Автор: Олег Верник. Также известен под псевдонимом Александр Котейников. На нашем сайте уже публиковались его статьи: «But what’s the point?«, «Заметки о субъективной и объективной диалектике«, «Набросок про технократию и атеизм«, «Дилогия про стоиков и осознанные сновидения» (1, 2). Я редко согласен со всем, что он пишет, но иногда могу согласится с 3/4 содержания статьи. Это как раз тот случай.
В современном интернете есть немало авторов, именующих себя «марксистами», особенно на русскоязычном пространстве. И хотя только немногие достаточно изучили предмет, чтобы говорить более-менее конструктивно на заданную тему, некоторые, прямо скажем, маскируют под марксизм нечто иное. Нечто совсем марксизму противное.
Этими персонажами являются Марина Бурик, Илья Ярский, Балбусы (Михаил и Эмилия), Антон Бархатков, Рауф Фаткуллин, Олег Ткач, Пётр Звонов и многие другие, имя им легион. Обычно их объединяют каким-то общим названием, чтобы различать их «внутри» марксизма. Их именуют «ильенковцы» или, ввиду того, что не для всех из них Эвальд Ильенков является абсолютным и непререкаемым авторитетом, «меньшевиствующими идеалистами».
Однако даже до первого «меньшевиствующего идеалиста» Абрама Деборина, каждому из этих авторов — как пешком до Луны. Всё дело в том, что как не пытайся установить прямую связь между Дебориным и Ильенковым, ничего не выходит — самый дебют Ильенкова как философа пришёлся на жёсткий раскол с учениками Абрама Моисеевича. Ещё в далёком 1955 году тезисы Эвальда Васильевича и его забытого ныне товарища Коровикова были отвергнуты деборинцами как идеалистические. Философию Ильенкова в те годы окрестили «гносеологизмом», в противовес «онтологической» философии, якобы свойственной советскому диалектическому материализму. На долгие годы Ильенков оказался изгоем, имея популярность только в узких академических кругах, преимущественно на Украине, где среди прочих его апологетом был теоретик эстетики Канарский, умерший по неизвестным причинам в 1984 году во время деловой поездки по Варшаве. Ему было всего 48 лет.
Вообще особую известность Ильенков имел именно среди теоретиков прекрасного. В позднесоветское время крупным и популярным апологетом Ильенкова вне Украины был разве что искусствовед Михаил Лифшиц, человек по взглядам разделяющий предрассудок о существовании «дегенеративного искусства», правда, называлось это у него по другому, в общем — ратующий за возвращение к классическому стилю. Что, впрочем, способствовало лишь дальнейшему забвению Лифшица уже период Перестройки.
Дурная в академических кругах слава Ильенкова послужила ему хорошую службу уже посмертно — после распада СССР, ученики Ильенкова, такие как Босенко (учитель Канарского) и Пихорович, начали рассказывать на своих лекциях в Киевском Политехническом Институте (а, по сути, вешать очередную лапшу на уши), что истинный марксизм был отвергнут в СССР с отвержением Ильенкова. Ильенков, наложивший на себя руки ввиду своего крайнего алкоголизма, превратился, ловким движением руки киевской академии, в сакральную жертву советского режима, принесённую во имя настоящей философии. Общая деградация системы высшего образования на пост-советском пространстве заставила подхватить этот призыв и российские ВУЗы, российские интернет-издания, которые номинально связывают себя с марксизмом и другие подобные источники.
Обычно, на этом история об Ильенкове и его учении и заканчивается, но, как вы понимаете, на этом всё только начинается. Ведь мы ещё даже не выяснили, а откуда, собственно говоря, появилось учение Ильенкова. В интервью 2012 года, один из немногих прижизненных последователей Ильенкова, Лев Науменко, отвечая на вопрос об истоках учения, говорил так:
Учителя такие: Алексей Николаевич Леонтьев… Мы с ним сошлись очень близко. У меня вышла книжка в Алма-Ате «Монизм как принцип диалектической логики». Он мне все говорил: «Давай переиздавать, я ее сам отредактирую!». Леонтьев нам читал лекции на третьем курсе. Сидим слушаем, ничего я не понял и никто ничего не понял. Мне казалось, что это такая заумь! Он ведь не стеснялся, терминологией сыпал. А на самом деле он оказался другим, даже совсем наоборот. Он был такой чернявый, у него (как и у меня) в роду были цыгане. Он мне чем-то напоминал Идена. Вот такой был факультет у психологов.
Давайте по порядку. Кто такой этот самый Алексей Николаевич Леонтьев? А это советский «психолог», который по совместительству был философом. Леонтьев на ряду с Рубинштейном был основателем так называемой «теории деятельности» — псевдонауки, основанной на теории Выготского, согласно которой психические явления людей относятся не сколько к их физиологической жизни, не к механизмам работы их головного мозга, но сколько к системе знаков и слов. Якобы основная проблема в области психологии — это вопрос об опосредовании знаков, самый же процесс опосредования и называется деятельностью.
Понятие об опосредовании вывел учитель Леонтьева и Рубинштейна, Лев Семёнович Выготский, о котором будет подробнее сказано ниже. Проще говоря, эти самые горе-психологи переизобрели душу. В своей псевдонаучной деятельности они занимались проработкой некой «категории деятельности», вместо установления реальных причинно-следственных связей. Таким образом, психология была подменена философией, а та, в свою очередь, де-факто — богословием.
Вы думаете, я преувеличиваю. Но вот как писал сам, наиболее ключевой основатель данной теории, Рубинштейн:
Сознание не просто «проявляется и формируется» в деятельности как отдельная реальность – оно «встроено» в деятельность и неразрывно с ней
Что конечно же не может не дать вспомнить и об Ильенкове. Вот что он писал в своей нетленке «Диалектика идеального«:
Психология вынуждена исходить из того обстоятельства, что между индивидуальным сознанием и объективной реальностью находится такое «опосредствующее звено», как исторически сложившаяся культура, выступающая как предпосылка и условие индивидуальной психики. Это — и экономические, и правовые формы отношений между людьми, и сложившиеся формы быта, и формы языка и т.д. и т.п. Для индивидуальной психики (для сознания и воли индивида) эта культура непосредственно выступает как «система значений», «овеществленных» и противостоящих ей вполне предметно, как «непсихологическая», как внепсихологическая реальность.
И далее он уже непосредственно цитирует Алексея Николаевича Леонтьева, в чём вы сами можете удостовериться, зайдя в первоисточник. Один из учеников Рубинштейна, Щедровицкий, даже защищал знаменитую в среде ильенковцев теорию категорий:
Данные нашего восприятия, организованные в форме всеобщих категорий: пространство, время, вещь и так далее — прямо и непосредственно переводят в утверждение о существовании вещей или объектов природы. И точно также сама очевидность считается убеждение в том, что существует и может рассматриваться в качестве элемента с вещами природы.
И утверждал, что знаки, по сути, нематериальны:
Вместе с тем, опыт теоретических исследований знака, все попытки построения его понятий, убеждают нас в том, что как знак, так и знаковые системы не могут рассматриваться ни как вещи, ни как свойства, ни как отношения.
Щедровицкий же станет основателем «Московского методологического кружка«, деятельность которого повлияет на формирование идеологии уже современной России. Вообще удивляешься тому, что последователи Ильенкова в лоб не видят вторичность его философии по отношению к психологии Выготского, Рубинштейна, Леонтьева и их учеников. «Теория деятельности», где сознание «встроено в деятельность» в точности повторяется у Ильенкова в прицнипе «тождества бытия и мышления». О тождестве Ильенков неоднократно подчёркивает во многих своих работах:
Материалистическое решение проблемы тождества противоположностей мышления и действительности состоит в том, что действительность рассматривается как ведущая, определяющая сторона внутри этого тождества. Гегелевская же диалектика эту роль приписывает мышлению.
Эта галиматья не выдерживает никакой критики, так и я критиковать её не буду. Сейчас нам важно понять другое. Ильенков позаимствовал свою философию из психологии Леонтьева и Рубинштейна. Так? Так. Но это не единственный источник.
Учителем Эвальда Васильевича также был Теодор Ойзерман, долгожитель (умер в 2017 году в возрасте 102 лет), который в 1953 году был научным руководителем Ильенкова, когда тот защищал кандидатскую диссертацию «Некоторые вопросы материалистической диалектики в работе К. Маркса “К критике политической экономии”». Как видно, в поисках учителей у тандема Ильенкова-Коровикова (который распался, по иронии, ввиду того, что Коровиков ушёл в естествознание), мы нашли Леонтьева, Рубинштейна, Лурию и Ойзермана. На первый взгляд обычные советские академики. Но это только на первый взгляд.
Есть черта, которая объединяет всех четырёх этих авторов и даже более того. А именно, все эти авторы де-факто были неокантианцами. Судите сами. Сергей Леонидович Рубинштейн лично учился у неокантианцев Когена и Наторпа. Первые его работы, ещё в Российской империи, как раз посвящены апологетике неокантианства. Сам Теодор Ойзерман после распада СССР уже открыто называл себя кантианцем. Его учитель, Валентин Асмус, в царские годы также был кантианцем, а в годы гражданской войны поддерживал белых. Современные православные ресурсы называют Асмуса одним из немногих авторов эпохи СССР (наряду с Лосевым), которые де-факто защищали православную философию. Сын Валентина Фердинандовича Асмуса, Валентин Валентинович (род 1950) является православным протоиереем (sic!) и также повсеместно защищает своего отца от обвинений в материализме.
Асмус-старший дружил с Пастернаком, за речь на похоронах которого был подвержен травле, с тем же философом-мистиком Лосевым. По свидетельству ученицы Лосева, Азы Алибековны Тахо-Годи, Асмус в 1920 году планировал принять монашеский сан. Написал также статью «Опыт философской биографии» о русском мистике, основателе русской религиозной философии Владимире Соловьёве. А одним из последователей Владимира Соловьёва был некий Иван Александрович Ильин. А теперь давайте откроем список литературы, который уже Эвальд Ильенков советовал своему ученику, Шулевскому, для изучения философии. В самом низу списка читаем:
В.И.Ленин.»Философские тетради», «Материализм и эмпириокритицизм».
И.А.Ильин. «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и Человека».
«Только тогда, когда мы научимся смотреть на мир, на себя и на мышление глазами основных философских систем, образующих азбуку разума, можно читать, изучать любые учения и книги, не беспокоясь о своем духовном здоровье».
Дата создания списка — Октябрь—ноябрь 1970 г.
Как причудливо тасуются карты. Эвальд Ильенков, ни с того ни с сего, рекомендует читать, на тот момент уже давно забытого диссидента и фашиста Ивана Ильина. Об Ильине в России вспомнят только много позже, в нулевые годы. В 1970 году же о нём знали только антикоммунистические диссиденты СССР, причём их крайне правое крыло.
Учитель Рубинштейна и Леонтьева, Лев Выготский, проживший совсем короткую жизнь (1896-1934) и успевший отличиться тем, что создал лженауку педологию (в противовес науке педагогике), более всего известен тем, что «разбил» теорию швейцарского психолога Жана Пиаже с его тезисом о том, что самосознание ребёнка проходит до осознания им других людей, «разбил» в ходе эксперимента, где как бы доказал обратный тезис. Именно в ходе этого исследования Выготский и вывел свою «теорию опосредования».
Впоследствии, в академических кругах и педология и психологическая теория Выготского (называемая критиками как «культурно-историческая») будет сначала раскритикована, а после и запрещена как маргинальная. Теория Выготского в области психологии на долгое время получила статус псевдонауки наравне с отрицанием теории относительности в физике, за что, конечно, стоит уважать хотя бы часть советской академии, ещё сохранявшей голову на плечах.
На самом деле, своим экспериментом не сделал ничего более как доказал тезис некоего… Иммануила Канта о том, что ребёнок с детства привык о себе говорить в третьем лице, признавать себя частью чего-то большего, а уже впоследствии отделяет себя как нечто обособленное, индивидуальное. Об этом философ Кант писал в работе «Антропология с прагматической точки зрения». На деле же «разбитый» тезис Пиаже был серьёзно искажён. Пиаже вовсе не утверждал, что ребёнок первоначально осознаёт себя как индивидуальность, но скорее что его индивидуальное бессознательное развитие предшествует его общественному развитию. Тезис Канта, по сути, можно было бы трактовать как в пользу Пиаже, так и в пользу Выготского. Но дармоеды из советской академии и их нынешние ученики, отвергают понятие бессознательного.
Именно теория Пиаже и по сей день является основополагающей в вопросе развития ребёнка, многократные эксперименты подтверждают её достоверность. Сторонники же Выготского постоянно цепляются за интерпретации, и чем-то напоминают тех фриков, которые пытаются найти метафизическую свободу воли, придумывая новые трактовки эксперименту Бенджамина Либета. Некоторые современные философствующие «марксисты», в частности Бархатков, утверждают, что Выготский является отцом-основателем марксистской психологии, и даже используют понятие «культурно-исторического подхода» как нечто положительное, забывая, что это пейоратив. На самом деле сам Карл Маркс в «Немецкой идеологии» писал:
Первая предпосылка всякой человеческой истории — это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкретный факт, который подлежит констатированию, — телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе. Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни в изучение природных условий — геологических, оро-гидрографических, климатических и иных отношений которые они застают. Всякая историография должна исходить из этих, природных основ, и тех их видоизменений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в ходе истории.
Таким образом Маркс не отрицал в качестве предпосылки всякой культуры и всякой истории, индивидуальное развитие человека. Не отрицал он и бессознательной стороны жизни человечества:
В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающие своё материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также своё мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание.
У Рубинштейна весь вопрос о бессознательном сводится только к тому, что бессознательное — это некое переживание, в котором ещё не осознан предмет, его вызывающий. Проще говоря, бессознательное у Рубинштейна это не какой-то реальный физиологический феномен, а только некий этап «недоосмысления», предшествующий сознательному пониманию предмета.
Учителями Леонтьева были такие небезызвестные авторы как Георгий Челпанов, более известный как автор царского учебника по логике, напрочь переполненной неокантианскими пассажами и Густав Шпет, более известный как переводчик «Феноменологии духи» (советское издание которого удивительным образом печатались с предисловием Ильенкова), также неокантианец. Оба искали в человеке душу.
Конечно, Асмус был в числе сподвижников Деборина, и один из немногих смог избежать сталинских репрессий. Но в лице Асмуса и его последователей мы имеем дело не просто с уклоном, а с самой настоящей раковой опухолью, которая из времён царской России полностью опрокинулась и на Советскую академию, активно поглощая в себе любые потуги к подлинно-интеллектуальной деятельности.
Одним из коллег Леонтьева был психиатр Николай Бернштейн, резкий противник учения Павлова. В сталинские годы подвергся резкой критике и травле на знаменитой «Павловской сессии» как лжеучёный, уклонившийся от учения Павлова. Однако, последствие её было таково, что весь вопрос психиатрии перевёлся в СССР чисто в область политики — так что уже во времена Перестройки, советские психиатры-неокантианцы уже травили «павловцев». А между этими событиями, советский «павловец» Снежневский введёт термин «вялотекущая шизофрения», что послужит спусковым крючком к массовой практике карательной психиатрии в СССР; при чем одним из апологетов оной был сам маэстро Эвальд Ильенков.
Кантианская же гнилая плеяда препятствовала в СССР изданию работ позитивистов и аналитических философов, клеймила эмпиризм, позитивизм, клеймила завоевания психологии. Зато, например, добилась реабилитации и изданию работ историка-идеалиста Сергея Платонова, как и много какого другого имперского наследия, о чём россыпью упоминается во всей статье. Ильенков даже хранил у себя портрет Солженицына. А кто был учителем Солженицына? Злостный антикоммунист Александр Твардовский, (чего только стоит его отождествление Сталина с дьяволом в «Тёркин на том свете»! Это буквально уровень «Розы Мира» мистика Даниила Андреева), по совместительству главред журнала «Новый мир», в котором издавались, внимание, статьи одного из немногих учеников и товарищей Ильенкова, Михаила Лифшица.
Почему-то нынешние ильенковцы любят припоминать разве что про Загорский эксперимент по вовлечение слепоглухих в трудовую деятельность. Знала бы слепоглухая американка Хелен Келлер об этом «прорыве»!
Из забавного: вначале советский неокантианец и диссидент, ученик Рубинштейна и, по совместительству, товарищ Льва Гумилёва (сокамерник) Михаил Ярошевский публикует работу «Кибернетика — наука мракобесов!», а впоследствии киевский академик, исследователь вычислительной техники и последователь Ильенкова, Виктор Глушков, будет утверждать, что только кибернетика может спасти СССР. Эта тема, впрочем, не получило такого же широкого распространения среди ильенковцев, как философия. Именно Ярошевский, впоследствии, будет публиковать работы Льва Семёновича Выготского, реабилитируя псевдонауку педологию, спустя десятилетия после её запрета в СССР.
Какие выводы можно сделать исходя из изученного? Во-первых, философия, равно как и всякая умственная деятельность — это результат работы различных человеческих индивидуумов, которые имеют некоторую преемственность друг с другом, посредством научения. Во-вторых, философия, как форма идеологии, является только отражением действительного положения вещей в обществе.
В царской России доминировало неокантианство, по той причине, что царскую академию пугали физиологи, «вульгарные материалисты», которые ходили по кафедрам, «оживляя» мёртвых лягушек, путём стимулирования их тела электродами. Обычная ссылка на закон божий и на царский авторитет, как это было во времена Александра III (самого честного из императоров), во времена Николая II вызывала только смех, поэтому это заставляло академиков, защищающих идеи Константина Победоносцева и однофамильца одного из вышеупомянутых персонажей, Константина Леонтьева, извиваться как уж на сковородке, обращаться к любым новомодным идеям, которые как-либо можно было приспособить под православие.
Одной из таких идей и было неокантианство. Удивительным образом, оно же проникло и в советскую академию, но только уже не открытого, а под маской марксизма. Впрочем, для кого удивительного, а для кого и нет. Попомните слова диссидента и невозвращенца Михаила Восленского, сказанные им в 1970 году, что октябрьский переворот для России был не революцией, а реакцией. Попомните слова одной из первых марксисток в царской России, Веры Засулич, что октябрь отменил результаты февраля и вернул самодержавие, просто под красной маской.