ECHAFAUD

ECHAFAUD

О Мелиссе, Ксенофане, Горгии. V-VI. 979 a 11- 980 b 21 (Горгий Леонтийский. О не-сущем, или О природе)

Перевод взят из работы М.Н. Вольф на ресурсе Киберленинка.
Автор этого текста считается анонимным, хотя сам текст по ошибке фигурировал в корпусе сочинений Аристотеля. Датировка текста поэтому неизвестна, это может быть как III в. до н.э., так и II в. н.э, с равным успехом. Здесь переведены только 5-6 части трактата. 1-4 части можно найти в знаменитом сборнике Лебедева «Фрагменты ранних греческих философов». 

Спор философов с точки зрения искусственного интеллекта.

979a (5) |12| Не существует, говорит [Горгий], ничего; если же существует, то непознаваемо; а если и существует, и познаваемо, то это не объяснить другим.

А [прежде чем начать рассуждение] о том, что не есть, он собирает различные высказывания тех, кто о |15| существующем говорит противоположное; так одни из них считали, доказывая, что оно одно и не многое, другие — что многое, но не одно, одни, — что оно не рождено, другие же — что рождается, а он умозаключает двояко. Необходимо, говорит он, что если что-либо существует, то оно должно быть ни одним, ни многим, ни нерожденным, ни рожденным, и, пожалуй, должно быть ничем. Если бы нечто существовало, то оно было бы одним из этих двух [альтернатив]. А что [оно] не есть ни одно, ни многое, ни |20| нерожденное, ни рожденное, он пытается доказывать, следуя как Мелиссу, так и Зенону после своего первого специального доказательства, где говорит, что не существуют ни сущее, ни несущее. |25| Ибо если же не-сущее есть не-сущее, нисколько не менее несущему сущим [следует] быть. Ведь то, чего нет — это не-сущее, а то, что есть — это сущее, тогда нисколько не менее [следует] существовать, нежели не существовать таким вещам. Раз, однако, не-сущее есть, тогда сущего, его противоположности, как он говорит, нет. Ведь если не-сущее есть, то сущего |30| быть не должно. Поэтому не может быть, говорит он, ничего, если «быть» и «не-быть» — не одно и то же. Если же они одно и то же, то и тогда ничего не было бы [т. е. не было бы ни того, ни другого]: ибо не-сущее не существует, и если сущее — то же, что и не-сущее, то и его нет. Таково-то его [специальное первое] рассуждение.

979а (6) И из сказанного вовсе не следует, что ничто существует. |35| Ведь их попытку доказательства можно опровергнуть так. Если не-сущее существует, оно либо вообще существует, либо, аналогичным образом, его нет. Однако же это и не очевидно, и не необходимо, и если из этих двух, сущего и не сущего, первое существует, то относительно этого первого истиной будет, что оно есть, но не относительно второго, так как сущее есть, (979b) |1| а не-сущего нет. Почему все же невозможно либо быть, либо не быть, почему не могут быть оба или один из двух? Ибо не-сущее, говорит он, если бы не-сущее, по его словам, было чем-то, также было бы сущим, но ведь никто не скажет, что несущее есть хоть каким-то образом. Но даже если не-сущее есть |5| не-сущее, из этого еще не следует, что несущее есть нечто не-сущее: ибо одно дело [сказать, что] есть не-сущее, и другое — что оно к тому же существует. Но даже если верным было бы сказать [о не-сущем] вообще, как-то пожалуй странно, что не-сущее есть. Но даже если и так, разве из этого более следует, что все не-есть скорее, чем есть? Ведь тогда вывод, кажется, получается в точности противоположный. Ибо если |10| не-сущее есть сущее и сущее есть сущее, тогда есть все, что угодно.

Действительно, тогда существуют и сущие и не-сущие, так как не следует с необходимостью, что если не-сущее существует, то сущее не существует. И даже если кто-то согласится с тем, что не-сущее существует, а сущее не существует, тем не менее, нечто все же останется: а именно, сами не-сущие, в соответствии с его же аргументом. Если |15| же сущее и не-сущее — одно и тоже, то не более им бы следовало не-существовать, чем существовать. Ибо как он сам говорит, что если то же самое есть не-сущее и сущее, то сущее не-существует, как и не-сущее. Поэтому ничто не-есть, а если переставить позиции, равно можно сказать, что и все есть. Ведь и не-сущее есть и сущее, а значит есть все.

|20| После этого аргумента Горгий утверждает, что если что-нибудь существует, то оно либо нерожденное, либо становящееся. Если оно нерождено, то и безгранично, в соответствии с принимаемой им аксиомой Мелисса, ведь безграничное не существует где-либо. Оно не может существовать ни в себе, ни в ином, иначе тогда было бы два безграничных: находящееся в чем-либо, и то, в чем оно [находится]; |25| и, будучи нигде, оно есть ничто, в соответствии с аргументом Зенона о пространстве. [То, что хоть как-то существует] не есть поэтому нерожденное, и также не есть становящееся. В самом деле, ничто не могло бы возникнуть ни из сущего, ни из не-сущего. Ибо если сущее [возникнув,] изменилось бы, оно не было бы больше сущим, так и не-сущее, если возникло бы, оно больше не было бы не-сущим. |30| И также не из чего невозможно возникнуть, кроме как из сущего. Ибо если не-сущее не существует, то ничто из ничего не возникнет; если же есть не-сущее, оно не могло бы возникнуть из не-сущего по тем же самым [причинам], по которым не могло бы возникнуть из сущего. Если действительно что-то и есть, то оно необходимо должно быть или нерожденное или возникающее, поэтому и невозможно ему быть.

|35| Далее, если действительно что-либо есть, оно есть или одно или многое, говорит он. Но если оно ни одно, ни многое, то оно есть ничто. Оно не может быть одним, поскольку было бы чем-то бестелесным, как не имеющее величины, в соответствии с положением Зенона. Но если не существует одно, тогда не будет ничего; ибо если нет одного, то не будет и многого. Но если нет ни одного, 980a ни многого, то ничего не существует. Точно так же, ничто не может двигаться, говорит он. Ибо если оно будет двигаться, оно не останется тем же, и сущее сможет стать не-сущим, и не-сущее сможет возникнуть. И еще, если оно движется, то оно передвигается, и если перемещается сущее, то, не будучи связанным, сущее прерывно и не является собой: |5| если движется повсюду [в каждой части], то повсюду делится [в каждой части]. И если так, то оно все [= в каждой своей части] не существует. Ибо недостает существования там, говорит он, где сущее поделилось; он говорит «делится» вместо «пустоты», как это написано в так называемом рассуждении Левкиппа.

Если нет ничего сущего, то, по его словам, все доказательства вводят в заблуждение. В самом деле, все познаваемое необходимо существует, и |10| не-сущее, если оно действительно не существует, не познаваемо. Если же это так, ничто не было бы ложным, даже, говорит он, если бы кто-то сказал, что колесницы состязаются на море. Действительно, все тогда стало бы подлинным. В самом деле, видимое и слышимое таковы, поскольку они познаваемы, но если сущими они становятся не поэтому — если видимое не приобретает существование потому, что мы его видим, — |15| то это же верно и относительно мыслимого. И тогда в одном случае многие увидели бы эти [вещи], и в другом случае, многие помыслили бы эти [вещи]. Они не более такие, чем есть, но которые из них истинные, неясно. Поэтому даже если вещи есть, они непознаваемы для нас. Если же они познаваемы, как, спрашивает он, |20| мог бы кто-либо объяснить их другому? Ибо, по его словам, как мог бы кто-нибудь сообщить произнесенными словами увиденное? И как можно увиденное передать слушателю, который этого не видел? 980b Ибо как зрение не распознает звуки, также и слух слышит не цвета, но звуки; и говорящий произносит [слова], а не цвета или вещи.

Если нечто не мыслится [кем-то], как он добьется этого от другого словом, знаком или любой другой |5| мыслимой вещью, если это не видимый цвет, или если это не звук? Действительно, [тот, кто говорит] не говорит звук или цвет, но слово; и поэтому невозможно помыслить цвет, но только увидеть его, как и звук только услышать. Если же предположить, что возможно узнать [вещь], и даже сказать о том, что ему удалось узнать, то мыслит ли при этом слушающий то же самое? Ибо |10| одно и то же не может одновременно присутствовать во многих и отдельных [лицах]; ибо в этом случае одно стало бы двумя. Но даже если, говорит он, [одно и то же] может [присутствовать] одновременно в нескольких [людях], ничто не препятствует тому, чтобы оно не показалось им подобным, если сами они не полностью подобны друг другу и не находятся в одном и том же месте; а будь они именно такими, они уже не были бы двумя. Но кажется, что даже одни и те же объекты человек воспринимает |15| в одно и то же время несходным образом, но различное слыша и видя, и различая их теперь и прежде. Поэтому едва ли один [человек] воспринимает все так же, как другой.

Таким образом, ничего не существует, [а если бы было, то было бы непознаваемо], но если б его можно было познать, никто бы не смог бы сообщить о нем другому, поскольку вещи не есть слова, и потому что никто не может мыслить то же самое, что кто-то другой. Все эти и другие апории возникают у древних, |20| так что и обсуждать их следует через изучение их [воззрений].