В среде современных стоиков, которых представляет Московская и Питерская Стои (пост писался ещё до войны, на данный момент Питерская стоя не существует, поскольку её основатель уехал в Европу) последнее время активно продвигается идея того, что все они скромные люди, не претендующие на мудрость. И что они были таковыми во все времена. Да и вообще, все другие, кто не таков — не философы в принципе, хотя подобная заявочка уже звучит просто прекрасно в контексте скромности. Также в своё время делал Сократ, рассказывая в «Апологии», что он скромнейший из людей, явно при этом издеваясь над толпой, и так не считая — за что получил у потомков именно ту репутацию, которую так нагло требовал. Точно также в свое время пытались делать античные стоики (схема выглядит примерно так: ой, посмотрите, какой я мудрый, я ведь говорю, что я не мудрый, а значит, я мудрее всех зазнаек; что встречается буквально у Сократа — «я знаю, что ничего не знаю»). Правда, стоики уже имели на глазах образ Сократа, и поэтому их пародия на Сократа выглядит ещё менее правдоподобно.
Только вот в среде античных стоиков вполне нормальными были темы «уподобления божеству«, как и противопоставление мудреца — толпе (а также мужчины — женщине, свободного — рабу). Например, говорит Сенека: «мудрец — существо, наиболее близкое к богам, во всем подобное богу, за исключением смертности». Причём становление мудрецом было очевидной целью древних стоиков, как, впрочем, и любых философов. Это практически самоочевидная идея, без которой теряется смысл занятия философией, если только смысл этот не в праздных рассуждениях о «высоком» и не в «витании в облаках». Я не буду сейчас проводить ряд цитат из стоического корпуса о мудрецах и богочеловеках, важно просто отметить, что они существуют (как существует и притворная скромность ради образа «мудрости» и хайпа), желающий сможет без особого труда их найти. Приведу разве что пример из Эпикура, чтобы показать как он, дурной человек, возгордился вместо того, чтобы притворно унижаться, набивая себе очков общественного одобрения, ну и рядом с ним пример из Сенеки:
Эпикур: «Поэтому и полагает мудрец (!), что лучше с разумом быть несчастным, чем без разума быть счастливым: всегда ведь лучше, чтобы хорошо задуманное дело не было обязано успехом случаю. Обдумывай же эти и подобные советы днем и ночью, сам с собою и с тем, кто похож на тебя, и тебя не постигнет смятение ни наяву, ни во сне, а будешь ты жить, как бог среди людей (!). Ибо кто живет среди бессмертных благ, тот и сам ни в чем не сходствует со смертными».
Сенека: «Я утверждаю, Серен, и не без основания, что между стоиками и всеми прочими, кто сделал мудрость своей специальностью, существует такое же различие, как между мужчинами и женщинами. В самом деле, и те, и другие одинаково участвуют в человеческой жизни, но первые рождены повелевать, а вторые — повиноваться».
Современные стоики, будучи поистине ничтожными людьми, принимают раскаяние Сократа и нытье древних стоиков о том, что они всё ещё глупы (на фоне самого Логоса и только.., зато не на фоне толпы), за чистую монету, и берут эти тезисы на щит, выкручивая их на максимум. Причём доходит до того, что Станислав Наранович заявляет: «Ни мудрецов не было, ни стоиков. Да и философов тоже не было, потому что и Эпиктет, и Сенека рекомендуют себя философами не называть» 📕. Красота, да и только! Станислав, наверное, в своих глазах выглядит боговдохновеннее самого Сократа.
Причины такой осознанной ничтожности наших стоиков просты: их образы мудреца, да, в принципе, и Бога, которому стоит уподобляться — чрезмерно абсолютны. Это и правда почти недостижимые идеалы, и стоический мудрец выходит за пределы возможностей человека в принципе. Вопрос поэтому чисто семантический ❗️. Что считать мудрецом? Возникновение двух видов мудрости (относительной и абсолютной) не отрицает возможности ЧСВ, от которого современные стоики и пытаются отгородиться, разыгрывая из себя истинных христиан. Но для античных стоиков здесь не было противоречия, они искренне пытались показать посредством своего образа — настоящего абсолютного мудреца, и они верили, что их позиция «за всё хорошее и против всего плохого» делает философа-стоика не в пример лучше любого другого. Даже если допустить, что они не отождествляли абсолютного мудреца с живыми людьми (хотя и это не так, а примеры Катона Старшего или Стильпона часто приводятся как иллюстрации возможности становления мудрецом здесь и сейчас), всё-таки стоики горды тем, что их абстракция мудреца лучше всех прочих, а значит, и сами они в кризисных ситуациях будут в разы ближе к совершенству, чем другие философы.
Пафос чувства собственной важности (особенно в моментах, где стоики критиковали «толпу» или другие философские школы) у них всегда зашкаливает. И если даже они готовы сказать, что состояние мудреца недостижимо, то это вовсе не значит, что они не считают состояние философа наиболее богоподобным при прочих равных. Уподобление божеству, или «быть богом среди людей» даже в качестве риторического приема — это какая-никакая, но претензия на мудрость, на превосходство над толпой. Стоики постоянно этим «грешат». Вопрос только в степени ЧСВ, а не в его отсутствии. Попытки современных стоиков сделать вид, что раз они смиренные овечки, то и их предки были таковыми — это оскорбление в сторону Сенеки, Аврелия и прочих Хрисиппов. Никакое жонглирование терминами и цитатами не отменит того, что весь пафос философии был и остаётся в том, чтобы выйти за пределы обыденного состояния (обывательщины, толпы).
Современные стоики в лучших традициях постмодернизма, конечно, продолжают играться словами ❗️, дескать, нельзя из человека буквально (!) стать Богом, как нельзя из улитки стать тигром, всё это просто разные вещи по своей природе. Но когда философы (включая античных стоиков) говорили про уподобление божеству, они никогда не имели ввиду буквального толкования этой фразы. Игра словами может доходить и вообще до смешного, что термин «философия» означает любовь к мудрости (а не саму мудрость), и значит уже из определения следует недостижимость идеала. Но всё это — дальнейшая дешёвая игра в христиан и Сократа. Никакой Сенека не писал бы о мудрецах так много, если бы этот идеал не рекомендовался к исполнению. И тем более не объявлял бы, что этот идеал достигался уже добрый десяток раз в истории.
А что же до тех философов, которые признают возможность становления мудрецами (те же эпикурейцы, например) — то они всего-то рисуют более человечные образы мудрецов и Богов, и поэтому-то так легко признают, что достичь «божественного» состояния вполне возможно. Только будучи жалким червём, который пытается за счет притворства казаться более благородным, и который почему-то решил, что благородство выражается в христианской проповеди всепрощения (которую все античные стоики, кстати, презирали), можно заявить, что мудрость не является целью философии.