Автор текста: Friedrich Hohenstaufen
Версия на украинском и английском языках
Остальные авторские статьи можно прочитать здесь
Мы уже успели рассмотреть практически всех социал-утопистов периода 1790-1840 гг., а также либералов периода 1780-1820 гг. Чем почти покрыли основной контекст современников и актуальных политических мыслителей к моменту выхода Маркса на мировую арену (анатомический анализ и критика самого Маркса ещё впереди). Ссылки на эти краткие обзоры:
- Коммунисты и социалисты до Маркса (1795-1843)
- Ранний либерализм в Британии и США (1780-1828)
- Ранний либерализм во Франции (1789-1828)
- Ранний протекционизм и национализм (1804-1841)
- Программы современных либерал-демократов (1946-2024)
Начинаем наш следующий справочный цикл по либералам. Как раз кстати после последней нашей остановки с рассмотрением протекционизма, следующий крупный деятель либерализма был консерватором. Этим человеком был француз Алексис де Токвиль (1805-1859), аристократ по происхождению, фанат «философии целого» и широких мазков в теоретических обобщениях (ср. «контизм»), в юности либерал, а позже консерватор, который высоко оценил правление Кольбера (но не в экономическом смысле, а в плане политики), и утверждал, что важность Французской революции заключалась в продолжении процесса модернизации и централизации французского государства, которые начались при короле Людовике XIV. Хотя стоит признать, что в других местах он критикует эту централизацию и считает что это от нее идут все беды Франции: например, у него есть разделение на политическую централизацию (которую он считал необходимой для силы нации) и административную централизацию (бюрократию, которую он ненавидел и считал причиной удушения свобод, и последующей утраты французами гражданской инициативы). И все равно, даже при всех оговорках, консерватизм у него достаточно силен. Токвиль открыто сожалеет о гибели дворянства. Он пишет, что уничтожив этот класс, нация лишила себя «необходимой части ее сущности» и нанесла свободе рану, которая «никогда не заживет». Для него дворянство было классом, который обладал «величием души», «природной верой в собственные силы» и привычкой быть на виду, что делало его «наиболее крепким членом общественного организма». Одной из важнейших бед революции он считает стремление к равенству. Свобода для него — это не всеобщее право, а способность сильных личностей сопротивляться государству. Он утверждает, что когда люди похожи друг на друга (равны), ими легче управлять как стадом, и даже утверждает, что при Старом порядке было больше свободы, чем в его современности (XIX век). Пускай Токвиль признает, что это была свобода «неупорядоченная» и «классовая», тем не менее, он предпочитает эту феодальную вольницу, которая позволяла сохранять «самобытность, краски и выпуклость» характеров, тому «демократическому деспотизму», который выравнивает всех в рабстве.
По мнению Токвиля неудача революции произошла из-за неопытности депутатов, которые были слишком преданы абстрактным идеалам Просвещения. И вообще, что почти все беды произошли от «литераторов» XVIII века, витающих в облаках (ср. Лист). Он критикует писателей за то, что они судили о политике с точки зрения «разума» и «естественного закона», а не опираясь на исторический опыт и традиции. И вместо исправления законов, французы решили перекроить всё общество по «единому плану» и правилам логики. В отличие от просветителей, считавших традиции «предрассудками», Токвиль видит в них мудрость. Он обвиняет литераторов в том, что они внушили народу презрение к старине и «древней мудрости». При этом взгляды Токвиля на религию сугубо утилитарны и консервативны. Он ценит христианство не столько за теологическую истину, сколько за его способность удерживать народ в повиновении и сохранять государство. Он считает, что именно утрата религиозности привела французскую революцию к безумной жестокости. По его мнению, «религиозные законы» сдерживают воображение и эгоизм, а их отмена лишила человеческий дух равновесия. Вопреки мнению либералов-антиклерикалов, Токвиль защищает Церковь Старого порядка. Он утверждает, что земельные владения делали духовенство независимым от короля и граждански активным. По сути, он прямо говорит: отнимая у церкви земли и переводя священников на зарплату, государство лишь усиливает свою власть и убивает свободу. И это касается даже его ранней работы о демократии, где он вполне себе говорит, что «В то время как закон позволяет американскому народу делать все, религия мешает ему все задумать и запрещает все дерзнуть», или «Если он [человек] свободен, то должен быть верующим».
Всё это проявится в полной мере уже в его поздних работах, хотя оно присутствует даже в работах 1830-х годов! И тем не менее, благодаря работе «Демократия в Америке» (1835), где он выступает как либерал, и даже демократ, и вроде как даже рисует США образцовым государством — Токвиля считаются одним из самых крупных защитников либерализма и демократии. В этой работе он предсказывает разделение мира между США и Россией (ср. как Фурье предсказывал разделение мира между Францией и Россией), и констатирует неизбежную победу демократии во всем мире (буквально как божье Провидение, делающее этот итог неизбежным). Но фактически это было предупреждение для благородных аристократов, а сам Токвиль был всё таки либеральным-консерватором, близким по духу к Тьеру и Гизо, хотя и немножко либеральнее. В чем-то он близок к Руайе-Коллару, кружку мадам де Сталь и др. Токвиль, глядя на США, явно выражает свои опасения. Уже здесь он критикует индивидуализм, считает эгоизм пороком, и даже демократию опасной и склонной к вырождению в тиранию (большинства, толпы), а гражданское общество — мелочным по своей природе. Демократия для него — торжество посредственностей, усредненного человека. Как романтик, Токвиль больше тянется к героическим личностям, выделяющимся из толпы. Единственное что, он заявляет о себе сам, как про убежденного сторонника свобод, и это немного сглаживает общую картину консерватизма. Он пытается сказать, что враг как для революционеров, так и для жестких консерваторов одновременно, а чрезмерная централизация власти его все таки тоже пугает. Кстати, произведения Токвиля оказали влияние на Ф. Хайека при написании книги «Дорога к рабству». В ней он цитирует Токвиля:
«Токвиль как никто другой понимал, что демократия как сугубо индивидуалистический институт находилась в состоянии непримиримого конфликта с социализмом. Как он отмечал в 1848 году, «демократия расширяет сферу свободы индивида, тогда как социализм ее ограничивает. Демократия утверждает ценность каждого человека, а социализм превращает каждого в простое орудие, лишь в цифру. Демократия и социализм не имеют ничего общего, кроме одного: равенство. Но обратите внимание на разницу: демократия ведет к равенству в свободе, а социализм — к равенству в повиновении и неволе».
Но как бы там ни было, но всё таки идеи Токвиля трудно назвать лево-либеральными. Когда через 4 года после публикации своей нашумевшей книги (в 1839 г.) — он стал членом нижней палаты парламента от департамента Манш, то действительно он сидел в левом центре, отстаивал аболиционистские взгляды и поддерживал свободную торговлю. Правда одновременно с этим он поддерживая колонизацию Алжира и расовую сегрегацию… В 1847 году он даже попытался основать партию «Молодые левые» (Jeune Gauche), которая выступала бы за повышение заработной платы, прогрессивный налог и другие требования трудящихся. Кажется, что даже вполне искренне он переживал по поводу растущей нищеты, и не желая передавать попечение за нищими в руки государства, он тем не менее был озабочен тем, что обычная благотворительность здесь не справится. Вроде бы всё это и хорошо, но только отчасти это делалось им сознательно для того, чтобы подорвать привлекательность социалистов. И поскольку считалось, что сельская местность более консервативна, чем трудящееся население Парижа, Токвиль задумал максимальную поддержку всеобщего избирательного права, чтобы вовлечь голоса крестьян, как средства для противодействия революционному духу Парижа (то, о чем так беспокоился Бланки). И снова, казалось бы, он поддерживает благое дело де-факто, но при этом у него очень странные мотивы. После революции он вообще резко уходит вправо. Во время Второй республики Токвиль встал на сторону «Партии порядка» против социалистов, поддержал режим генерала Кавеньяка, а с 1849 года он уже министр иностранных дел. Тогда же он поддержал введение цензуры и ограничение собраний. Эта активная поддержка законов, ограничивающих политические свободы — резко контрастирует с защитой свобод в «Демократии в Америке». И нет, он не отказывается от своих взглядов, продолжает считать себя либералом, апологетом свободы и т.д. Просто этот либерализм очень и очень правого толка.
Кстати, рассматривая малоизвестных социалистов, среди фурьеристов я не упомянул ещё одного персонажа, который стоит упоминания хотя бы сейчас. Это Альфонс Туссенель (1803-1885), который кроме ученичества у Фурье прославился как ярый англофоб и антисемит. Одно время Туссенель был главным редактором газеты La Paix, и его исследования естествознания (биологии) служили средством выражения его политических идей. Оставаясь верным фурьеризму, в 1843 вместе с Виктором Консидераном основал газету La Démocratie Pacifique. После революции 1848 года он входил в состав Люксембургской комиссии, и вместе с социалистом Франсуа Видалем основал новую газету Le Travail Affranchi. Среди его книг особенно красноречиво звучат следующие названия:
🟣 Евреи, короли эпохи: история финансового феодализма (1844)
🟣 Дух Зверей. Французская охота и страстная зоология (1847)
🟣 Труд и лень, демократическая программа (1849)
🟣 Дух Зверей. Мир птиц, страстная орнитология (1853–55).
Как явный антисемит он выступает в книге «Евреи, короли эпохи: история финансового феодализма», где утверждал, что французские финансы и торговля контролировались «чужеродным» еврейским присутствием, типичным примером которого является влияние «железной дороги Ротшильдов». В этом он опирался на традицию французского социалистического антисемитизма (как видно из более ранних работ его вдохновителей Фурье и Пьера-Жозефа Прудона). Широко переводимая работа Туссенеля была одной из первых, предупреждавших о запланированном «еврейском мировом господстве». Характерно, что слово еврей для него стало ругательством, и евреями он называет также и всех сен-симонистов. Он оказал определенное влияние на социалиста-антисемита Огюста Ширака, и на крайне-правого политика Эдуарда Дрюмона, воздавшего ему должное в своей книге «Юная Франция». Вот такие очередные дикие «неслучайности».
«Еврей, ростовщик, торговец людьми — для меня синонимы» (с) Туссенель
Но с рассмотрением Токвиля мы все таки забежали немножко вперед. Стоило затронуть для начала людей постарше. Например, часто цитируемого Марксом историка Огюстена Тьерри (1795-1856). Да, он тоже вполне себе романтик и либерал. Более того, как и Конт — напрямую связан с Сен-Симоном и социалистической традицией. После окончания Высшей школы в 1813 году Тьерри сближается с Анри Сен-Симоном и в 1814-17 годах служит у него секретарём, даже становится одним из самых близких друзей и последователей. Он сотрудничал с Сен-Симоном в работе над «De la réorganisation de la société européenne» — трактатом, призывающим к объединению Европы на основе единой конституции 🇪🇺. Но разочаровавшись в утопическом социализме (ещё бы тут не разочаруешься, смотрите сами), он все таки порывает с сен-симонистами (и место секретаря теперь займет Ог. Конт) и в 1817 году присоединяется к газете «Цензор» (см. «индустриалы» — Ш. Конт, Дюнуайе, доктринеры) и становится убежденным либералом.
Тьери известен тем, что выдвинул в истории на первый план — классовую борьбу (третьего сословия в целом против первых двух). Хотя его взгляды носят и весьма странные оттенки правизны, когда он рассматривает второе дно классовой борьбы, как борьбу местных с мигрантами (галло-римляне против франков извне, британцы против норманнов). У него выходило так, что широкие массы коренных сражаются с элитами из понаехавших захватчиков. И хотя отчасти это верно, но все таки подменяет суть проблемы какими-то сомнительными этно-культурными темами. Главной его заслугой стало то, что Тьерри обратил внимание публики на феномен средневековых коммун XII века, как мини-ренессанс и пример развития либерализма. Тьерри горячо поддерживал Июльскую революцию и торжество либеральных идей; и в это же время его брат Амедей был назначен префектом, и он переехал к Амадею на четыре года. С этого времени Тьерри уже тяжело болел, отчего ослеп и был разбит параличом, и после этого он уже занимался творчеством с помощью жены Амедея и своего ученика Армана Карреля, и все силы отдавал писательству. С 7 мая 1830 года Тьерри уже был членом Академии надписей и изящной словесности. Он пишет многотомные сочинения по истории Франции и Англии. Ему покровительствуют даже гораздо более консервативные и правые либералы, такие как Гизо, лишь бы Тьерри мог работать.
Революция 1848 года нанесла ему последний удар, свергнув режим либеральной буржуазии, триумф которой он приветствовал и оправдывал как необходимый результат всего хода французской истории. Он был в шоке, что одна часть «третьего сословия» пошла войной на другую. Тьерри постепенно начал отказываться от строгого рационализма, который до сих пор отдалял его от католической церкви. Когда католические писатели критиковали «исторические ошибки» в его трудах, он обещал исправить их, и в последнем издании своей «Истории завоевания» он устраняет свои суровые суждения о политике Ватикана. Хотя он не отрекся от своих либеральных друзей, он искал общества просвещенных священников, и как раз перед своей смертью, кажется, был расположен вернуться в Церковь. Типичная история «поправения» к старости. Но что самое интересное в его биографии, это все-таки работа в «Цензоре» и близость к либералам-индустриалам.
Мы уже несколько раз, то тут, то там, упоминали Шарля Дюнуайе (1786-1862), французского юриста и экономиста, который вместе с Шарлем Контом основал группу либералов под названием «индустриалы» (сторонники промышленного развития и урбанизации), и распространял свои идеи через газету «Цензор», куда к нему перешел Огюстен Тьерри из-под крыла Сен-Симона. Этого же Дюнуайе очень уважал другой Конт, создатель позитивизма, и считал его одним из немногих, кого стоило похвалить из предшественников позитивизма. Как своего товарища и выдающегося экономиста.
В университете вместе с Ш. Контом он зачитывался Локком, Кондильяком, Гельвецием, Бентамом и идеологией де Траси (короче, сплошная эпикурейская база). Вместе с Контом и братьями Тьерри он часто посещал салон Дестюта де Траси, который также посещали Стендаль (о его связи с эпикуреизмом — тут), Бенджамин Констан и Лафайет. Однако, будучи врагом Наполеона, он не был республиканцем, и скорее поддерживал идею либеральной, конституционной монархии. Правда, и после возврата Бурбонов, он не оценил их консервативности и выступил в открытую оппозицию к Людовику XVIII. Ещё в 1814-м Дюнуайе основал «Цензор», где выступал за введение конституционной монархии по британскому образцу. Во время 100-дней Наполеона уже не переобулся, хотя Наполеон пытался его к этому склонять. В это время он знакомился ещё и с Сэем, после чего и становится экономистом. Позже «Цензор» хорошо проспонсирует мадам де Сталь. Получается, что группа «индустриалов» прямо связана с «идеологами» и экономистом Сэем, и все они вместе — с Констаном и де Сталь.
Курс политической экономии Дюнуайе, который сочетает в себе мораль и полезность, чтобы поставить свободу в зависимость от цивилизации, был опубликован под названием «Промышленность и мораль, рассматриваемые в их отношениях со свободой». Эта теория нравственного прогресса в материальном благосостоянии, согласно которой цивилизация возвышает человечество, а не принижает его. Здесь Дюнуайе предлагает очередную версию формационной стадиальности, с итоговым и уже неизменяемым этапом утопии. Он проводит цивилизацию через пять различных состояний, чтобы прийти к шестому состоянию как окончательному, которое он называет «индустриальным состоянием», состоянию счастья и разума, свободы и согласия, в котором каждый, зная больше, работая лучше, будет вести себя умеренно и наслаждаться безопасностью. Позже Дюнуайе занимал разные гос. должности и писал учебники по экономике в духе Адама Смита, и на основе трудовой теории стоимости. Он выступал и против революции 1830 года, и против революции 1848-го, всегда оставаясь сторонником конституционной монархии (поэтому Июльская монархия его в целом устраивала больше всего). Дюнуайе предложил одну из самых ранних теорий экономического цикла, основанную на теории периодических кризисов Сисмонди, и введя понятие экономики, периодически циклирующейся между двумя фазами. А либерал Бастиа признавался, что Дюнуайе оказал на него огромное влияние, и даже считал его крупнейшим экономистом своего времени.
Расположим теперь французских либералов «справа-налево», с учетом новой информации (понятно, что это все очень условное разделение на кринж и базу, но всё равно, пусть будет).
🔵 Консерваторы: Дежерандо, Руайе-Коллар, и такие «почти протекционисты», как Гизо (а также Наполеон и его министры).
🟡 «право»-центристы: Констан, де Сталь, де Немур, Токвиль + Адольф Тьер
🟢 «лево»-центристы: Сэй, Лафайет, Тьерри, Сисмонди
🟣 Прогрессисты: Шарль Конт, Дюнуайе, де Траси, Вольней, Кабанис, аббат Грегуар
Современником Токвиля среди французских либералов был Фредерик Бастиа (1801-1850), одна из самых ярких и запоминающихся фигур всего либерализма XIX века. Экономист-фритредер, продолжавший традицию Сэя, и считавший своим духовным наставником «идеолога» и «индустриала» Дюнуайе. Активный популяризатор и пропагандист экономического либерализма. Сторонник тезиса о взаимовыгодном сосуществовании труда и капитала, предшественник австрийской школы. В юности, получив наследство от деда, Бастиа стал жить на ренту и посвятил себя науке. Его товарищем по обучению и наукам был Феликс Кудрю; в беседах и спорах с ним Бастиа формулировал основные положения своей теории. Некогда ярый социалист, под влиянием Бастиа Кудрю стал экономистом-либералом, сторонником свободного рынка. Первая печатная работа Бастиа датирована 1834 годом и посвящена купцам Бордо и Гавра, которые требовали отмены пошлин на ввоз сельскохозяйственной продукции и одновременно их повышения — на промышленные товары. Доказывая всеобщую выгоду от полной отмены пошлин, Бастиа заявил свой впоследствии знаменитый лозунг:
«Вы требуете благ для избранных. Я — благосостояния для всех».
Все свои основные работы Бастиа создавал в преддверии и непосредственно во время революций 1848-1849, но большинство из них были изданы уже посмертно. Если попытаться суммировать суть его сочинений, то важно не просто то, что он популяризировал экономический либерализм (по сути почти либертарианство), а то, как именно он это делал. Бастиа использовал «притчи» и метафоры, наглядные зарисовки-аналогии. И прославился введением мысли про «невидимые» издержки наших решений. Например, краткий пересказ «Метафоры о разбитом окне».
Мальчик выбил стекло в пекарне и убежал. Пекарь пытается оценить потери и определяет, что новое стекло будет стоить ему 3000 условных денежных единиц. Но кто-то в толпе отмечает, что, вообще говоря, не всё так плохо, поскольку эти средства создадут прибыль для стекольщика. Стекольщик же, в свою очередь, потратит полученные деньги, оживляя таким образом местную экономику. Но ошибка заключается в том, что здесь не учтено то, что пекарь должен потратить собственные средства на восстановление окна. Поэтому прибыль недополучат другие потенциальные продавцы товаров для пекаря. Как следствие, разбитое окно в сумме не обогащает экономику, а, наоборот, наносит вред стоимостью не менее одного окна.
Допустим, будет выяснено, что мальчик на самом деле нанят стекольщиком и получает 10 условных денежных единиц за каждое разбитое окно. Внезапно оказывается, что действия мальчика являются кражей: стекольщик заставляет, разбивая окна, людей обращаться к нему за услугами. То есть стекольщик получает выгоду за счёт других. Бастиа показал, что люди обычно поддерживают действия, морально равнозначные найму стекольщиком мальчика, чтобы тот разбивал для него окна.
И кроме таких иллюстративных примеров, надо сказать, что Бастиа хорошо знал учения утопических-социалистов и коммунистов, и очень жестко их критиковал. Все это мы ещё рассмотрим в отдельных статьях про Бастиа, потому что его сочинения будут вычитываться в отдельном порядке. По всем обобщенным описаниям — обычный либертарианец. Но на самом деле он куда интереснее 🙂
Ровесником и современником Бастиа был французский экономист и либерал Шарль Коклен (1802-1852), сначала юрист по коммерческим делам, в конце 30-х решает заняться чисто экономической теорией и сотрудничать с журналами сторонников свободной торговли. Он опубликовал статьи о банковском режиме в Европе и Америке и написал две работы, посвященные банкам: «Банки во Франции» (1840) и «Кредит и банки» (1848). Затем он руководил изданием объемистого «Словаря политической экономии».
Как и Фредерик Бастиа, он выступал за полностью бесплатную систему образования. Но выступал против своего друга Гюстава де Молинари по поводу роли государства. В статье, опубликованной в Revue des Deux Mondes в 1847 году, он проанализировал проблемы, связанные со свободой или монополией денежной эмиссии, заключая, что для создания самого высокого уровня благосостояния и стабильности необходима свободная конкуренции эмиссионных банков. За двадцать четыре года до Клемана Жюглара он объяснял регулярный аспект коммерческих кризисов. И все же, по мнению Коклена, промышленные периодические кризисы не свойственны свободному рынку, а наоборот — являются результатом вмешательства государства в денежную политику. Давая привилегии и эксклюзивные монополии некоторым банкам, государство мешает действиям экономических агентов неуместными колебаниями курса коммерческих кредитов. Отсюда и двойной недостаток: несправедливость и экономическая нестабильность.
Ещё на подумать про социализм и консерватизм: есть один такой персонаж, Огюст Мимерель (1786-1871), с которым отчаянно полемизировал Бастиа. Крупный промышленник, фабрикант и политик после-наполеоновского времени. Ожидаемо — «бонапартист» и фанат методов а-ля Фридрих Лист, а в официальной политике сторонник Гизо. Он создал едва-ли ни самую крупную хлопчатобумажную фабрику всей Франции, и при этом в сторонних описаниях рисуется любимчиком рабочего класса. В 1842 году он также создает «Комитет промышленности», получивший название «Комитет Мимереля», который в 1846 году был преобразован в «Ассоциацию защиты национального труда». Целью создания этого комитета было объединение усилий для борьбы с тезисами о свободной торговле. Среди сочинений Мимереля фигурируют такие названия:
🟣 Запрет на хлопчатобумажные нити (1834)
🟣 Вопрос о пауперизме, рассмотренный в его отношении к промышленности (1841)
🟣 Пауперизм в его отношениях с промышленностью во Франции и Англии (1842)
🟣 Об интернационализации парижской выставки 1849 г. (1849)
🟣 Ночная работа и детский труд (1848)
🟣 Отступление рабочих (1850)
🟣 Отчет о хлопковой промышленности по случаю Всемирной выставки в Лондоне 1851 года.
🟣 Таможенные тарифы (1856)
Несмотря на то, что названия могут выглядеть очень прогрессивными, на самом деле он оправдывал существование пауперизма и поддерживал детский труд. Он не только говорит, что пауперизм существовал и до капитализма, а значит фабриканты не виноваты, но ещё считал, что пауперизм в своей самой страшной форме касается только Англии, потому что сам Мимерель был ярым англофобом в духе современной американофобии (ср. Лист, Путин, рядовой марксист в СНГ). Но меня заинтересовало упоминание брошюры с критикой Мимереля, под названием «Протекционизм и коммунизм» (1849), написанная Бастиа. Заинтересовала тем, что уже тогда, в его глазах протекционисты и коммунисты выглядели естественными союзниками. Такими же союзниками они выглядят и сейчас (могу поспорить, у каждого есть минимум один знакомый марксист, который радуется каждому поражению фритредеров и каждому успеху протекционистов). Вообще я просто хотел дополнить список крупных протекционистов времен Листа, но пускай будет и как наводка на размышления о том, насколько реально родственны протекционизм и коммунизм?
Теперь пора вернутся к британскому либерализму, и рассмотреть такого мастодонта, как Джон Рамсей Мак-Куллох (1789-1864). В «Капитале» Маркса это один из наиболее цитируемых оппонентов. До 1820 года он жил и работал в Шотландии, но потом переехал в Лондон. После смерти Давида Рикардо в 1823 г. он стал общепризнанным лидером рикардианской школы экономистов, затмив даже Джеймса Милля. Его идеи в целом совпадают с идеями Рикардо, Сэя или Бастиа. Он много писал об экономической политике и был пионером в сборе, статистическом анализе и публикации экономических данных. Из произведений Мак-Куллоха самым популярным стал учебник «Принципы политической экономии с эскизом подъема и прогресса науки» (Эдинбург, 1825). Эта книга содержит памятную дискуссию о происхождении прибыли или процента в случае с бочкой нового вина.
«Предположим, что в подвал кладут бочку с новым вином стоимостью 50 фунтов стерлингов, и что через 12 месяцев она будет стоить 55 фунтов стерлингов. Возникает вопрос: стоит ли рассматривать 5 фунтов дополнительной стоимости присвоенной вину, как компенсацию за время, в течении которого был заморожен капитал стоимостью 50 фунтов стерлингов, или их следует рассматривать как стоимость дополнительного труда, фактически вложенного в вино?».
Этот вопрос до сих пор используется в обсуждении трудовой теории стоимости и связанных с ней вопросов. Мак-Куллох использовал его, чтобы проиллюстрировать, что «время само по себе не может произвести эффект; оно просто предоставляет пространство для действия действительно эффективных причин, и поэтому ясно, что оно не может иметь ничего общего со стоимостью». Признавая труд основным источником создания стоимости, Мак-Куллох толковал его как род действий или операций, независимо от того, выполняются они людьми, машинами, животными или силами природы.
Кстати, в списках экономистов и либералов того времени иногда фигурирует писатель-романтик Томас де Квинси (1785-1859), в основном из-за того, что его экономические труды («Диалоги о Рикардо», «Логика политической экономии») как раз похвалил Мак-Куллох, а другой либерал, Джон Стюарт Милль относился к нему с большим уважением, как к комментатору Рикардо, и принимал некоторые из его поправок к теории стоимости. Тем не менее Квинси был преимущественно литератором, к тому же крайне правым (поддерживал колониализм, расизм, рабство, борьбу против всех видов республиканизма и т.д.).
Из британцев ближе всего к Бастиа и по идеям, и по возрасту, и по годам творчества, может считаться Ричард Кобден (1804-1865). Сын бедного фермера (один из 11-ти детей), он добился успеха через работу на различные торговые дома. В 1828 г. Кобден с несколькими компаньонами, располагая минимальным капиталом, открыли собственное дело — комиссионную торговлю ситцами, а через три года они создали ситценабивную фабрику. За 8 лет он увеличил свой капитал в 80 раз, и теперь Кобден мог позволить себе путешествовать по миру, о чём всегда мечтал. В 1833-1837 гг. он посетил Францию, Италию, Португалию, Испанию, Швейцарию, Америку, Египет, Грецию и Россию. В 1835 г. вышла его книга «Англия, Ирландия и Америка», в которой он предупреждал, что в скором будущем Британии станет трудно соперничать с растущей экономической мощью США. Он также резко критиковал британское правление в Ирландии, отстаивая политику свободной торговли, низких налогов, снижения военных расходов и улучшения британской системы образования.
В октябре 1837 г. в Лондоне была основана Ассоциация против хлебных законов, а в следующем году Кобден вместе с Арчибальдом Прентисом открыли её филиал в Манчестере. Деятельность ассоциации не имела особого успеха, и в марте 1839 г. при активном участии Кобдена была основана национальная Лига против хлебных законов со штаб-квартирой в Манчестере (см. как с этими законами боролись либералы от Дж. Милля до Фр. Плейса). Их целью была отмена непопулярных хлебных законов, которые защищали интересы землевладельцев, взимая налоги с импортируемой пшеницы, тем самым повышая цену на хлеб. Будучи членом парламента с 1841 года, Кобден боролся с оппозицией министерства Пиля, и отмена была достигнута в 1846 году. После отставки Пиля новый премьер-министр лорд Рассел предложил Кобдену пост в правительстве, но тот отказался. Выступления против участия Англии в Крымской войне стоили ему места в парламенте, куда он не был переизбран на общих выборах 1857 г.
Кобден верил, что международная торговля — лучшая профилактика против войн, и по поручению британского министра финансов Уильяма Гладстона полтора года вел переговоры во Франции, добившись вместе с Мишелем Шевалье заключения в 1860 г. торгового договора между двумя странами. Кобден и то, что называлось «кобденизмом» и позже отождествлялось с невмешательством, подверглись большой критике со стороны школы британских экономистов, которые отстаивали протекционизм, базируясь на идеях Александра Гамильтона и Фридриха Листа. В 1866 году был основан Клуб Кобдена для продвижения «Мира, свободной торговли и доброй воли между народами». Это произошло благодаря усилиям Томаса Бейли Поттера , преемника Кобдена в Рочдейле, который хотел создать учреждение, которое поддерживало бы принципы Кобдена. В Оксфорде и Кембридже были учреждены премии имени Кобдена.
Современник и ровесник Кобдена, Бастиа и Токвиля, потомственный интеллигент, связанный с группой британских радикалов, популяризатор позитивизма в Англии и крупнейшая фигура утилитарной философии — Джон Стюарт Милль (1806-1873). Краткий обзор на его книгу «Утилитаризм» мы уже публиковали в группе раньше, но подробные рассмотрения этой и всех остальных его книг ещё ждут нас в будущем. В XIX веке он по праву может считаться центральной фигурой эпикурейской традиции. И прямо как его предшественник Бентам и его отец Джеймс Милль, он был левым либералом и экономистом.
Его книги по экономике, равно как и философия утилитаризма, стали самыми влиятельными в Западной Европе до конца XIX века. Джон начал учить классический греческий язык с трёх лет, к восьми годам он прочитал «Басни» Эзопа, «Анабасис» Ксенофонта и всего Геродота, а также был знаком с Лукианом, Диогеном Лаэртским, Исократом и шестью диалогами Платона. Он также много читал по истории на английском языке и обучался арифметике, физике и астрономии. В возрасте восьми лет Милль начал изучать латынь, труды Евклида и алгебру. Примерно в возрасте двенадцати лет, Милль начал тщательно изучать схоластическую логику, в то же время читая логические трактаты Аристотеля на языке оригинала. Он приступил к изучению высшей математики, химии, логики и политической экономии. Из-за такого воспитания он рос почти без друзей и испытывал серьезные психические проблемы. Большое значение в его жизни имела поездка в южную Францию в 1820 году. Там он познакомился с французским обществом, с французскими экономистами и общественными деятелями и развил сильный интерес к континентальному либерализму, не покидавший его до конца жизни. Немного сильнее «влево» его сдвинуло временное увлечение сен-симонизмом. С 1841 года состоял в переписке с Огюстом Контом (по сути продолжение сен-симонизма), философские и социологические взгляды которого оказали на него сильное влияние и немного ослабили влияние эпикуреизма Бентама (оттого Милль больше похож на романтика и консерватора).
В качестве политического деятеля Милль выступал с 1865 года как депутат Вестминстерского округа в палате общин от Либеральной партии. В палате настаивал в особенности на необходимости энергичных мер помощи ирландским фермерам; выступал за предоставление женщинам избирательных прав. Правда в 1868 году Милль выступал за сохранение смертной казни за такие преступления, как убийство при отягчающих обстоятельствах; он назвал её отмену «женоподобием в общем сознании страны». Он был ревностным защитником свободы слова и противником цензуры. Проявил себя как теоретик демократии — причём не только политической, но и экономической. Критиковал пороки буржуазного строя (имущественное неравенство, культ денег, низкий жизненный уровень рабочего класса), преодоление которого видел в социальном реформизме, надеясь, что капиталистические компании сменят рабочие кооперативы («рабочие ассоциации»), социально-экономические функции государства будут реформированы в направлении защиты интересов общества в целом и его наименее защищённых слоёв, в том числе для просвещения масс трудящегося населения, а профсоюзы получат широкие политические и социальные права, включая право на забастовку. Будучи непримиримым противником рабовладения, в 1850 году отправил анонимный памфлет (появившийся под названием «К негритянскому вопросу») в ответ на анонимное же письмо Томаса Карлейля, защищавшего институт рабства. Считал, что на протяжении истории «все лица женского» и «подавляющее большинство мужского пола» были рабами, поэтому последовательно выступал за женскую эмансипацию, в особенности в книге «Подчинение женщин» (1861).
Помимо всего прочем, он был крёстным отцом философа Бертрана Рассела, чем создает в английской философии непрерывную традицию от 1790-х до 1940-х годов. Его мы ещё будем рассматривать отдельно и максимально пристально.
Заслуживший особо едкие насмешки Маркса, экономист Нассау Уильям Сениор (1790-1864) в двадцатые годы совмещал адвокатскую практику с преподаванием и написанием статей по экономике, после открытия в Оксфорде кафедры политической экономии в 1825 году, Сениор становится первым её главой. В тридцатые годы к этому добавилась политическая деятельность, и он занимал руководящие посты в различных правительственных комиссиях по вопросам труда в промышленности. В 1830 году лорд Мельбурн приглашает Сениора к участию в комиссии по совершенствованию законодательства о забастовках. В 1832 году Сениор входит в комиссию по законодательству о бедных, а в 1837 году — в комиссию по ткачам. Доклад по итогам последней Сениор издаёт в 1841 году, включив в него и идеи, разработанные им за несколько лет до этого, в годы работы в комиссии по забастовкам. Интересно отметить, что Сениор был связан дружбой с французским либералом Токвилем.
В «Очерках политической экономии» (1836) Сениор сформулировал «теорию воздержания», согласно которой стоимость определяется не трудом, а издержками производства, которые определяются трудом и капиталом. При этом в категории труда Сениор акцентирует внимание не на производственной деятельности, а на «жертве», приносимой рабочими и капиталистами, теряющими покой и отдых ради получения жизненных благ. Вклад Сениора высоко оценивался Й. Шумпетером:
«В нашей картине он войдет в триумвират с Мальтусом и Рикардо: он был одним из троих англичан, чьи работы являются основными перекидными мостиками между А. Смитом и Дж. С. Миллем».
Либерализм во Франции и Англии после политического кризиса 50-х годов
Младший современник Бастиа и теперь уже малоизвестный французский либерал Мишель Шевалье (1806-1879) в свое время был весьма крупной величиной. Он занимал политические должности, и это он, вместе к Кобденом, подписали договор о свободной торговле между Францией и Британией в 1860 году. Его путь напоминает многих других французов и британцев того времени. В 1830 г. после июльской революции он становится приверженцем сен-симонистской идеологии и издателем журнала «Le Globe», который был запрещён в 1832 году, поскольку было признано, что «сенсимонистская секта» выступает против общественного порядка. Шевалье, как редактор, был приговорён к шести месяцам тюрьмы. Его младший брат тоже был сен-симонистом, и оставался им дальше. А одним из пионеров создания железной дороги во Франции был лионский сен-симонист Арле-Дюфруа, с которым Шевалье поддерживал хорошие отношения. Когда в 1860 году Шевалье подписывал знаменитый договор с Кобденом, то он отметил при этом решающий вклад своего товарища:
«Торговая палата Лиона заслужила вписание своего имени в историю. Ничто так не способствовало этому, как стремление Арле заслужить эту честь».
Так что связи с сен-симонизмом должно быть никогда не прекращались для Шевалье. Но вернемся немного назад. После его освобождения из тюрьмы, министр внутренних дел Адольф Тьер направил его в Соединённые Штаты и Мексику для наблюдения за экономическим положением Америки. В 1837 он публикует «Материальные интересы Франции», которая становится началом его карьеры. В 40-60-е годы занимает разные посты в государственной системе и курирует всемирные выставки в Париже. После государственного переворота примыкает к Наполеону III и становится сенатором в 1869 году, но после падения империи в 1870 году ушёл из общественной жизни. Кроме собственно договора о свободной торговли этот персонаж интересен тем, что наочно продемонстрировал влияние сен-симонизма на либералов, как мы это видели и на примере британца Дж. Ст. Милля.
Еще менее известен чем Шевалье французский либерал Жан Густав Курсель-Сенёль (1813-1892). Он стал юристом в 1835 году. Затем он занялся бизнесом в Дордони, а позже вернулся в столицу, где был главным редактором журнала экономических либералов «Journal des conomistes». После государственного переворота 2 декабря 1851 года он отправился в Латинскую Америку, где с 1852 по 1862 год был профессором политической экономии в Университете Сантьяго-де-Чили. Там он стал консультантом Министерства финансов. Будучи ярым сторонником политики невмешательства, его экономические идеи повлияли на новое поколение экономистов и экономическую политику Чили того времени. В 1858 году чилийское правительство отправило Курселя-Сенёйля обратно в Европу в качестве секретаря и советника делегации, которая искала кредит на строительство национальной железной дороги Чили. В этот период он написал «Traité théorique et pratique d’économie politique».
Вернулся во Францию он в 1863 году. Назначенный государственным советником в 1879 году, он читал лекции по политической экономии в Высшей нормальной школе с 1881 по 1883 год. Убежденный сторонник либерализма; его труды допускают часто и антилиберальное толкование. Он борец с мальтузианством, сторонник этнокультурного релятивизма, чем близок к исторической школе. А его «Manuel des affaires» считается первым практическим научным трактатом по менеджменту. А кроме собственных работ по либеральной экономической теории, он также перевел на французский «Принципы политической экономии» Джона Стюарта Милля.
Из официальных политиков XIX-века, проводящих идеи либерализма, самым значимым считается Уильям Гладстон (1809-1898), лидер либеральной партии Британии (вигов), годы премьерства которого называли эпохой «гладстоновского либерализма» (кстати, об этом периоде есть отдельный раздел в нашей статье по истории партии Лейбористов). С тремя перерывами он был премьером целых 4 срока, в промежутке 1868-1894 гг, т.е. уже в конце столетия. Но и до этого он занимал важные посты в правительстве. Ещё в юности он был консервативен и поддерживал протекционизм, но во время дебатов о «Хлебных законах», прекратил поддерживать Пиля и перешел на сторону Кобдена. С тех пор Гладстон сделался заядлым либералом. Моментом окончательного разрыва с партией тори считается 1852 год, когда Гладстон отказался принять предложение Дизраэли вступить в консервативный кабинет и в сильной степени содействовал скорому падению этого его кабинета. Когда в декабре 1852 года образовался новый кабинет лорда Абердина, представлявший собой коалицию вигов и пилитов, Гладстон занял в нём пост канцлера казначейства (министра финансов). Эту должность Гладстон занимал до февраля 1855 года.
Но после небольшой паузы, в июне 1859 года Гладстон снова становится канцлером казначейства, но уже от либеральной партии. Именно в этот период, под руководством Гладстона, Кобден и Шевалье заключили договор о свободной торговле между Францией и Британией, и вопреки всем страшилкам школы Листа — французы не разорились. Это был временный триумф либералов, после чего мало кто был готов всерьез оспаривать тезисы их школы. Гладстонианский либерализм состоял из ограниченных государственных расходов и низкого налогообложения, при этом правительство должно было иметь сбалансированный бюджет, а классический либеральный акцент делался на самопомощи и свободе выбора. Гладстонианский либерализм также подчеркивал свободную торговлю, незначительное вмешательство правительства в экономику и равенство возможностей посредством институциональных реформ (в, общем, классика либерализма). Гладстон был противником социализма после 1842 года, когда он услышал лекции социалистов. Лорд Килбракен, один из секретарей Гладстона, прокомментировал это так:
Либеральные доктрины того времени, с их яростным антисоциалистическим духом и сильным настойчивым требованием евангелия бережливости, самопомощи, урегулирования заработной платы путем торга на рынке и невмешательства государства… Я думаю, что мистер Гладстон был самым ярым анти-социалистом из всех, кого я когда-либо знал… Совершенно верно, как часто говорили, что «все мы социалисты до определенной точки; но мистер Гладстон устанавливал эту точку ниже и был более яростным противником тех, кто поднимался выше нее, чем любой другой политик или чиновник из тех, кого я знал. Я помню, как он с возмущением говорил мне о бюджете 1874 года как о «социалистическом бюджете Норткота», только из-за особого облегчения, которое он давал беднейшему классу плательщиков подоходного налога. Его твердая вера в свободную торговлю была лишь одним из результатов его глубоко укоренившегося убеждения в том, что вмешательство правительства в свободные действия индивидуума, будь то путем налогообложения или иным способом, должно быть сведено к неустранимому минимуму. Действительно, не будет преувеличением сказать, что его концепция либерализма была отрицанием социализма.
Однако, как ни странно, в народе его любили, и дали ему прозвище «Великий старик». Гладстон провел несколько реформ по расширению избирательных прав, легализировал профсоюзы и реформировал систему образования для бедных, чего оказалось вполне достаточно для широкой популярности.
Про ещё одного крупнейшего защитника либерализма и свободной торговли, связанного с позитивистами, материалистами и передовыми журналами утилитаристов был Герберт Спенсер, но о нем мы писать здесь не будем, т.к. он уже был рассмотрен в статье про позитивизм, и ещё будет рассмотрен детальнее в специальных статьях, посвященных его фигуре. В целом, неплохой пример идейного пацифизма и анти-империализма, хотя он и печально известен своим расизмом.
Первые ростки маржиналистской революции
Очень крупной фигурой в истории экономики стал Антуан Огюстен Курно (1801-1877), хотя он и не считается, строго говоря, либеральным экономистом. Его интересовала не столько экономическая политика и практика, сколько применение математических методов к анализу экономики. Главным вкладом Курно в экономическую науку является «Исследование математических принципов теории богатства» (1838). Он ввел понятие олигополии, теорию вероятности, создал свою модель конкуренции, анализировал понятия «эластичности», кривые спроса-предложения и т.д. и т.п. А кроме этого ещё был философом, и занимался детерминизмом и случайностью. Он объединил крайности, определив случайность как столкновение двух независимых причинных рядов. Это определение допускает случайность даже в совершенно детерминированных событиях и используется для генерации случайных чисел путем комбинирования не связанных между собой сигналов (например, температуры и звука). Если обобщить, то в философии он был близок к кантианству, а одна из его книг носить интересное название: «Материализм, витализм, рационализм» (1875).
Ещё один важный вклад такого же типа сделал немецкий экономист Иоганн Генрих фон Тюнен (1783-1850). Он был первым, кто использовал дифференциальное исчисление в экономической науке, применив математические расчёты для обоснования размещения производства, и становится предшественником идей эконометрики. Тюнен разработал также основы теории предельной производительности, ввёл понятие предельные издержки, которое позже популяризует Альфред Маршалл в своей работе «Принципы экономической науки» (1890), а также предложил использовать формулу «естественного уровня заработной платы». Является автором модели Тюнена, которая объясняет размещение сельскохозяйственного производства в зависимости от места сбыта продукции.
А французский инженер Жюль Дюпюи (1804-1866) в статье «О мере полезности гражданских сооружений», доказывал несостоятельность применявшегося в то время способа определения эффективности (полезности) хозяйственных мероприятий. В статье впервые был применён предельный анализ в экономике (после Тюнена и Курно). Впервые проанализировал излишек потребителя — ключевое понятие экономики благосостояния. Дюпюи опровергал представление о полезности гражданских сооружений (мостов, дорог) как сумме денежных поступлений от их эксплуатации. А в 1844 году написал статью о пошлинах, в которой представил свою кривую убывающей предельной полезности. В 50-60е годы написал ещё много работ по экономике, в общем и целом стоя на позициях либерализма. Хотя его основным вкладом считались чисто инженерные работы.
Все трое: Курно, Тюнен и Дюпюи — считаются предвестниками т.н. «Маржиналистской» революции в экономике, или того, что мы привыкли называть современным либертарианством. Они или предвосхитили основные идеи маржиналистов, или даже прямо на них повлияли.
Был когда-то такой прекрасный человек, военный при чем, но также и экономист, как Роберт Торренс (1780-1864). Он не совсем либерал, скорее даже наоборот, но и не совсем может быть причислен к школе Листа. Он прославился тем, что открыл «закон убывающей отдачи» и разработал теорию сравнительных преимуществ (это когда производителю бананов внушают, что ему это выгоднее, чем картошка; беларусу внушают, что картошка выгоднее чем банан, а всем таким странам — что им выгоднее менять свои конкурентно-преимущественные товары на промышленные изделия Англии), раньше и совсем независимо от Давида Рикардо. Он также был одним из первых, кто выдвинул теорию «оптимального тарифа», опередив мысли Дж. С. Милля по этому вопросу на 11 лет. И вроде бы он был сторонником свободной торговли, но при этом с рядом оговорок, которые позже использовались протекционистами, чтобы найти в Торренсе своего предшественника. В книге «Бюджет» 1841 года предложил понятие условия торговли, а также сделал известную оговорку, что свободная торговля не является оптимальной для каждого индивида и каждой страны: отдельная страна может изменить условия торговли в свою пользу посредством пошлин на импорт.
Он придерживался количественной теории денег, являлся одним из теоретиков «денежной школы». В 1844 году в вышедшей статье «Принципы практического использования закона сэра Роберта Пиля 1844 года» Торренс написал обоснование Банковского акта 1844 года, разделивший эмиссионный и банковский департаменты Банка Англии. Хотя иногда упоминается, что Торренс был критиком «трудовой теории стоимости», и это правда, но это касалось только полемики с Рикардо, а позже, в 1830-х, он снова вернутся к ТТС.
Одна из самых знаменитых фигур французской экономической мысли XIX века, главный предшественник либертарианства и маржинализма Густав де Молинари (1819-1912). Технически даже не француз, а бельгиец 🇧🇪. Переехал в Париж в 1840 году (в 21 год), где сблизился с «Обществом политической экономии» (группа основанная Сэем). В 1842 году он опубликовал свой первый очерк о развитии железной дороги и ее влиянии на европейскую экономику. Впоследствии принимал участие в «Лиге свободной торговли», основанной Фредериком Бастиа. По сути он стал прямым идейным наследником Бастиа. В 1850 году, лёжа на смертном одре, Бастиа назначил Молинари следующим главой своей научной школы.
Во время революции 1848 г. Молинари выступает против консерваторов и социалистов, работая в одной из либеральных газет вместе с Ш. Кокленом. В 1849 году, сразу после революции, Молинари публикует две работы: эссе «Производство безопасности» и книгу «Вечера улицы Сен-Лазар», описывающую, как свободный рынок в отсутствие монополии на услуги защиты и судебного делопроизводства выгодно и эффективно заменяет государство в сфере предоставления данных услуг (чем не «Атлант»?). Полагая, что «состояние войны» составляет основу лишения свободы личности в пользу государства, он рекомендует системы союзов и коллективной обороны, позволяющие постепенно ликвидировать основы этого отчуждения. В 1851 году в результате государственного переворота Луи Наполеона Бонапарта он покинул Францию и перебрался в Бельгию. В 1855 году он основал там газету L’Economist и занимался университетским преподаванием. Он вернулся во Францию в 1860-х годах, где с 1871 по 1876 год стал редактором «Journal des Débats». С 1881 по 1909 год он был главным редактором «Journal des conomistes», журнала общества политической экономии.
Его идеи местами могут показаться родственны т.н. «социал-дарвинизму» Спенсера (тем более они почти ровесники). Т.е. он признавал роль конкуренции и естественного отбора в т.ч. в социо-политической жизни. Но все таки Молинари считал, что в промышленную эпоху война стала приносить больше вреда, чем пользы. Иногда он высказывался против государства в таких вопросах, где это могло бы прозвучать неполиткорректно. Например по поводу Гражданской войны в США. Конечно, сам Молинари не поддерживал Юг и рабовладение, но его критика по отношению к Северу более чем жестка:
Гражданская война в США была не просто гуманным крестовым походом за освобождение рабов. Война «разрушила покорённые провинции», но плутократия Севера, дёргая за ниточки, добилась своей цели: установления жестокого протекционизма, ведущего в итоге к «режиму трестов и фабрик миллиардеров».
Из интересных моментов, стоит выделить три темы, которые сам он считал основными в своей политической борьбе: (1) Свобода выражения мнений. Подобно Вольтеру, он считает, что все мнения должны иметь право на выражение, и что прогресс науки во всех областях достигается этой ценой. (2) Право на объединение рабочих: для него возможность объединения людей является одним из фундаментальных ключей к равновесию общества, но в этом контексте особое значение приобретает право рабочих, столкнувшихся с властью капитала. Именно по этой причине он критикует ограничительную позицию Наполеона III в этом вопросе. (3) Необходимость обучения индивидуумов. Чтобы свобода была полностью выражена, недостаточно провозгласить ее декретом: люди также должны иметь возможность самостоятельно и свободно брать на себя ответственность за свои дела. Поэтому очень важно постепенно обучать людей, и отсюда его большой интерес к образованию.
Ирландский экономист Джон Эллиот Кэрнс (1823-1875) вошел в историю, как «последний из классических экономистов». Его отец занимался пивным бизнесом, и помогая ему по работе, юный Кэрнс уже приобщался к вопросам капиталистической экономики. Как и большинство рассматриваемых нами экономистов, он получил образование юриста, но заинтересованный политической жизнью Ирландии, он вскоре перешел к занятиям экономикой. Первые книги по экономике он начал издавать в середине 50-х, и они были логическим продолжением книг Дж. Ст. Милля, также он выступал и с критическими работами в адрес М. Шевалье по вопросам монетаризма и нахождения золота в Калифорнии. С экономической точки зрения Кэрнс пытался доказать неэффективность и невыгодность рабства (как раз в США начиналась гражданская война).
Он считал, что политическая экономия является наукой, а значит, ее результаты абсолютно нейтральны по отношению к социальным фактам или системам. Она просто прослеживает необходимые связи между явлениями богатства и не предполагает никаких правил практики. Кэрнс четко выступал против тех, кто рассматривал политическую экономию как неотъемлемую часть социальной философии и тех, кто пытался выразить экономические факты в количественных формулах и сделать экономику отраслью прикладной математики. По его словам, политическая экономия — это смешанная наука, частично психическая, частично физическая. Ее можно назвать позитивной наукой, ведь законы, которые она устанавливает, являются лишь приблизительно истинными. Среди его статей одними из наиболее важных являются критика Фредерика Бастиа и Огюста Конта. Из журнальных статей особенно интересна, помещенная в «Fortnightly Review» (1875, январь и февраль), содержащая в себе критику теории эволюции Спенсера.
Французский врач и статистик Клеман Жюгляр (1819-1905) попутно со свей медицинской практикой интересовался демографией и экономикой. В 1848 году начал заниматься вопросами экономических кризисов, опубликовал ряд работ. Книга Жюгляра «О торговых кризисах и их периодических повторениях во Франции, Англии и США» (1862) стала первым детальным исследованием экономических циклов, в котором установлена их периодичность (около 10 лет), выделены фазы (процветание, кризис, ликвидация) и проведен количественный анализ с использованием временных рядов цен, процентных ставок и других показателей. Гипотеза Жюгляра о волнообразных колебаниях банковского кредита как факторе периодических сбоев промышленности получила развитие в инвестиционных теориях кризисов М. И. Туган-Барановского, представителя немецкой исторической школы А. Шпитгофа и других экономистов. По предложению И. Шумпетера («Деловые циклы», 1939) среднесрочные (7-11-летние) колебания экономической конъюнктуры были названы «циклами Жюглара».
До 1883 года Жюгляр был профессором кафедры статистики в Свободной школе политических наук в Париже. В 1885 году основал статистическое общество, был членом и президентом французского «Общества социальной экономики» а также длинного ряда различных обществ по статистике. Сотрудничал во множестве журналов, среди которых и уже не раз упоминаемый «Journal des économistes», при «Обществе политэкономии».
Краткое содержание статьи
После рассмотрения раннего либерализма Франции 🇫🇷, Британии и США 🇬🇧🇺🇸, а также их консервативных критиков из правого (Наполеон, Лист) и левого (коммунисты и социалисты) лагерей, мы переходим к самой сердцевине либерализма XIX века, к непосредственным современникам Маркса, старшему поколению, сочинения которых выходили в то время, пока Маркс собирал материалы для «Капитала».
Этот обзор мы начали с рассмотрения французского «правого» либерала, сильно повилявшего на демократические идеи Европы — Алексиса де Токвиля, который находится где-то между либерализмом и теориями Листа. Увидели продолжающееся виляние «индустриалов» и «идеологов» в лице Огюстена Тьерри и Шарля Дюнуайе, и в качестве вершины этой традиции, берущей начало ещё от Сэя, вспомнили про фигуру Фредерика Бастиа, и близкого к нему товарища Шарля Коклэна. Тем временем в Британии после смерти Рикардо основной тон задавал Джон Рамсей Мак-Куллох и Ричард Кобден, а лучшие традиции эпикурейского радикализма продолжил Джон Стюарт Милль.
Дальше мы рассмотрели ещё несколько малоизвестных французских либералов, таких как Мишель Шевалье и Жан Густав Курсель-Сенёль, что как и Милль пытались соединить либерализм с идеями общественного благосостояния. А также ненавидимого Марксом английского либерала Сениора, который впрочем был довольно обычным представителем своей группы. В политическом плане вершиной этого течения стал британский политик Уильям Гладстон. Где-то здесь классический либерализм Просвещения достигает своего предела, и начинается его постепенная трансформация в либертарианство, торжество которого наступит с появлением маржинализма в 1870-е годы.
Теперь мы вплотную подошли к маржинализму, упомянув троицу главных предвестников «Маржиналистской революции»: Курно, Тюнен и Дюпюи. В каком-то смысле в этом же ряду стоит Роберт Торренс, как критик трудовой теории стоимости, но Торренс балансировал на грани перехода к протекционистам и вообще был достаточно консервативным политиком. После них перешли к фигуре первого уже почти официального признанного «маржиналиста»: Густава Молинари. Это уже непосредственные современники Маркса, и пока ещё не совсем полноценные либертарианцы. Эдакий переходной период в истории экономики, где пока ещё господствует Милль, но уже видны ростки трансформации. Из интересных либеральных мыслителей этого периода мы выделили Герберта Спенсера (1820-1903), который далеко не только «социал-дарвинист», но и крупный либерал, а также «последнего классического экономиста» Джона Эллиотта Кэрнса (1823-1875) и Клемана Жюгляра (1819-1905), создателя теории экономических циклов, т.н. «циклов Жюгляра». А из значимых либералов которые бы не были частью Франции и Британии, можно упомянуть, например, таких, как Антуан-Элизе Шербюлье (1797-1869) и Йохан Рудольф Торбеке (1798-1872), но уже по Википедии, чтобы не занимать ещё больше места.