Раньше я уже писал о том, что различия между т.н. “эпохой Просвещения” и “романтизмом” были скорее внутренним расколом в нео-эпикурейском дискурсе XVIII века. Также мы говорили о том, что романтизм мало отличим от идеологии эпохи барокко (см. заметка про “метаромантизм“), и даже сделали беглый черновой набросок глобальных эстетических направлений. Теперь прочитал французского экономиста Фредерика Бастиа, о котором ещё предстоит вскоре написать отдельную заметку, и уже хочется выделить следующее: как и “немецкая классическая философия” (НКФ), являющаяся буквально романтизмом в философии, так и сам литературный романтизм, одинаково основывались на развитии принципа свободы. Они выступили против детерминизма Просветителей. А революция во Франции побудила романтиков и философов к осмыслению свободы творчества.
Читая Бастиа, который был экономическим либералом, практически предшественником либертарианства, я вдруг пришёл к мысли, что экономическая система фритрейдерства, и их борьба с экономикой протекционизма – это буквально выражение духа романтизма в экономике. Таким образом вырисовывается уже некий идейный треугольник: Либерализм-НКФ-романтизм. Это основная мысль, которую хотелось зафиксировать в формате заметки. Остальные детали надеюсь раскрыть на примере Бастиа в развернутой статье.
Отсюда может логично проистекать следующий вывод. Что этой триаде противостоит другая триада: протекционизм-просвещение-классицизм. До какой степени эти идеи действительно сочетаются, сказать сложно, но в глазах среднего романтика такой “совокупный враг” вполне мог существовать. Отчасти именно сочетанием этих вещей был т.н. “утопический социализм“. Конечно, социалистов можно рассматривать в ряду романтиков, как одно из ответвлений, как реакцию на одну и ту же проблему (провал идеалов ВФР и негативные стороны индустриализации). Для “утопистов” это даже более актуально, чем для чистых романтиков. С другой стороны можно даже добавить сверху, что такой типичный романтик, каким был Байрон, вполне совмещал литературный романтизм с философией Просвещения, и даже с некоторым сочувствием к социализму. Подобных примеров можно найти больше, взять хотя бы Стендаля. Но в том и дело, что идеальных, чистых типажей всегда мало, редко встретишь идеального мускулистого пролетария или жирного буржуа в костюме с цилиндром. Но обобщения создаются, и делаются они не беспочвенно.
Так что некоторая тенденция, которую выражают две вышеназванные триады, действительно существует. На мой взгляд триада “либерализм-НКФ-романтизм” отлично выражает настроения революционной буржуазии, заряженной духом свободы. Триада “протекционизм-Просвещение-классицизм” больше подходит как для аристократии (хотя они могут выдвигать идеалистические идеи вместо просвещения), так и для крупной буржуазии, которая намерена защищать свои предприятия, и при этом ориентируется на “высокий” стиль в искусстве. Социалисты же, как представители “низов”, хотя в реальности они представляют самих себя (т.е. интеллигенцию) – пытаются выдвинуть нечто третье.
Вместо конфликта фритрейдеров и протекционистов они выдвигают социализм, и намерены “снять” эту якобы мнимую проблему. Вместо НКФ и Просвещения они также пытаются конструировать некий синтез (чем в итоге станет марксизм). Вместо классицизма и романтизма они пытаются развивать жанр, который мы назовем реализмом. На деле все эти “третьи” позиции – были синтезом двух предыдущих. Социалисты брали романтизм за основу, но применяя “классицистические” принципы, и обращая внимание на глобальные вопросы – создавали новый жанр, который формально выглядит простым развитием романтизма. Социалисты брали фритрейдерские позиции за основу, но критикуя их, фактически становились апологетами государственного контроля, и почти сливались с протекционистами своего времени, создавая по сути только “левый фланг” протекционизма. Точно также в философии, разделяя критический настрой современников по отношению к Просвещению, они пытались сделать его лучше, живее, привнести туда творческую волю индивида, свободу действовать и менять мир. Фактически они просто “улучшали” просветительский материализм, или “приземляли” чрезмерно витающий в облаках романтизм НКФ. Во всех этих случаях мы имеем дело скорее с синтезом старых позиций, с классическим гегелевским “отрицанием отрицания”, чем с поистине новой “третьей” позицией. Но именно потому, что социалисты отрицали уже романтиков (и их триаду), они так или иначе, будучи конечно плодом “романтической” эпохи, но всё же возвращались к старой триаде Просвещения. Оттуда и обобщенное сходство, которое на практике, конечно, имеет массу исключений.
Романтики не понимают собственных идей
Главная проблема этого схематизма в том, что он опирался на ошибочные мемы своего собственного времени. Чисто хронологически, например, и даже отчасти идейно, классицизм гораздо лучше ложился на философию картезианского рационализма (другое название для НКФ), и в то же время ещё господствовали идеи меркантилизма (другое название для старого протекционизма).
Этому всему как раз и противостояли т.н. “Просветители”, которые несмотря на то, что стали мемом “эпохи Разума”, выдвигали сенсуалистическую философию, с опорой на чувственное познание. На базе новой, анти-рационалистической философии Просветителей выросли и новые жанры искусства, т.н. “пред-романтизм” (сентиментализм, кладбищенская поэзия, “Буря и Натиск”). Как раз в их кругах возникла экономическая школа физиократии (другое название для старого фритрейдерства). И, таким образом, идеи свободной торговли и романтической свободы личности с её творчеством, отлично сочетались с просветительским свободомыслием. Так что по идее, анти-просветительский пафос должен был вернуться к классицизму и рационализму, чего на деле не произошло.
Благодаря определенному стечению обстоятельств, события Французской Революции напрямую связали с Просветительской идеологией. Местами это действительно оправдано, но те кто совершали такое соединение, зачастую делали это неверно (например, брали анти-просветителя Руссо и выдавали за идеолога Просвещения, или ссылались на “Культ Разума” Робеспьера, чтобы показать его зависимость от философии просветителей). Философию просветителей буквально сплавили с рационализмом в одно направление, и выступили с критикой этого несуществующего в действительности сплава, который почти ничем не отличался от обычного рационализма. Уверовав в то, что XVIII век был веком разума, все романтические начинания этого столетия были третированы через представления о рационализме эпохи. Создавалась иллюзия, что до Французской революции господствовал классицизм (за который выдавали и рококо, и кратковременный всплеск классицизма во времена самой Революции). Поэтому XVIII век, время тотального анти-рационализма, в восприятии романтиков превратился буквального в брата-близнеца рационалистического века. Единственное что ещё сохранялось, так это идеология свободной торговли (и то, физиократов быстро забыли, делая акцент на Адама Смита).
Но даже в случае с экономической мыслью, фритрейдеры забыли о том, что ВФР пыталась реализовать их идеи. Эти попытки затмил террор Робеспьера и приход Наполеона (яркого протекциониста). А также тот факт, что самые яркие фанаты ВФР (т.е. социалисты) оказались радикальными государственниками и сторонниками контроля. Отсюда можно было заключить, что до падения Наполеона идеи свободной торговли не пользовались популярностью, кроме как в группах кабинетных фанатов Адама Смита.
Поэтому романтики, сторонники свободы, выступили против детища “эпохи Просвещения” – против террора якобинцев и Наполеона, противопоставив им принципы свободы в политике и экономике (на самом деле просветительские идеи). Поэтому романтики, выступая против рационализма, начали напирать на чувственность (что на самом деле просветительские идеи). Поэтому романтики, выступая против этого фейкового зла, выступили и против самого Просвещения (поддержав немецкую философию, которая на самом деле возрождала как раз рационализм, но в очень несхематической, революционной форме, и потому она казалась более свободной от ограничений духа). Но в своей сущности, это была борьба с ветряной мельницей, созданной от сплошного недопонимания.
Даже единственный рабочий аргумент, о том, что философия сенсуализма была бездейственной, и делала человека лишь “воспринимающим автоматом”, на самом деле не вязался со всеми этими представлениями, ведь именно эту пассивную философию они сами же связали с Революцией, т.е. как раз с активным действованием.
Снятие противоречия
И вот именно это недопонимание создало уникальную ситуацию, когда одни романтики искренне уверовав в собственный “мем”, выступили с критикой сразу XVII и XVIII веков, не замечая здесь различий (классические романтики). И они начали возрождать позиции, органично присущие “эпикурейскому” вектору развития мысли, только на совершенно чуждой ему, “платонической” философской подкладке (ведь все они знали, что Просветители были в основном эпикурейцами, и поэтому нельзя принимать такую философию за основу). А другие романтики, сражаясь против классицизма, переизобретали заново именно философские идеи эпохи Просвещения (социалисты). Иногда они прямо заимствовали то, что им казалось лучшим у просветителей, а иногда действовали по наитию (кстати, некоторые социалисты, тот же Фурье, разделяли “мем” романтиков, и терпеть не могли Просветителей за их глупый “разумизм”, хотя в сущности были этими карикатурными просветителями даже больше, чем сами мыслители XVIII века). Но увидев, что классические романтики, отрицая заслуги Просвещения, по существу нападают и на их собственные идеи, социалисты стали подвергать критике уже самих романтиков, и этим совершили “отрицание отрицания”. Они не только защитили Просветителей (иногда даже бессознательно) от несправедливой критики, но защитили Просветителей уже под видом того самого “рационалистического сплава”, они защитили соломенное чучело.
Поэтому социалисты, сражаясь с романтиками, возродили также многие элементы из до-просвещенческого периода (XVII столетия). И поэтому социалисты активнее напирают на разум (то же разумное устройство общества по плану), и даже отстаивают эстетику классицизма (даже в XX-XXI веках многие социалисты всё ещё стоят на этой позиции, чего стоит хотя бы сталинский ампир или борьба против “буржуазного” модернизма). Поэтому социалисты, сражаясь с романтиками, оспаривают теории свободной торговли (конечно, не только поэтому, но и по причине борьбы с капитализмом), и становятся левыми протекционистами. Поэтому социалистам больше нравится пафосная “гомерическая” героика, вместо литературы, обращенной на единичные чувственные переживания рядовых персонажей.
Получается романтизм воспроизвел эпикуреизм без собственно философской основы, он воспроизвел акциденцию без субстанции. А социалисты, критикуя эту чуждую для эпикуреизма философскую основу романтиков, начали критиковать и всё остальное в романтиках, ту самую эпикурейскую акциденцию. И местами даже вернувшись к эпикурейской философской основе, они воспроизводили уже некий стоико-платонический синтез. Или ещё можно сказать, что это был эпикуреизм, воспроизведенный с субстанцией, но без акциденции (см. википедийные определения субстанции и акциденции, на случай если термины слишком экзотические).
Но что объединяло уже и тех и других, так это одинаково ложное восприятие самого эпикуреизма в его классическом виде. Романтики не видели в нем своей основы, считая слишком “сухим и научным”, убивающим творчество и свободу. Социалисты же, уже слишком преисполнившись стоическим пафосом, видели в эпикуреизме лишь философию буржуазных декадентов.
Возвращаясь к тому, что разделение на Просвещение и Романтизм в сущности своей ложное разделение (хотя уже и обрело две самостоятельные реальности) – их вполне можно было, да и сегодня можно синтезировать на основе эпикурейской философии, из которой это разделение и проистекло. Отчасти этот синтез и совершил Карл Маркс, но совершил он его таким образом, что эпикуреизм был окончательно убит, как традиция.
Кстати, тут можно ещё говорить о вариантах реакции на Просвещение и ВФР.
- Либерально-романтическая реакция (первая триада, классический романтизм).
- Либерально-классицистическая реакция (попытка развивать классические идеи Просвещения, не обращаясь ни к социалистам, ни к романтикам, например утилитаризм Бентама и Милля).
- Консервативно-романтическая реакция (вторая триада/социализм).
- Консервативно-классицистическая реакция (её мы не рассматривали, но по идее это прямое отрицание Просвещение с полным знанием дела, где отрицается и романтизм, и социализм, и обычные Просветители с эмпирической философией).
Вырисовывается ромбик, на вершине которого попытка развития идей Просвещения. На противоположном конце внизу у нас последовательная критика этого-самого Просвещения. А по боковым углам два заблуждения, где одни критикуют Просвещение, но за соломенное чучело, а другие пытаются защитить это чучело.