Автор – Олег Верник (он же Александр Котейников).
Редакция сайта не полностью согласна со всем нижесказанным (особенно ближе к концу статьи), но в целом материал находится в том же русле, что и наша собственная деятельность.
Хотел я написать ещё одну статью про Ильенкова, but what’s the point? Пора объясниться.
Во что верил Ильенков и во что верят ильенковцы? В то, что философия – это некая особая наука, которая изучает логические категории. Например, категории материального и идеального, категории количества и качества, категории сущности и случайности, и так далее. Открываем ЭСБЕ, и читаем, что категории – это философский и метафизический термин, который обозначает наиболее общие, наиболее фундаментальные формы мышления. По мнению Ильенкова, идеальное – это вообще не материальное, и нужно как-то по особому его рассматривать. По Ильенкову же, химия принципиально, фундаментально не сводится к физике, биология – к химии и так далее. Соответственно и философия все ещё нужна, так как “идеальное” ни к чему не сводится. Это у нас “материализм” такой.
И так, по Ильенкову, категории возникли в человеческом обществе и развивались от поколения в поколение. В голове у каждого человека (по Ильенкову) есть набор категорий, у всякого разный, у кого-то более полный, у кого-то – менее полный, у кого-то вообще неправильный. Ну вот, например, у идеалистов полный набор категорий, просто у них “материальное” стоит после “идеального”, в этом вся их проблема. Они всего-то навсего переносят свойства лишь человека – всему миру.
А я-то думал, что проблема идеалистов в том, что они – завуалированные жрецы, каждый из которых лепит Бога на свой лад. Что идеалисты – шовинисты и ксенофобы, которые мнят о существовании некоего “идеального общества”, ближе всего к которому – современное буржуазное общество, к тому же ещё и белое. Почитайте Уильяма Пирса, чёрт побери! (Не надо, его работы, скорее всего, запрещены в вашей стране). Из его работ идеализм так и прёт, категория расы, пожалуй, самая фундаментальная в его философии.
И так, Ильенков говорит, что он, по сути, залез в мозги людей, и вместо серого вещества обнаружил в них таблички с категориями. Ну не шизофрения же? На самом деле, да, шизофрения. И ещё какая. В работе по истории античной философии, Ильенков пишет, что каждому человеку свойственно воспринимать мир как целокупность (Он что, всех людей опросил, что бы знать, как им свойственно воспринимать мир???), и ссылается на Энгельса. По ссылке же обнаруживается, что Энгельс в том фрагменте “Диалектики природы” пишет о математике; что это математикам свойственно с самого появления данной теоретической науки (т.е. с Пифагора) воспринимать мир как целокупность. Но это у Энгельса. А у Ильенкова это превратилось в категорию целого.
В разделе про софистов, Ильенков пишет, что софисты сыграли реакционную роль (!!!) в развитии философии. Ба, интересно, как он смог сразу множество авторов, самых разных мнений, самых разных учений от Протагора и Горгия до Продика, записать в реакционеры? Софисты выделялись тем, что брали за свои уроки деньги. Это единственный критерий, по которому их объединяли. Но тут у Ильенкова появляется некая отдельная, единая “школа софистов” (ЩИТО???).
В разделе про Левкиппа и Демокрита, Ильенков пишет, что атомизм ложен, потому что он рассматривает людей как совокупность индивидуумов, не полагая некой действительной надиндивидуальной структурой общество или государство. Особо это подчёркивается в статье Ильенкова “Единство”, где Ильенков противопоставояет атомистам, таким как Эпикур и Гоббс, материалиста Спинозу. Только Спиноза не был материалистом, он был жёстким метафизиком, и это ясно всякому, кто читал его “Этику” и “БПТ”.
Но главное тут даже не это, а то, что Ильенков в конце статьи “Единство” даёт определение коммунизму точь-точь такое же, какое Бенито Муссолини даёт фашистскому государству, в “Доктрине фашизма”. Нет, это даже не смешно. Тут плакать надо. И эти люди потом удивляются тому, что либералы приравнивают коммунизм с фашизмом, удивляются “тоталитаризму” Ханны Арендт и тому подобному. Стыдно, ребята! Стыдно!
Что такое категории? По существу, категории, как верно писал Аристотель – это часть логики, то есть, часть инструмента для познания действительности. По Аристотелю, логика – это только инструмент. Но как формируются эти логические категории? Они возникают исторично и переходят от общества к обществу? Нет, это чушь. Категории берутся разными авторами, каждый, на свой лад. В индийской культуре эти категории одни, в исламской – другие, у Аристотеля – ещё какие-то иные, у Канта, у Гегеля, у стоиков, у Прокла, у всех этих и ещё многих других авторов этой и других культур – совсем разные и так далее.
Вот чего Ильенков понять не может. Оно и не удивительно. Воспитаннику хрущевско-брежневского СССР в купе с его диссидентской тусой, в которой он читал Ильина (и возможно Соловьева, в его статье “единство” прямо попахивает концепцией всеединства Владимира Сергеевича), ничего иного и быть не могло. Из этой среды вышли Бродский, Солженицын, Зиновьев далее – Лимонов, Дугин и др. У всех какая-то шиза, и все, в той или иной степени – шовинисты. Неужели вы и впрямь думаете, что из Ильенкова выросло бы что-то иное? У этого интеллигентишки, у этого гуманитария, не могло выйти ничего иного, кроме как оправдания хрущевско-брежневского шовинизма, т.е. великорусского шовинизма под красным флагом. Ильенков нашего времени – это Михаил Васильевич Попов из “Фонда Рабочей Академии”. Один в один. И оба, прошу заметить, идеалисты.
Можно ли вообще обойтись без категорий? Да, можно, ещё как можно. Эпикур без них обходился, обозначив лишь некоторый канон познания. Французские материалисты прекрасно без них обходились. Как и Ньютон, как и Галилей… Как и вообще любой другой учёный, ещё века с XVI, по правде говоря.
Категории (т.е. “всеобщие формы мышления”) не сдались никому, кроме Канта, этого самовлюбленного ничтожества, который хотел найти оправдание христианству и выдумал свой категорический императив. Он украл их у Аристотеля. Но вот отличие. Если Аристотель видел в категориях инструмент познания в рамках своей логической и метафизической системы (которая была полностью пересмотрена в Новое время), то Кант видел в категориях софистический приём, для того, что бы доказать существование Бога. Откуда появились категории в человеке? Они у всех одинаковые, пишет Кант в “КЧР”. “Значит, они должны были откуда-то взяться. Они могли получиться случайно. Но так как они столь сложны, то, вероятно, их создал Бог. Но мы не можем знать однозначно.” Потом пришёл Гегель, который провозгласил, что категории менялись у людей от эпохи к эпохе. Наконец, пришёл Фейербах, который поднял весь этот сюр, все это чванство, насмех, показав, что все эти авторы занимаются лишь апологией христианства. И вот, Маркс, уже не как философ, а как исследователь общества, спорит с Фейербахом, но в этом именно моменте признает его правоту.
Я приводил ильенковцам множество цитат Маркса и Энгельса, из “Нищеты философии”, из “Письма к Анненкову”, из “Людвига Фейербаха и конца НКФ”, из “Анти-Дюринга”, из “Диалектики природы”, из различных писем 1850-х, 1860-х, 1870-х и 1880-х годов. Выдержки из работ исследователей творчества Маркса, например, Варьяша, Скворцов-Степанова и Боричевского. Да много кого.
И все бестолку. Ильенковцы, как сектанты, повторяют мантры о том, что у Маркса была категория идеального, что Энгельс не был редукционистом, и о том, что то, что существует “материя как субстанция”, а в пассажах Энгельса о том, что её нет, Энгельса, оказывается, надо понимать так, как если бы он описывал непосредственное восприятие человека. (Ба, да Энгельс, оказывается, феноменолог!). А в словах Маркса и Энгельса о том, что история есть история отношений индивидуумов, действительных, конкретных человеческих особей, оказывается, под “индивидуумами” имеются ввиду производительные силы. Вот так. Шизофрения. Иначе не назовёшь.
А в словах Ленина о том, что государство – это аппарат насилия в руках господствующего класса (а вовсе не некая надиндивидуальная сущность, которая плавает в платоновом раю), и, соответственно, даже без всяких институтов, собственник, причиняющий насилие своим подопечным за неповиновение уже де-факто формирует государство (смотри “Об авторитете” Энгельса), ильенковцы умудряются найти… Анархизм. Анархизм!!! У Энгельса!!! В статье против анархистов!!! И у Ленина. В работе “Государство и революция”, где также критикуются анархисты. Государство – аппарат. Неужели не ясно? Давайте дам подсказку – самогонный аппарат, дыхательный аппарат… Давайте дам подсказку – сварочный аппарат, глубоководный аппарат, космический аппарат. Государство – это аппарат. Государство – это машина. Так Ленин и пишет, говоря, что машину эту нужно сломать, разрушить. Сломать государственную машину, буквально, он так и пишет. Ленин в этом действительно солидарен с анархистами. Не согласен он с ними в других вещах – в том, что государство можно разрушить “с сегодня на завтра”, – нет, возражает Ленин, на это нужны поколения, и в том, что на место государства придёт безгосударственный федерализм, – нет, возражает Ленин, федерализм не нужен, нужен централизм.
Ленинское определение государства – материалистическое, государство – это машина. Известны ли ильенковцам французские материалисты XVIII века? Известен ли им такой автор, как Ламетри? Он врачем был, а ещё Ламетри критиковал Декарта. Он прямо пишет, что человек – машина, у него работа так и называется “L’homme machine”. И растение у него тоже машина. И животное тоже машина. Ламетри, в первую очередь, пересматривает понятие души у живых существ, распространённое со времен Платона и Аристотеля, и развитая Декартом в его понятии “вещь мыслящая”. Ламетри приходит к выводу, что души нет ни у чего, что душа, по сути – это фикция, вернее говоря, что за душой стоят материальные процессы, что сама душа – обобщение этих процессов. Что бы провести некое разделение между “машиной” в природе и тем, что создаётся инженерами, Ламетри вводит такое понятие как “автомат”. Если Декарт полагает, что животные не обладают душой, и являются всего-лишь имитирующими жизнь машинами, то Ламетри демонстрирует, что это же мнение можно распространить и на людей, что Декарт тут непоследователен. Что нет “живого” как чего-то особенного, как и нет “души”, и так далее.
Если говорить совсем грубо, то Маркс проделал с обществом тоже, что Ламетри проделал с некой “индивидуальной душой”. Маркс показал, что право, мораль, и нравственность, искусство, религия, философия и прочее, что у Гегеля является основным для общества, на деле, является лишь продуктами производства, развития производительных сил и производственных отношений. Маркс – материалист. У него капиталистическое общество, по сути – это машина, которая складывается из борьбы классов и самовоспроизводится за счёт неё. И оно же переходит, в дальнейшем, в бесклассовое общество, за счёт тех условий, которое само же и создаёт, т.е. за счёт общественного характера производства, т.е. за счёт того, что производство вовлекает в себя все больше людей, за счёт того, что на производство одного товара требуется множество самого разного труда рабочих из разных стран и континентов.
Неужели это так сложно понять? Ильенковцы, эти горе-материалисты, не хотят видеть в обществе машину. В государстве – машину, внутри этого общества, но искусственную (т.е. аппарат), созданную господствующим классом (впрочем, созданную стихийно, а не по чему-то коварному плану) как инструмент для насилия, для поддержания эксплуатации. Что тут непонятного-то, уважаемые? Есть машина, например, состоящая из молота и наковальни, и если при каждом ударе молота о наковальню, видится, что между ними проскальзывает некая диалектическая категория идеального – то это шизофрения. Шизофрения, потому что нормальные, здоровые люди такого не видят и принципиально не могут увидеть, если им не внушить это. Всё просто.
Если хоть на дюйм, хоть на полшишечки возникает некое идеальное, несводимое к материальному – то это идеализм. Как ты его не назови. Есть две линии – материалистическая, это та, что что по науке, к ней относятся Платон, Аристотель, Эпикур, Зенон Китийский, Секст Эмпирик, Дунс Скот, Уильям из Оккама, Жан Буридан, Мишель Монтень, Джордано Бруно, Декарт, Бэкон, Спиноза, Лейбниц, Ньютон, Ламетри, Гольбах, Дидро, Д’Аламбер, Вольтер, Монтескье, Фурье, Сен-Симон, Оуэн и Фейербах; идеалистическая – та, к которой относятся Пифагор, Сенека, Марк Аврелий, Плотин, Порфирий, Прокл, Августин Ипполонийский, Иоанн Златоуст, Псевдо-Дионисий Ареопагит, Иоанн Дамаскин, Фома Аквинский, Христиан Вольф, Кант, Фихте, Шеллинг и Гегель.
Конечно, оба списка длиннее, и неясно, на самом деле, куда отнести Лейбница как философа-монадолога и Канта как астронома. Но вот даже рационалист Д’Аламбер в принципе входит в научную линию, так как, хоть он и доказывал существование “второй субстанции”, он был энциклопедистом, его труды были в индексе запрещённых книг, на минуточку. Это был человек крайне прогрессивный для своего времени. В отличии от Лейбница. Так что, хоть есть некоторые трудности, но, в общем, тенденции ясны. И раз они теперь ясны – возникает вопрос: But what’s the point?
But what’s the point? Нет, ну реально. Зачем нахваливать романтиков, по типу Канта и Гегеля. Мне вот вообще не ясно, в чем была революционная роль этих двух авторов. Это при том что я их читал, представьте себе. В чем заключается “копернианский переворот” Канта, с его верой в трансцедентальный субъект? С его логическими категориями, которые он украл у Аристотеля и с его антиномиями, которые он украл у Секста Эмпирика. Кант – посредственный и вторичный мыслитель, который просто выстрелил в нужное время, в нужном месте. То была эпоха немецкого романтизма, и 60-летний учёный-астроном, видимо, решил срубить на этом бабло, как это уже в наше время сделал математик Фоменко с историей. Вот Кант, в принципе, написал “КЧР” всего за пару месяцев. А получил бенефитов с неё до конца жизни.
Да, написал грамотно. Но это по прежнему лоховодство. Самое обыкновенное. И Гегель туда же. Ну вот реально, что революционного создал Гегель? Что выдающегося он сделал? Я могу сказать что – проект по всеобъемлющей философии. Он его, в общем-то, реализовал и преподавал. Но это не отменяет того факта, что он, как и Кант, по прежнему был романтиком, и по прежнему, занимался тем, что конструировал религию. Философия Канта и Гегеля – это религии для интеллектуалов, не более. Это не науки. Их знание ничего полезного не принесёт. В чем заключалась революционная роль Гегеля, я понять не могу. До сих пор. Какой-то романтик что-то там написал, ещё и непонятным языком. За Гегеля в той или иной мере цеплялись все более посредственные авторы – Прудон, Бакунин, Ницше, Блаватская, Ильин. Гегеля, в тоже время, отверг и не понял Шопенгауэр.
И от “марксистов” по типу Ильенкова, Бузгалина, Попова и др. я вижу точно такое же преклонение перед Гегелем, как и у вышеописанных авторов. “Ля, это же Гегель, он описал то, как история развивается”. Пардоньте, первым философом истории был Платон. Потом – Аристотель. А идея прогресса уже появляется у Эпикура, Лукреция и Диогена из Эноанды. Она была бы неизвестна и Гегелю, если бы не французские энциклопедисты. У всех этих авторов была своя философия истории, но ни одна из них не была в полном смысле научной. Вот почему вместо того, что бы видеть преемственность Маркса от Петти, Монтескье, Фурье и других авторов, которые пытались материалистически истолковать историю, сразу хвастаются за Гегеля? Чем этот Гегель так интересен ильенковцам, кроме того, что “он писал какие-то непонятные книжки”?
Только одним. Ильенков – идеалист, Гегель – идеалист. Ильенков – второй Ильин. Кто знает, может быть, в 1954 году Иван Александрович вернулся в СССР в бабском платье и стал писать под псевдонимом “Ильенков”, а умер в 1979 году, в возрасте 96 лет. Это нормальный возраст. Молотов прожил столько. И Струмилин.
Шутки шутками, но Ильенков – дно. Единственное что он полезного принёс, так это тоже, что и всякий идеалист – читая его, понимаешь, чем материализм не является. Учением Ильенкова материализм не является, и это крайне важно, так как Ильенков изо всех сил пытался преподнести свою мысль как материалистическую. Материализм нашего времени может быть только научным, и он не нуждается более ни в какой философии. В наше время [и вообще, с 1844 года и далее], потому, любая [новая] философия, как бы она себя не представляла, является разновидностью идеализма.