Статья одного из наших авторов — Олега Верника, админа тг-канала «Фабианец» (название часто меняется, так что может быть другое). Он не является эпикурейцем и его взгляды отнюдь не совпадают с нашей основной идейной линией, это то, что нужно иметь ввиду при чтении любых его публикаций. Но как критик марксизма «изнутри» он вполне себе наш союзник.

Предисловие

Основная часть предложенной ниже заметки, «Введение» и «История» была опубликована мною 6 августа 2024 года. Ныне же я предлагаю переиздать эту заметку уже в формате статьи, и не знаю, насколько её язык окажется релевантным. Причина желания переиздать эту заметку заключается в том, что недавно в ходе развития дела о Марксистком кружке Уфы, которых обвиняют в подготовке государственного переворота, дело дошло до того, что была вынесена экспертиза некоего Р. Н. Рахимова, согласно которой марксизм является экстремистской и террористической идеологией. Именно такой вывод будет рассмотрен в отдельном судебном заседании уже в ближайшие дни.

Скорее всего, конечно, ничего не будет, и такую экспертизу не одобрят. Но сам случай такой постановки вопроса многим видится беспрецедентным в истории России. На самом же деле, подобное уже было и не раз. И многие не понимают причин, почему современная российская власть так холодно относится к марксизму, и в тоже время может окутать себя в знамёна «советского патриотизма». Чтобы понять это, необходимо понять суть современной власти в России, классовую сущность путинского режима. Ведь путинский режим это не просто личная диктатура Путина, это огромная система сдержек и противовесов, которые обеспечивают работу той системы, где частно-капиталистическая экономика, в купе с мимикрией под парламентскую систему, скрывает под собой гипертрофированную и растущую из года в год роль исполнительной власти, в первую очередь силового аппарата и армии.

Такая тенденция не является результатом произвола одного человека и группы лиц, но результатом долгой классовой борьбы, о которой и хотелось бы, в кратком виде изложить ниже.

Классовая борьба в СССР

Но прежде чем продолжить, необходимо понимать некоторые вещи о структуре советского общества. Фактическую власть в государстве держала партия, партии подчинялись хозорганы, которым партия, как де-факто единственный владелец всей собственности в стране, предоставляла в пользование средства производства в обмен на то, что хозорганы отдавали весь свой доход в распоряжение партии, через так называемый «налог с оборота». Наиболее крупной единицей хозорганов были министерства/наркоматы, им подчинялись синдикаты, а тем — тресты, в состав которых уже входили предприятия, на которых уже непосредственно работали сами советские пролетарии.

По другим направлениям партия, если мы говорим о периоде сталинизма, также давала в пользование оборудование и землю для городских кооперативов (артелей) и сельских кооперативов (колхозов), а также отдельные средства для работы моторно-тракторных станций (МТС), чтобы ставить колхозы в зависимость от партии через разделение труда. После Сталина, артели были распущены, а колхозы были поставлены в зависимость от партии другим образом: им был дан заём на покупку МТС, а после приобритения МТС колхозами, колхозы были вынуждены выплачивать этот заём партии, таким образом, при Хрущёве колхозы впали в такую же непосредственную зависимость от партии, как и монополии, входящие в состав министерств.

Но если отвлечься от этих мелких предприятий и обратить свой взгляд на основу материального производства в СССР, то есть на монополистические предприятия, подчинённые наркоматам, на первый взгляд, общество СССР является капиталистическим. Всё дело в том, что предприятия, входящие в состав министерств занимались эксплуатацией пролетариата, т.е. созданием прибавочного продукта таким же образом, как и любые другие капиталистические предприятия: за счёт извлечения прибавочной стоимости. Однако весь полученный капитал передовался в распоряжение партии, и партия, соответственно, поощряла деятельность министерств уже инаковым образом: предоставляя в пользование министерствам принадлежащие партии же средства производства, а также выдавая отдельным министрам и прочим функционерам хозорганов как денежные оклады, так и всевозможные привелегии в той или иной области.

Иначе говоря, работники министерств, наиболее лояльные партии получали лены, а способ присвоения прибавочного продукта самой партией представлял собой ленную ренту, которая бралась, в первую очередь, в форме «налога с оборота». Таким образом, хоть хозорганы СССР действительно являлись капиталистическими предприятиями, которые занимались эксплуатацией пролетариата, способ присвоения прибавочного продукта правящей прослойкой населения (партией) был ленным, то есть феодальным.

Этот вывод кажется контринтуитивным, и даже югославский историк М. Джилас, сделавший его применительно к титоистской Югославии в работе «Новый класс» (1956 год) и развивший его тезисы применительно к СССР историк М. Восленский в работе «Номенклатура» (1970 год) признавали, что тезисы эти противоречат общепринятому представлению о сути «реального социализма».

Не смотря на то, что ВКП(б)/КПСС объявляла себя партией «диктатуры пролетариата» фактически, той социальной базой, которая подпитывала прилив к ней новых кадров было либо беднейшее крестьянство, либо ещё несущий на себе много крестьянских черт «недоразвитый пролетариат» либо вообще деклассированные элементы. По мере развития пролетариата, то есть по мере урбанизации страны, социальная база партии становилась всё более и более шаткой. Социальная база партии связана и с этапом её формирования: она состояла преимущественно из деклассированных элементов, особую же роль в ней играла деклассированная интеллигенция. В конечном итоге, роль прихода партии к власти оказалось контрреволюционной — она задавила буржуазную революцию, назревшую в России. О социальной базе КПСС и подобных ей партий, на примере облика и происхождения типичного номенклатурщика писали и Джилас и Восленский.

Главное же, что проглядели оба эти исследователя — так это наличие скрытой гражданской войны в СССР, классовой борьбы между партией (каковая составляла костяк феодального класса) и хозорганами (которые составляли костяк буржуазного класса в СССР). Всё потому что большинство высших чиновников в хозорганах были в тоже время членами партии. Однако как и во всяком классовом обществе, в СССР отношения между людьми, возникаемые исходя из тех или иных обстоятельств, господствовали над самими людьми, поэтому рано или поздно в среде номенклатуры (так именовалась феодальная аристократия в СССР) должна была возникнуть «обуржуазившаяся» прослойка, которая бы уже вывела вопрос о классовой борьбе в область политического противостояния и представляла бы в ней интересы буржуазии. Такая именно прослойка и возникла в СССР в поздние годы его существования — под руководством Ельцина.

Её дальнейшая борьба за власть против «старого режима» и привела к уничтожению СССР. Это была буржуазная революция в России, доведённая до своего логического завершения, по сути, восстановление завоеваний Февральской революции после долгого периода господства большевистской реакции. Но поскольку к тому моменту предприятия в СССР уже были объединены в тресты и синдикаты, то при свержении власти номенклатуры, разумеется, экономика оказалась крайне монополизированной, что и привело к появлению олигархии. Экономические образования, которые составляют основу нынешней олигархической власти сложились в СССР уже к 1934 году, и далее они росли количественно, но качественно всё ещё оставались именно монополистическими, капиталистическими предприятиями. До 1991 года они подчинялись господствующему классу, номенклатуре, а после её свержения они, в таком формате и не могли создать ничего другого в политической плоскости, кроме как олигархию.

Но при чём тут силовики? Дело в том, что современные силовики в России восходят к силовикам СССР, они были наркоматом, стало быть — капиталистическим предприятием, принадлежащим государству. Стало быть и современные силовики также являются именно капиталистами, а не относятся к некоему «неофеодальному классу» или уж тем более не составляют особого класса. Тем не менее, силовики имеют ряд отличий от прочих буржуазных объединений. Чем именно? Этому и посвящена данная заметка.

Введение

Забавно, но недавно мне в рекомендациях YouTube вылезло видео Егора Иванова «4 факта о чекистах»:

Ну вот так и доигрались сталиноиды, что теперь уже путинские «чекисты» закрывают Ютуб. И теперь все дружно будут смотреть Гоблина на Рутуб или ВК Видео.

Я не знаю, сколько преступлений вообще совершили путинские псы за всё это время. Помню, мне рассказывали историю, как они именно мирных жителей некоторых из Киевской области увозили в Россию, уводили на подвал, а потом обменивали как военнопленных.

Тактика эта, впрочем, не нова. Ещё за год до полномасштабного вторжения ВСРФ на территорию Украины, тот же Егор Иванов снял видео «Охранитель: фас, профиль, нутро», про одного из таких манкуртов, который гасил мирное население Донбасса в ДРГ «Бэтмен» Беднова, а после бежал в Россию, так как даже по меркам «ЛНР», то, что совершал Беднов виделось бесчеловечным, и Беднова убили. Почему же беглеца не арестовали в России? Да потому, что для путинской власти жители Донбасса всегда были людьми третьего сорта, которых можно пусксть в расход в любых количествах — это особенно показали первые месяцы «СВО».

Зато товарищ Беднова, Алексей Мильчаков, не только живой и на свободе, но и продолжает испытывать все те же самые методы. И никто его за это не пальцем не тронул. А всё почему? Да потому, что уже все привыкли. Ведь и Беднов и Мильчаков и ему подобные попросту повторяют традиции ФСБ, а те — КГБ, а те — НКВД, ОГПУ и ВЧК.

История силовиков в СССР и России

Вопреки популярному мнению, партия и силовики в СССР имели диаметрально противоположные интересы: партия вскармливала силовиков, когда ей нужен был больший контроль над населением и, в тоже время, партия давила силовиков, когда те могли свергнуть власть партии и, соответственно установить буржуазное, а не номенклатурное правление. 1953 год — это плод активной работы Берии; 1964 год — Шелепина; 1982 год — Андропова; наконец, ГКЧП, который чуть ли не привёл к гражданской войне в России (СССР уже валился), организовали такие деятели как Крючков и Пуго.

Про Ягоду и Ежова я вообще молчу. Просто напомню, что Ягоду до сих пор не реабилитировали, хотя прежде его обвиняли в соучастии организации Бухариным убийства Горького. И да, Дзержинский тоже был бухаринцем.

Впрочем, силовики — не вся буржуазия, но очень специфическая её часть, у них почти никогда не было реальной социальной базы, а что более главное — у них никогда не было своих средств производства, а переманить их в достаточном количестве было невозможно — среди управляющих хозорганов силовики имели такую плохую репутацию, что те скорее были согласны мириться с властью партии, чем с потенциальной властью силовиков. Тем более, что партия ажно с 1939 года шла на одну уступку за другой хозорганам. Поэтому раз за разом попытка построить капитализм в СССР по линии переворота силовиков оборачивалась фиаско.

Казалось бы — после ГКЧП силовики потерпели сокрушительное поражение и уже навсегда сошли со сцены. Народившаяся из хозорганов российская олигархия, которую возглавлял Ельцин, надёжно спрятала этого чёрта обратно в табакерку. Россия сбросила с себя диктат КПСС, но в тоже время не допустила тиранию силового блока, не допустила российской «пиночетовщины» — так ситуация выглядела первые годы.

Однако российская олигархия столкнулась с вызовом, который она не ждала, не смотря на то, что он был порождён политикой того же Ельцина в отношении КПСС — а именно с сепаратизмом. Вместо угрозы гражданской войны над страной нависла угроза распада. И если с Тулеевым или с татарскими сепаратистами ещё удалось урегулировать вопрос мирно, то в Чечне дело пришло к войне и к организованному терроризму. Получивший боевой опыт в ходе Абхазской войны Шамиль Басаев организовал в 1995 году теракт в Будённовске с захватом заложников — тогда, не смотря на многочисленные жертвы, дело удалось окончить переговорами. В январе 1996 года в ходе событий в Кизляре и в Первомайском — переговоры были сорваны сепаратистами, и прерогатива в принятии решений тогда очевидным образом оказалась в руках силовиков.

События января 1996 года можно считать поворотными в истории России — с тех самых пор олигархическая власть страны, не зависимо от того, какая «партия» имела в ней преимущество, всё больше и больше развязывала руки именно силовикам.

Потому именно, в конце 1990-х премьер-министром назначили бывшего главу ФСБ Путина, что только под его властью удалось бы решить «Чеченский вопрос» — и он, хоть и ценой тяжёлых потерь, но был решён.

Отсюда же растут корни и прочих интервенций России — в Грузию и на Украину после тамошних государственных переворотов. Над Россией нависла вполне реальная, а не фантомная угроза дезинтеграции, причины которой нуждаются в отдельном исследовании. Сейчас главное другое — ввиду того, что российская олигархия борется с этой угрозой тем же методом, каким ранее номенклатура боролась против самой нарождающейся российской олигархии — олигархия не в состоянии предотвратить распад, но только отсрочить его.

Пока же силовики и их влияние на буржуазию в целом будет нарастать и принимать всё более и более тлетворные, а то и гротескные формы. Но у силовиков, как и было сказано ранее — нет и не может быть большой социальной базы, в мире популярной политики они как евнухи в мире половых сношений и навсегда ими останутся. Их власть всегда за закрытыми дверями, и поэтому никогда не будет полной — ведь если двери вообще не отворять, то их будут выбивать.

Перспективы России

Несомненно, власть силового блока в России является реакционной, своего рода воплощением того, чем был фашизм в XX веке, только уже в веке XXI. Их власть, так или иначе закончится, а посему хотелось бы наметить вероятные перспективы будущего России. В наиболее общих чертах, можно свести эти перспективы к положительному или отрицательному ответу на вопрос о том, смогут ли справиться силовики с тенденцией к дезинтеграции России.

Если ответ положительный, и силовики действительно смогут каким-то образом преодолеть сепаратизм в России, смогут добиться того, чтобы Россия стала функционировать как более-менее организованная государственная машина, а не как плод стихийных «договоров» между разными группами интересов, между которыми силовики являются своего рода арбитром, то российское общество, объеденённое и, стало быть, развитое до стадии гражданского общества, в наиболее скорые сроки найдёт в себе силы (так как они у них фактически уже появятся к тому моменту), чтобы свергнуть власть силовиков и превратить Россию в буржуазно-демократическую республику.

Если ответ отрицательный, то Российская Федерация прекратит своё существование и распадётся на ряд таких же маленьких «россий», с некоторыми местными особенностиями. Часть бывшей Российской Федерации, правда, сможет далее развиться до стадии буржуазно-демократического государства, но другая часть (вероятно, большая или сопоставимая по населению с первой) откатится, напротив, в более архаичные формы общественной организации, наподобие сословно-феодальной системы, как это отчасти уже происходит в современной Чечне.

В обоих случаях, власть силовиков эфимерна и, судя по тому, сколько сил и средств они уже потратили на воплощение их политических интересов, она едва ли сможет перейти порог первой трети XXI века.

Послесловие

За последние несколько лет люди, именующие себя «коммунистами» стали проявлять крайне оппортунистическое поведение по отношению к современной российской власти. Это было не только после начала полномасштабного вторжения ВСРФ на территорию Украины, но и много прежде, ещё в 2014 году, многие так называемые «коммунисты» стали активно поддерживать тот экспансионистский курс, который ведёт нынешняя российская олигархия.

Теперь же нынешняя российская власть уже не терпит даже те кружки, которые стоят на оппортунистических позициях, т.к. саму идею революционного преобразования общества они станут признавать экстремистской и террористической. В текующей обстановке «марксисты», которые проявляют оппортунизм к современной власти в России, пытаются защитить имя Ленина перед законом рискуют наткнуться на следующую вилку:

1. Если Ленина признают чуждым идеям революционного преобразования общества, то далее ко всем неоппортунистическим течениям, которые так или иначе, наследуют ленинизм, будет преодъявляться дополнительная претензия в их искажении Ленина. Фактически, в таком случае российская власть присвоит себе Ленина и объявит его оппортунистом, оборонцем (наподобие того, как некогда власть Муссолини присваивала себе наследие Гарибальди или наподобие того, что нынешняя российская власть уже сделала со Сталиным).
2. Если Ленина признают сторонником идей революционного преобразования общества и подвергнут Ленина запрету, то это нанесёт удар как по оппортунистическим, так и не по оппортунистическим движениям, которые так или иначе симпатизируют Ленину.

В обоих случаях, «культ Ленина», который десятилетиями мешал творческому развитию марксизма в России, будет побеждён. Этим самым, российская власть, сама того не понимая, помогает высвободить те творческие силы в марксистском движении, которым опора на авторитет Ленина, на стремление повторить его опыт (а это, как мы вынуждены констатировать, был опыт контрреволюционный), вредила.

Так или иначе, людям, которые хотели бы называть себя марксистами и вообще коммунистами, в нынешней ситуации следовало бы вообще поставить в качестве приоритетной задачи соучастие в том демократическом движении, в которое входят в том числе и российские либералы, социал-демократы и анархисты, которое стремиться помочь российскому обществу выработать гражданское общество, а, значит, стремиться создать ту политическую платформу, на основе которой далее может совершиться демократическая революция.

Конечно, общий итог этого процесса произойдёт независимо от воли и желания людей, как было сказано ранее, но его результаты для коммунистов или тех, кто хотел бы себя таковыми считать, зависит уже от воли и желания самих коммунистов.

Если и впредь большинство т.н. «коммунистов» будут проявлять оппортунистическое поведение к текущей российской власти, то им не найдётся место в политике после крушения этой самой власти.

Если же они, напротив, перейдут на сторону помощи демократическим движениям в России, то, впоследствии, это несколько упростит коммунистам задачу развития коммунистического движения, т.е. движения, которое защищало бы интересы класса пролетариат, вплоть до установления его диктатуры, вплоть до перехода к коммунистическому обществу посредством этой революционной диктатуры.