«Анабасис Кира» (не того, что из «Киропедии«) наверное самое блеклое сочинение Ксенофонта, хотя считается едва-ли не самым значимым. Здесь тоже прослеживается его любовь к Спарте, но очень косвенно и скрыто. Главный герой, хотя и благороднейший из персов, но далеко не Кир Великий и тем более не Агесилай. Он любит спартанцев и противопоставляет эллинов варварам, но все равно не идеально-святой человек. По началу нам почти не показывают историю Кира, нет глубокой мотивации для восстания против царя Персии и почти ничего не сказано о том, как Ксенофонт попал в его армию (все эти пробелы заполнятся позже). Буквально сразу, и в очень сухом, энциклопедическом стиле, говорится о размере армии и том пути, который она уже проходит в сторону Вавилона. От одного названия поселка, горы или реки к следующим и следующим.

Диалоги героев очень сухо отражают каждую ситуацию, что складывается у них на пути, и без диалогов ничего сильно не изменилось бы. По началу нет даже нравоучительных сценок. Единственная ценность произведения в том, что оно ведется как походный дневник, и помогает представить организацию военного похода в древности. Что солдаты едят, какие животные встречаются им по пути, как меняется ландшафт. Описываются даже такие ситуации, как два греческих генерала, поссорившись между собой по абсолютно бредовым причинам, вооружили свои отряды и направили друг на друга (при этом персы на их фоне — образец дисциплины). Греков едва смог примирить царевич Кир, который ведет себя по модели Кира Великого, но во всем слабее и больше похож на живого человека. Только нас интересует хоть что-то, что раскроет идейные ориентиры Ксенофонта, и поэтому первое, что наконец-то привлекло мое внимание, это речь Кира перед сражением. Обращаясь к грекам, он говорит:

Итак, будьте мужами, достойными той свободы, которой вы добились, свободы, которая, по моему мнению, составляет ваше счастье. И знайте – я не променял бы свободы на все, чем владею, и даже на большее.

Свобода и раньше называлась важной ценностью эллинов, которой противопоставлялся восточный деспотизм, но все таки важно услышать это в устах такого консерватора и любителя строгой иерархии, как Ксенофонт (см. «О доходах«). Интересно как Ксенофонт преувеличивает соотношение сил в этот раз. На стороне Кира якобы 100к солдат и 20 колесниц + греческих наемников 10400 и 2500 застрельщиков. Против них царь Персии выставляет 1,2 млн. человек и 200 колесниц (10-кратное преимущество). Оборонительный ров, который вырыли персы тоже внушительный — 6 м. в глубину и 9 м. в ширину. Даже Киру Великому не приходилось сражаться в таком меньшинстве и при таких обстоятельствах. Победили они разгромно, по описанию это выглядит даже так, будто они не напали, а получив первый урон еще от дальнобойного оружия — тут же бросились бежать:

Варвары дрогнули прежде, нежели; стрелы и копья стали долетать до них, и побежали.
…
Колесницы понеслись — одни сквозь ряды самих же неприятелей, а другие, лишенные возниц, сквозь ряды эллинов. Но, эллины, замечая их всякий раз, расступались.
…
И вообще никто из эллинов в этом сражении ничего не претерпел, если не считать одного человека на левом фланге, который, как передавали, был ранен стрелой.

Кир бросился с 600 всадниками на отряд царя в 6000 человек и нанес им большой урон, прорвался к царю и смог его ранить. Но его люди рассеялись, и оказавшись в окружении Кир чудом погиб от рук хиппи-пацифистов ☮️, так случилась вторая жертва армии союзников. Пост-фактум нам правда сообщили, что с ним погибло еще 8 человек (из 600 атакующих в гущу врага). Невероятные потери. Правда позже нам скажут, что там полегли целые отряды, так что повествование немного несогласовано. Как бы там ни было, Кир погиб, несмотря на то, что выиграл сражение. Причин продолжать войну больше нет, ибо некого ставить на престол. Так умер Кир, по мнению всех близко его знавших, самый способный и самый достойный занять царский престол из числа всех персов, живших после Кира Старшего.

---

После гибели Кира нам пытаются описать его жизнь. Он родился и воспитывался в спартанских условиях из «Киропедии», идеального аристократического происхождения, из всех своих братьев — лучший во всем. «Ничего недостойного нельзя там ни видеть, ни слышать». Все учатся быть хорошими, подражая царю, учатся повиноваться и повелевать путем унижений (как и в «Киропедии»).

Кир там, во-первых, считался самым скромным из своих сверстников и более послушным по отношению к старшим, чем те, которые были ниже его по происхождению.

В общем, чтобы не пересказывать все — очередной сверхчеловек-спартанец. Идеальный воин и мастер охоты и т.д. и т.п. Третий раз (после «Киропедии» и «Агесилая») одна и та же модель до мелочей. Держит слово, за базар отвечает и в опале у царя он оказался, естественно, из-за того, что все вокруг были низкими душой и интриговали против него. Как только Кир умер, враги сразу перешли в атаку, и вдруг началась нормальная война, в которой, правда, жертвы видны только со стороны армии Кира. Как только подходят греки, то снова все заканчивается трусливым бегством персов от самой мысли о сражении. По итогу битвы, даже без Кира, греки думали поставить на царство какого-то из лояльных персов, но почему-то оказалось, что их сил уже недостаточно, хотя победили они практически без потерь… Реализм повествования, как всегда, зашкаливает. Правда попытка объяснения все же есть. В случае потери всякой помощи от местных персов, начнутся проблемы с логистикой и провиантом.

Греки решают скорее покинуть Персию, но в пути их местные проводники пошли на предательство, выманили, пленили и казнили всю военную верхушку. В такой ситуации армия решила идти дальше своими силами, и среди избранных командиров оказывается сам Ксенофонт. Описывая себя от 3-го лица, он признается, что Кир был про-спартанским персом и поэтому помощь ему в походе означала для него серьезные проблемы в родных Афинах. Правда он якобы пришел туда даже не воином, а просто частным сопроводителем. Как новый полководец, Ксенофонт призывает не унывать, и толкает речь, в которой среди прочего звучит излюбленная Эврипидом тема «критики жизнелюбия»:

Приходит мне на ум и то соображение, что те люди, которые всеми способами стремятся остаться в живых на войне, по большей части кончают свою жизнь плохо и постыдно, а те, которые полагают смерть общим и неизбежным уделом человека и добиваются славной смерти, эти люди, согласно моим наблюдениям, вернее почему-то, достигают старости и при жизни пребывают в более счастливых обстоятельствах.

Но воодушевляющие речи у него касаются не только этого, а и напоминаний о разгроме персов при Марафоне и в других войнах, или примеров, когда победа давалась отважным героям даже при колоссальном преимуществе врага и т.д.

Дальше ничего интересного нет почти всю книгу… у них просто меняются локации, погода и фауна, они болеют и голодают, а по пятам враги. Примитивные сражения за сражениями, авангард то, арьергард сё, фланги так и эдак, удар нанесли раньше, удар позже и бла-бла-бла. Даже для фанатов читать про сражения, с такой концентрацией мелких стычек в тексте это должно быть очень тяжелое чтиво. Около середины книги происходит главное событие и крупнейший «мем», ради которого все читают эту книгу. Когда после трудного похода, солдаты заметили море и почувствовали облегчение.

… крик усилился и стал раздаваться с более близкого расстояния, так как непрерывно подходившие отряды бежали бегом к продолжавшим все время кричать солдатам, отчего возгласы стали громче, поскольку кричащих становилось больше. Тут Ксенофонт понял, что произошло нечто более значительное. Он вскочил на коня и в сопровождении Ликия и всадников поспешил на помощь. Скоро они услышали, что солдаты кричат «Море, море!» и зовут к себе остальных. Тут все побежали вперед, в том числе и арьергард, и стали гнать туда же вьючный скот и лошадей. Когда все достигли вершины, они бросились обнимать друг друга, проливая слезы.

В принципе, на этом обзор можно было бы и закончить. Максимально бездарная книга. Нормальных диалогов там так и не будет. Но давайте опишем вкратце и вторую половину книги. Добравшись до Черного моря, греки начали ссорится между собой, спорить, по суше идти домой, просто двигаясь вдоль берега, или по морю? Для первого была не очень удобная логистика + опасность постоянных нападений. Для второго у них банально не было флота. Они решили набрать флот, сначала получив один корабль, а с его помощью «напиратить» 🏴‍☠️ себе еще. А пока кораблей недостаточно, и они собирают новые, то решили двигаться вдоль берега. Отряд, посаженный в первый же корабль, который они получили — сразу же кинул их в полном составе и уплыл домой, но дальше дела пошли лучше. Так же уныло и с кучей мелких однотипных стычек (как правило, сами греки грабят местных «варваров») они добираются от Трапезунда до самой Греции. А это просто забавная цитата с оправданиями за насилие, на которое начались жалобы солдат:

Рассуждаю я просто, — сказал Ксенофонт, — если я покарал кого-либо, стремясь к его же собственной пользе, то, по моему мнению, я достоин такого же наказания, какого заслуживают родители от сыновей и учителя от учеников. Ведь и врачи причиняют боль и режут из добрых побуждений. А если вы думаете, что я делал это из самоуправства, то примите во внимание следующее: в настоящее время я, по милости богов, чувствую себя гораздо более уверенным и смелым, чем тогда, и больше пью вина и все же никого не бью, так как сейчас я вижу, что кругом вас все тихо и спокойно.
…
Однако меня удивляет, — сказал Ксенофонт, — что когда кто-нибудь из вас мной недоволен, он помнит об этом и не молчит. А если я помог кому-нибудь во время холода или добыл что-нибудь для больного и нуждающегося, то об этом никто не помнит, равно как и о моих похвалах за хороший поступок, или о посильных наградах доблестным воинам, — об этих вещах вы не помните. А ведь лучше, справедливее, достойнее и приятнее помнить добро, а не зло.

А когда после очередной порции унылых приключений (войны с селами варваров за провиант), они наконец вернулись в Грецию, но узнав, что Спарта теперь воюет с персами, а конкретно с тем обидчиком, который взял в плен их командиров еще под Вавилоном, они решили помочь царю Спарты Агесилаю (что описано в том самом слащавом панегирике «Агесилай»). За то, что Ксенофонт сдал царю Спарты в т.ч. афинские войска — в Афинах его объявили предателем, и он на долгие годы стал вассалом Спарты. Такая вот история.

Все статьи говорят, что «Анабасис» высоко ценился даже в древности, за вклад в развитие греческого языка в литературной прозе. Ксенофонта называли «аттической пчелой», мол его произведения — мед для ушей.

Конечно, я критикую его за содержание, а не за форму. Как минимум потому, что читаю в переводе, и подлинная форма мне не доступна. Вполне возможно, что на фоне других произведений, читая на языке оригинала, Ксенофонт звучит лучше современников. Но я не думаю, что переводы могут настолько сильно все изменять, что в оригинале убогий приключенческий боевичок «Анабасис» станет лучше полноценного биографического романа «Киропедия» с огромным количеством метафор и диалогов (против почти нуля в «Анабасисе»).

Поэтому у меня создаётся впечатление, что «Анабасис» оценивается исключительно с точки зрения риторики и материала для изучения древнегреческого языка. Может ещё как модель для последующих полевых дневников. Часто его сравнивают с Цезарем, но хотя Цезарь и приукрашивал свои победы, в степени достоверности Цезарь это как Google Maps против карты мира Анаксимандра.