История Флоренции» Бруни, которую я читал несколько лет назад), но и совершенно не поучительной. Здесь не только почти ничего, кроме войн (и описаний отчаянных попыток раздобыть на них средства), но и воюющие стороны отличаются крайней непостоянностью и беспринципностью. Нет героических личностей и событий, из которых можно было бы извлечь вдохновение или моральный урок, как это иногда бывает в работах древних историков. Нет даже чётких сторон добра и зла; я привык к войнам, где есть две ясно различимые силы — желательно такие, где легко понять, кто «хорошие», а кто «плохие». Но у Бембо ничего подобного нет: в любой момент в войне участвуют как минимум полдюжины разных государств, в самых причудливых сочетаниях, и эти союзы крайне нестабильны; можно воевать против кого-то в этом году, а в следующем принимать его как союзника против того, кто был вашим союзником годом ранее. Впрочем, наверное, и из этого можно извлечь какой-то урок — о цинизме, реалполитике и прочем; несложно представить, откуда у Макиавелли появились его знаменитые циничные идеи — ведь он жил именно в ту эпоху, которую описывает книга Бембо.

Кроме того, если говорить о военных действиях, то описанное здесь довольно невпечатляюще. Если вы ожидаете масштабных эпических сражений, больших масс солдат, перемещающихся на большие расстояния, вы будете жестоко разочарованы. Здесь лишь череда малоизвестных итальянских городков, бесконечно переходящих из рук в руки, причём армии столь малы, что отправка пары сотен всадников для усиления обороны города считается событием, которое (1) действительно имеет значение, и (2) заслуживает упоминания в истории Бембо. Замечу, что я не виню самого Бембо в том, что повествование скучное; ему просто не повезло с эпохой — она состояла почти сплошь из войн. Он добросовестно старался включать разные дополнительные сведения, чтобы сделать рассказ чуть интереснее, но пространство для манёвра у него было явно ограничено. Удивляет другое: как итальянцы Возрождения, живя в условиях почти непрерывных войн, всё-таки находили время, чтобы создавать те самые произведения искусства и литературы, которыми этот период до сих пор славится…