— I —

В мире есть только один и единственный принцип: этот принцип одновременно активный и пассивный, — тело и дух.

Все тела, все существа имеют каждое присущие им известные свойства, известные качества, известные силы.

Слова материя, природа — это общие наименования, которыми философия определила совокупность качеств, свойств, сил всех тел, всех существ. Понятая таким образом материя включает в себе самой принцип активности, силы притяжения, разума, гармонии, способности к совершенствованию.

— II —

Мир в широком значении слова Един во всем, что его составляет и в чем он проявляется, хотя абстрактно он делим. Первым усилием каждой более или менее развитой мысли, первой задачей разума всегда является стремление охватить, восстановить целое. Слово, которым пользуются для обозначения мира, прекрасно выражает, каков характер этого единства: Мир, Единый и Различный.

Вот почему, когда ум будет настолько широк, чтобы охватить все, будет существовать лишь одна единственная наука — энциклопедическая наука.

— III —

Под словом «Природа» понимается общая и вечная связь событий, первопричина Существа и движения, причина, ускользающая от нас. Это — бесконечное целое, вращающееся в беспрерывном кругу становления и распадения, зарождения и преобразования.

Каждое живое существо есть Организм. Природа — это абсолютный организм. Так как каждое отдельное существо может жить только в общем организме природы и жизнь его есть одно из ее проявлений, то оно является частичным организмом, организмом неполным.

— IV —

Элементом мира является атом, его основой — движение. Мир существует сам собой: творение, означающее создание чего-нибудь из ничего, невозможно.

Проявления жизни мира отличаются от проявлений жизни отдельных существ, которых он включает в свое огромное единство: лишь один мир имеет полную, абсолютную, всеобщую жизнь. Рассматривая мир с точки зрения законов механики, его можно принять за разумную машину, имеющую свои колеса, свои приводные ремни, свои блоки, свои пружины и свои веса.

Но если мир в целом чудесно организован, то его внутренний колесный механизм, его мелкие пружины, мне кажется, сцеплены еще не совершенным образом.

— V —

Сила притяжения является причиной всех явлений, как физических, так и моральных; это основной закон всеобщей жизни, это та сила, посредством которой молекулы притягиваются одна к другой, группируются, классифицируются, гармонизируются, держатся одна за другую, идентифицируются, образуют тела; это также та сила, посредством которой вещи и существа дифференцируются и специализируются. Без этого закона было бы невозможным существование какого бы то ни было создания. Сила притяжения — это та сила, действие которой мы видим во всей природе; она влияет не только на так называемые материальные тела в прямом отношении к массе и обратном к квадрату расстояния. Не менее важная истина, что она действует равным образом в области нравственной и интеллектуальной, точно следуя тем же законам.

— VI —

Скопление атомов, затем молекул и т.д. есть следствие закона притяжения. От способа, каким эти элементы сочетаются, от их расположения зависят, в большей или меньшей степени, порядок и гармония тел. Закон расположения господствует над всеми движениями в природе, он проявляется во всех вещах. На законе расположения основана теория чисел. Законом расположения определяются отношения человека с внешним миром, на нем основана гигиена. Законом расположения устанавливается также и общественная организация и определяется ее значение. Именно это я доказал в данной книге.

— VII —

Человек — животное; он представляет собой систему различных органических молекул, соединенных так, что каждая из них нашла наиболее подходящее ее форме место.

В результате этих бесчисленных сочетаний явились органы, которые, сами сочетаясь, образуют группы органов, затем, наконец, совокупность органов.

Эта действующая и гармоничная совокупность органов составляет жизнь.

Кровообращение — один из основных законов жизни и здоровья. Из всех частей животного кровь беспрерывно приливает к сердцу, которое отсылает ее распределять по всему телу питание и жизнь, соответственно потребности каждого его члена.

Мозг — это начало нервов и местонахождение ощущений, чувств, понимания.

Наиболее благородные функции: сознание, мышление, воля, ум, так же как явления жизни, суть не что иное, как гармоничная игра органов.

Чем лучше органы соответствуют друг другу, тем больше они приспособлены действовать согласованно и быстро одни на других; чем выше животное подымается в ряду живых существ, тем больше у него разума.

— VIII —

Каждый орган в отдельности или все органы, вместе взятые, изменяются под влиянием внешнего мира; точно так же внешний мир подчинен отдельному или одновременному действию способностей человека. Человек может, в известной степени, формировать землю по своему желанию. Овладев всем, что есть на земле, человек поддерживает жизнь своего организма, развивает все свое существо [1].

Следовательно, нет ничего вернее формулы: «Человек не в меньшей степени продукт своей организации, чем своей физической и моральной среды».

[1] Всеми своими способностями человек живет только путем усвоения. Человек обучается, знакомится с наукой и расширяет ее потому, что он поглощает, усваивает то, что ум человеческий уже произвел, создал вокруг него и для него; потому, что он делает своими, воплощает в себе идеи, знания, чувства, явлюящиеся результатом предшествующего труда человечества. Он с каждым днем шагает быстрее, чем его предки; он непрерывно взбирается вверх, к апогею своей жизни, притягиваемый к нему, как магнит к полюсу, правда, терпя порой некоторое противодействие, останавливаясь тысячу раз, оставаясь подолгу в тени, делая тысячу причудливых изгибов.

Но если нет ничего более верного, чем эта внутренняя солидарность, объединяющая род челвеческий и передавающаяся так же, как жизнь, она не лишает блеска великих гениев, которые отметили в памяти людей важные истины, неизгладимо вписанные на священной орифламме человечества!

— IX —

Одно из наиболее прекрасных явлений организма — это рождение. Открытие зародышей доказывает разум молекул. Семенной элемент, являющийся экстрактом части, подобной той, которую он должен создать в чувствующем и мыслящем животном, имеет какое-то воспоминание о своем первичном состоянии: отсюда сохранение видов и сходство с родителями.

— X —

Страсти — это побудительная причина активности; они неизбежно происходят от чувствительности. Они становятся более или менее положительными или более или менее отрицательными в соответствии с тем направлением, которое им дано, направлением, которое само целиком присуще социальному положению. Мораль, следовательно, состоит в следующем: надо знать, что в общем сумма наших страстей должна до такой степени соответствовать общественному интересу, чтобы мы всегда вынуждены были поступать хорошо.

— XI —

Всякая истина есть вознаграждение за усилия разума; но контроль самого разума вовсе не абсолютный. В действительности в умственной области есть законы, а следовательно, истины, которые хотя и не поняты, но, тем не менее, существуют: мудрый разум провозглашает их и доказывает, что они существуют, мы чувствуем потребность в них. Итак, для уверенности требуются две вещи, предполагающие одна другую: свидетельство чувств и свет разума.

Основа и критерий всякой уверенности зиждется в синтетическом и совершенном знании человека и всех его модификаторов.

Всемирный строй общности — единственная разумная религия, единственное нормальное положение человечества.

Такая религия, неизбежный результат науки, основанной на наглядных доказательствах, является образцом, зародышем, источником всякого блага, всего прекрасного, всякого совершенства.

Наука относит к числу химерических и опасных заблуждений всякую веру в сверхъестественную и потустороннюю жизнь и в потустороннее существо [2].

Итак, мы видим, что ничто в этой главе не обнаруживает возможности существования бестелесной, нематериальной субстанции; мы основываем свою теорию на физиологии тела, подчиненного общим законам физики. Эти идеи, впрочем, в своей основе не являются столь новыми и антихристианскими, как могут подумать некоторые. Пифагор, Эпикур, Демокрит, Аристотель, Дикеарх, Асклепиад, Гален и др. были наиболее знаменитыми основоположниками их. Позднее они появились на свет в Александрийской школе, среди тех знаменитых христианских философов, которых за их большие знания называли гностиками. Следует также отметить, что эти идеи очень часто предугадывали и воспринимали даже самые ортодоксальные епископы. Святой Иероним был поклонником Эпикура. В своей II книге, против Иовиниана, он охотно ссылался на Эпикура как на человека, добродетель которого вызывала чувство стыда за себя у лучших христиан и который вел столь умеренный образ жизни, что самой вкусной его пищей было немного сыра, хлеба и воды.

Тертуллиан, один из наиболее ученых людей христианства, выступал как против мысли Апеллея: то, что не есть тело, есть ничто, так и против мысли Праксея: всякая субстанция есть тело [3] («Тертуллиан против Праксея», гл. 7). Между тем, эта доктрина не была осуждена на четырех первых вселенских соборах.

Святой апостол Павел также не был чужд этим истинам. В его «Посланиях» мы отмечаем много мест, где он соглашается с этим утверждением. Он совершенно не верил ни в нематериальность тела, ни в существа, отличающиеся от мира, как это утверждает г. Ламенне; апостол Павел где-то говорит, что «бог есть существо всеобщее, в котором мы живем, движемся и существуем»: «In Deo vivimus, et raovemur, et sumus». В другой раз, в середине одной из своих знаменитых речей, он восклицает: «Я читал иа фронтисписе одного из ваших храмов: Deo ignoto (Неизвестному богу): «Афиняне, вот бог, которого я ищу».

И еще святой Павел написал следующие слова: «И действия различны, а бог один и тот же, производящий всё во всех» («Послание к коринф.», 12, 6).

«Бог произвел в нас и волю и свершение» («Послание к филлипийцам» II, 13).

Итак, что означают эти разные фразы, если не Мир и, как мы говорим, сумму всех частей, всех индивидуальностей, всех сил, всех энергий? Может ли здесь слово «бог», бог, который производит зло, как и добро, неизвестный бог и т.д., означать что-либо другое? Может ли оно иметь иную цель, кроме цели персонифицировать целое, единство, гармонию природы? Другими словами, не есть ли это наш мир — единство, многообразие,— существующий сам по себе и в то же время представляющий и несовершенство и разум. Не являются ли две последние фразы отрицанием свободы воли и подразумеваемым выводом о безответственности действий? Не очевидно ли после этого, что если бы святой Павел мог воскреснуть, он был бы сильно удивлен и, быть может, сильно прогневался бы на странные отклонения, которые претерпело христианство, и что он провозгласил бы, как и мы, столь разумные, прекрасные и столь возвышенные законы физиологии и общей физики?

[2] У меня нет никакого намерения осудить всех людей, установивших религии в прошлом, Моисеи, Зороастры, Иисусы и т.д. должны быть рассматриваемы как выдающиеся законодатели. Последние два, кажется мне, были воодушевлены самыми чистыми намерениями и самым похвальным рвением. Они учили простой и возвышенной морали. Если в своих религиозных догмах они пошли по ложному пути, их заблуждение очень легко объясняется несовершенством социального порядка, а также физичесих и естественных наук в их эпоху. Я охотно признаю также, что среди священников многие действовали честно или, во всяком случае, имели достойные уважения побуждения. Даже теперь многие христианские священники растрачивают свою энергию и великодушно употребляют все усилия в надежде принести человечеству некоторое улучшение или какое-то утешение в жизни. Напрасная надежда! Бессильные утешения! Вот почему, и несмотря на это, мне невозможно скрыть, что все религиозные догмы сейчас совершенно потеряли свой смысл и являются препятствием и отклонением от социального прогресса. Пусть читатель будет уверен, что я говорю здесь со всей искренностью своих убеждений, убежденй зрелых и страстных, потому что они являются плодом длительных и трудных наблюдений и непрерывных серьезных размышлений.

[3] Бестелесное существо — это вещь непотянтная. Причина этого в том, что каждое существо имеет присущую ему форму, что оно заключается в каком-то месте, т.е. что оно имеет границы и что, следовательно, это тело (Гоббс, Левиафан, гл. 12).