Автор текста: Friedrich Hohenstaufen
Версия на украинском и английском языках
Остальные авторские статьи можно прочитать здесь
Как уже говорилось в статье про английский либерализм, работные дома стали ужасом для всех социалистов, а идеологом №1 этой затеи им казался Томас Мальтус, на которого и спустили всех собак, хотя де-факто это была реализация как раз того, чего хотели большинство утопистов, в т.ч. Роберт Оуэн. Противниками Мальтуса были более левые, чем он, либералы, а также группа «радикалов». Среди лево-либеральной критики отметился даже Давид Рикардо, который усилил тезисы трудовой теории стоимости, и даже ввел в свой анализ классовую борьбу. Не удивительно, что когда социалисты искали экономическую аргументацию для своих утопических видений, то из «звезд» экономической теории они выбрали за основу именно Рикардо. Так возникла группа, известная как «социалисты-рикардианцы». Как писал Маркс (в принципе, он тоже один из рикардианских социалистов) в своей «Нищете Философии» (1846):
«Кто хоть мало-мальски знаком с развитием политической экономии в Англии, тот не может не знать, что в разное время почти все социалисты этой страны делали уравнительные выводы из рикардовской теории (список фамилий и книг). Приведем слова одного только английского коммуниста, г. Брэя. Мы выпишем главнейшие места из него замечательного произведения: «Бедствия рабочего класса и средства исцеления от них» (1839)…».
Рикардианский социализм — это форма социализма, основанная на аргументах Рикардо о том, что равновесная стоимость товаров соответствует ценам производителей, когда эти товары находятся в эластичном предложении, что эти цены производителей соответствуют овеществленному труду, а прибыль, процент и рента являются вычетами из этой меновой стоимости. Это вытекает из аксиомы Рикардо и Адама Смита о том, что труд является источником всей стоимости (некоторые ученые правда считают, что вернее будет называть это «Смитовским социализмом»). Рикардианские социалисты утверждали, что частная собственность на средства производства должна быть вытеснена кооперативами, принадлежащими ассоциациям рабочих. Уже только поэтому ясно, что они были близки к группам «оуэнизма» и чартистам.
Одним из крупнейших представителей рикардианского социализма был Томас Годскин (1787-1869), который приехал в Лондон в 1815 году и попал в круги таких мыслителей, как Фрэнсис Плейс, Джереми Бентам и Джеймс Милль. С их помощью он провел следующие пять лет путешествуя и обучаясь в Европе. Испытывая влияние, среди прочих, Жана Батиста Сэя, его взгляды на политэкономию отклонились от взглядов Рикардо и Милля. Во время парламентских дискуссий о разрешении или запрете рабочих объединений Милль и Рикардо были за запрет, в то время как Годскин поддерживал право на собрания. Он выступил с новыми взглядами на теорию Рикардо в серии лекций в Лондонском Институте Механики (Mechanics Institute) в дебатах с Уильямом Томпсоном. Годскин сочувствовал его критике капиталистического отчуждения результатов труда, но не соглашался с ним в предложенных решениях. Результаты этих лекций и дебатов он опубликовал в работах «Защита рабочих от притязаний Капитала» (1825), «Популярная политическая экономия» (1827) и «Контрасты естественного и положительного права собственности» (1832). Название «Защита рабочих…» — насмешка над ранней работой Джеймса Милля «Защита коммерции» и обозначение оппозиции Годскина к работам, принимающих сторону капиталистов против рабочих.
Он отрицал прото-коммунизм Уильяма Томпсона и Роберта Оуэна апеллируя к тому же «естественному праву», которое подразумевало свободный обмен продуктами (главное чтобы без искажений капитализма). Несмотря на свою значительную роль в революционной агитации в 1820-х, он отступил в сферу либеральной журналистики после реформы 1832 года. Годскин стал защищать свободную торговлю и 15 лет писал для «Economist». Он работал над газетой с её основателем — Джеймсом Вильсоном и молодым Гербертом Спенсером. Годскин видел в отмене «хлебных законов» первый признак падения правительства, и его либеральный анархизм был отмечен как слишком радикальный многими либералами из Лиги противников «хлебных законов».
Ирландский экономист, философ и социолог Уильям Томпсон (1775-1833), с которым ожесточенно спорил Годскин, сам же считается «рикардианским социалистом», чьи идеи повлияли на кооперативное, профсоюзное и чартистское движения. Марксист Джеймс Коннолли определял его как «первого ирландского социалиста» и предшественника Маркса. Восторженный почитатель идей Просвещения, в частности Кондорсе, Томпсон стал убежденным эгалитаристом и демократом. Поначалу он находился под впечатлением от утилитаризма Джереми Бентама, с которым переписывался и сдружился (во время поездки в Лондон он оставался в доме английского философа доме в течение нескольких месяцев). Томпсон читал и переписывался и с другими современниками-утилитаристами (в их числе был и Джеймс Милль), познакомился с работами экономиста Сисмонди и французских социалистов-утопистов, в том числе Шарля Фурье и Анри Сен-Симона. Кроме того, он пребывал под влиянием (как положительным, так и отрицательным) Уильяма Годвина и Томаса Мальтуса. Желая преодолеть ограниченность «умственных спекуляций» Годвина и «механических спекуляций» Мальтуса, Томпсон предлагает новый синтез: общественные науки (social science) — Томпсон был первым, кто ввел этот термин по крайней мере на английском. Этот синтез был призван сочетать в себе важнейшие аспекты политэкономии, методы научного материализма и рациональную мораль утилитаризма.
В противовес мальтузианству Томпсон выдвинул закон народонаселения, согласно которому в процессе экономического развития размножение людей всё более подчиняется контролю разума, соответственно абсолютный рост населения сопровождается относительным его сокращением по сравнению с массой средств существования. Отвергая политические и экономические выводы эссе Мальтуса о народонаселении как человеконенавистнические, Томпсон признавал, что, в частности, в Ирландии безудержный рост населения действительно может представлять угрозу роста бедности. Это для него было аргументом в пользу внедрения контрацепции (т.е. он банально принял мальтузианские принципы и выход из ситуации). На дальнейшее развитие критики тогдашнего положения женщин Томпсоном сильнее всего повлияла его долгосрочные тесная дружба с одной из предтеч феминизма, ирландской писательницей и защитницей предоставления женщинам политических прав Анной Дойл Уилер (теща либерального писателя Бульвер-Литтона). Он встретил Уилер у Бентама. Публикация Милля-старшего «О правительстве», в которой тот ратовал за избирательное право исключительно для мужчин, вызывала пламенную отповедь Уилер и Томпсона в «Воззвании одной половины человечества, женщин, против претензий второй, мужчин, на сохранение их в политическом, а также гражданском и домашнем рабстве».
В 1820-х годах Томпсон стал ведущей интеллектуальной силой в зарождающемся рабочем кооперативном движении Англии. Он участвовал в дебатах, защищая рабочее кооперативное движение, вносил вклад в его ведущий информационный бюллетень и составлял предложения по внедрению рабочих кооперативных сообществ.
Томпсона и других представителей кооперативного движения несколько несправедливо относить к оуэнистам. На самом деле, хотя труды Роберта Оуэна и его социальный эксперимент в Нью-Ланарке помогли сформировать кооперативное движение, однако многие в последнем, включая и Томпсона, были критичны к авторитарным и антидемократическим тенденциям у Оуэна. Томпсон также скептически относился к попыткам Оуэна задобрить богатых и могущественных покровителей, полагая, что от богачей как класса никогда не стоит ожидать поддержки любого проекта освобождения трудящихся, поскольку таковой бы попросту угрожал их привилегиям. Он приобрёл немало последователей в рядах кооперативного движения, и чтобы отличать себя от позиции Оуэна, это крыло движения стало определять себя как «социалистов или коммунионистов» (communionist), а не «оуэнистов». Эти разногласия привели к открытой конфронтации между Томпсоном и Оуэном на третьем кооперативном конгрессе, состоявшемся в 1832 году в Лондоне. Очевидно, он был ближе к социалистам, чем Годскин, но ближе к либералам, чем Оуэн. Эпикурейская база?
Чем интересен рикардианский социалист Джон Фрэнсис Брей (1809-1897), кроме того, что молодой Маркс в 40-е годы XIX века умудрился назвать его коммунистом? Родился он в столице США, Вашингтоне (родители из Англии), но был активистом также и в Британии. В более поздние годы его называли «Бенджамином Франклином» американского труда и «старейшим социалистом Америки». В Британии вновь обосновался только в 1822-32 гг., после чего примкнул к чартистам и стал лидером движения в городе Лидс. Иногда считается также последователем Роберта Оуэна.
В 1839 году Брэй опубликовал научную работу «Несправедливости в отношении труда и средства к их устранению» (на русский язык была переведена в 1956 году), в которой, в частности, выступил с критикой капитализма на примере США и Великобритании, а также высказал свои взгляды относительно необходимых экономических преобразований в обществе. Развивая трудовую теорию стоимости Рикардо, Брей утверждал, что поскольку единственным источником богатства является труд, рабочие имеют право на полный продукт своего труда; прибыль, присваиваемая предпринимателями, есть результат эксплуатации. В его программу входила постепенная ликвидация частной собственности на средства производства и системы найма одних людей другими, создание системы особых трудовых банкнот в качестве платёжного средства, которые были бы обеспечены будущим трудом, а также научное обоснование соблюдения эквивалентности обмена и создание так называемых рабочих акционерных обществ.
После неудачного чартистского выступления в 1839 году и экономической депрессии в Великобритании в 1841-1842 годах Брей возвратился в США, где с 1842 года работал наборщиком в Детройте. Позже он переехал в Понтиак, штат Мичиган, где женился и смог купить ферму в окрестностях города. В 1850-х и 1860-х годах принимал активное участие в демократическом рабочем движении на Среднем Западе, публиковал большое количество статей в печатных изданиях, в которых выступал с резкой критикой рабства и массового увлечения спиритизмом. Поддерживал Социалистическую трудовую партию, присоединился к «Рыцарям труда» после основания этого объединения, в последние годы жизни принял участие в создании Народной партии. В целом, можно сказать, что ничего особенного, кроме упоминания Марксом, здесь и не видно, обыкновенный рыночный социалист с реформами-полумерами. Маркс использовал труды Брэя в основном для того, чтобы доказать не-оригинальность мютюэлизма Прудона. Но хотя Брэй и похож на Прудона, это не мешало Марксу, Энгельсу и Лафаргу даже спустя многие годы после разрыва с прудонизмом — хвалить Брэя, как своего великого предшественника.
Самым старым из социалистов-рикардианцев считается Чарльз Холл (1740-1825), который опубликовал книгу «Влияние цивилизации на людей в европейских государствах» в 1805 году, осуждая капитализм за его неспособность обеспечить бедных. В этой книге Холл утверждал, что неравенство в богатстве и производстве предметов роскоши приводит к эксплуатации бедных и их страданиям. Он утверждал, что главной причиной нехватки продовольствия было то, что слишком мало людей работало в сельском хозяйстве, а слишком много было занято в торговле и производстве. От этого аргумента Холл перешел к своему определению богатства, утверждая, что «богатство состоит не в вещах, а во власти над трудом других». Он считал, что бедные могли позволить себе оставить только 1/8 часть своего труда. По его оценкам, верхние 20% общества, богатые, потребляли семь восьмых того, что было произведено бедными, оставляя бедным только одну восьмую того, что они произвели (что, конечно, полный бред). И считал, что если бы богатые не производили роскошь для себя, то эти траты ушли бы на пропитание народа, и тогда всем бы всего хватило. В качестве средства для решения проблем в обществе Холл предложил земельную реформу и прогрессивное налогообложение. В 1813 году последовали «Наблюдения по основному заключению в эссе г-на Мальтуса о народонаселении», с очередной критикой Мальтуса (что бы делали социалисты, если бы не Мальтус..).
По специальности Холл был врачом, и к социализму пришел в том числе благодаря наблюдениям за состоянием здоровья бедных людей. Холл даже старше Сен-Симона, и точно старше всех социалистов-утопистов, которых мы рассматривали до этого, и со своей критикой он публично выступил раньше, чем большинство из «звездных» авторов. Поэтому его можно считать одним из первых социалистов XIX века. На его взгляды, кроме Смита, Мальтуса и Рикардо повлиял также Томас Спенс, с которым Холл дружил и регулярно переписывался. Холл часто рассматривается как важная фигура для развития марксистской мысли, и Карл Маркс называл его «настоящим феноменом в истории экономической мысли». Холл также был важным предшественником Генри Джорджа (см. «джорджизм», который тоже считается ответвлением рикардианского социализма) и одним из первых современных земельных реформаторов.
Его друг Томас Спенс (1750-1814) был английским радикалом, борцом за равноправие полов и сторонником общественной собственности на землю. Спенс был одним из ведущих революционеров конца XVIII — начала XIX веков. Он родился в бедности и умер так же, после долгих периодов тюремного заключения, в 1814 году. В своих работах Спенс находился под влиянием сочинений Томаса Пейна и писал в том числе про «Права человека» и прочие идеи естественного права, а для общества он предлагал аграрный социализм. Государственную собственность на землю и строгий контроль за равным ее разделом (см. Бабеф, Оуэн и т.д.). Считается предшественником Оуэна, который сильно на него повлиял, при этом советская критика подчеркивает, что Оуэн был лучше, потому что сторонник прогресса и промышленности (ага, да, видели, лопата), но зато в отличии от Оуэна он защищал всеобщее избирательное право, т.е. был все же демократом. В ответ на брошюру Пейна про аграрную реформу Спенс предложил в общем-то почти тоже самое, но более последовательно — базовый доход за счет налогообложения землевладельцев. Идеал утопического общества («Спенсония»), нарисованный им, набросавшим даже проект конституции этого общества («Constitution of Spensonea, a country in Fairyland» 🧚♀️), нашёл много приверженцев, которые после смерти Спенса объединились в общество «Спенсианских филантропов». По характеристике К. Маркса, Спенс был «…смертельным врагом частной собственности на землю».
Пирси Равенстоун был неизвестным автором под псевдонимом, которого описывали и как социалиста, и как тори и как институционалиста. Его вклад был отмечен Давидом Рикардо и Карлом Марксом и привлек более широкое внимание благодаря редактированию Пьеро Сраффа собрания сочинений Рикардо. Сраффа предположил, что истинная личность Равенстоуна это Ричард Пуллер (1789–1831), но окончательно эта версия так и не принята. Он внес вклад в экономические дебаты 1820-х годов в Англии, а Эдвин Селигман даже приписывает ему звание «первого защитника теории прибавочной стоимости, позднее принятой Марксом». Его рассматривают как сторонника физиократического тори-антикапитализма, иными словами, очередной человек-лопата среди личностей, стоящих в истоках социализма. Равенстоун опубликовал как минимум две работы по экономической теории: «Несколько сомнений в правильности общепринятых мнений о населении и политической экономии» в 1821 году и «Мысли о системе финансирования и ее последствиях» в 1824 году. Селигман пишет, что в первой работе содержалась критика мальтузианства (опять и опять), которая «не отличалась от других работ подобного рода». Равенстоун писал, что частная собственность «есть право на труд собственных рук», но отличал ее от прибыли и ренты:
«Но это право сильно отличается от искусственного права, с помощью которого человек может присвоить себе право собственности на земли, которые он не занимает и на которых он не занимается никакой промышленностью…».
Таким образом, утверждал Равенстоун, «труд трудолюбивых становится подсобным для содержания праздных. Рабочий должен покупать разрешение быть полезным». Прибыль возникает «из прибавочного продукта производительного работника». Маркс цитирует Равенстоуна, отрицающего, что государственный долг может быть «бременем» для будущих поколений. Этот аргумент предвосхитил бы аналогичные аргументы Пола Самуэльсона в XX веке и Пола Кругмана. Маркс обсуждает теорию стоимости Равенстона в одном из разделов «Теории прибавочной стоимости», но, похоже, ему была известна только вторая из упомянутых книг Равенстона; Маркс называет ее «самым замечательным произведением».
Последний и самый значимый в списке социалистов-рикардианцев станет Джон Грей (1799-1883), который был не только британским экономистом, но ещё и владельцем газеты. Его первая опубликованная работа, «Лекция о человеческом счастье», в целом поддерживала идеи Оуэна (хотя позже он их и критиковал). Известен своей критикой либеральной политики невмешательства и тем, что он был одним из первых писателей, выступавших за централизованно-плановую экономику. Изучая жизнь в Лондоне, еще в юности он пришел к выводу: «.. что товары любого рода производятся либо потому, что их заказывают, либо потому, что есть все шансы, что их закажут; и дальнейшие размышления убедили меня в том, что такое положение вещей должно быть обратным, — что производство, вместо того чтобы быть следствием спроса, должно быть его причиной». Наплевать на желания людей, мудрецу свыше виднее, что и кому нужно, чтобы жить в настоящем раю, классика.
«Лекция» (1825) Грея содержала некоторые из ключевых положений как оуэнизма, так и того, что позже назовут рикардианским социализмом. Его отправной точкой было то, что люди по своей природе являются социальными существами, проникнутыми желанием счастья. Это желание может быть достигнуто только тогда, когда удовлетворены основные человеческие потребности. Он делил общество на производителей и паразитов и т.д., по классике и хвалил Оуэна за предложения по экономической кооперации, хотя и осуждал его теории воспитания. Его следующая публикация — «Социальная система: трактат о принципе обмена» (1831). Здесь он решительно возражал против политики Оуэна по равному распределению собственности, и отверг как бредовую веру оуэнитов в то, что характер человека должен быть улучшен, прежде чем он сможет стать богатым. Хотя он все еще верил в концепцию кооперации, но она была уже «просто тщательно организованным планом производства, обмена и распределения богатств этой страны».
Это была одна из самых ранних попыток сформулировать централизованно планируемую экономику. План Грея включал создание Национальной торговой палаты (NCC), которая бы осуществляла полный контроль над производством и распределением всех возможных товаров. Продукция и промышленные товары будут храниться на национальных складах для дальнейшей поставки в розничные магазины, а управляющие складами и магазинами будут работать в NCC. Заработная плата и цены будут определяться NCC, которая также сможет увеличивать или ограничивать производство любых товаров в зависимости от того, было ли их слишком много или слишком мало. Система была добровольной, и владельцы земли и капитала, которые согласились на нее, получали бы компенсацию в виде фиксированной ежегодной платы, хотя система Грея позволяла рабочим, которые производили больше или более качественные товары, получать дополнительную плату. Стоимость товаров будет основываться на рабочем времени (финансовая стоимость которого определяется путем усреднения заработной платы за последние несколько лет), плюс стоимость материалов и накладные расходы, такие как арендная плата, проценты, зарплаты менеджеров NCC, замена запасов и другие капиталовложения. Грей также предложил создать Национальный банк для регулирования предложения и стоимости денег (но в общем-то склонялся просто к трудовым бонам, как обычно).
В «Эффективном средстве от бедствия наций» (1842) производство по-прежнему контролировалось NCC, но розничная торговля находилась в частных руках, а цены регулировались только конкуренцией между продавцами. В попытке максимально популяризировать свои идеи Грей оплатил 1200 экземпляров «Лекций» для распространения среди членов парламента, Палаты лордов, редакторов газет и других влиятельных лиц. Он отправил несколько экземпляров во Францию, предложив один Временному правительству Второй Французской республики , а другие — Соединенным Штатам. Позже Маркс очень обстоятельно критиковал взгляды Грея на деньги и капитал, и считал что его ошибки здесь привели его к утопическому взгляду на то, что капитализм может быть устранен путем уравнивающего обмена, поэтому Грея не особо уважали в марксистском движении. Но совершенно очевидно, что он куда больший попутчик Маркса, чем тот же Оуэн и кто угодно из утопистов.
Движение Чартистов
Но вернемся от рикардианцев к более классическому либерализму. Одна из ведущих фигур в проведении избирательной реформы 1832 года и крупный представитель умеренного крыла чартистов — Томас Эттвуд (1783-1856), который был также ведущим экономистом т.н. «Бирмингемской экономической школы» (противостояла т.н. «Манчестерской» школе, т.е. сторонникам промышленности и свободной торговли), банкиром и членом парламента Великобритании. Экономисты Бирмингемской школы, отстаивая теорию недопотребления (ср. Джон Грей) и приписывая депрессию падению спроса из-за окончания войн и окончания военной мобилизации, выступали против золотого стандарта и за использование экспансионистской денежно-кредитной политики для достижения полной занятости. Некоторые из трудов Эттвуда содержат формулировки эффекта мультипликатора и модели доходов-расходов. Отвергнутые в то время как «валютные чудаки» или «грубые инфляционисты», теории Бирмингемской школы теперь признаются зачаточными версиями кейнсианской экономики 1930-х годов. В своей «Истории экономического анализа» 1954 года Йозеф Шумпетер писал, что «именно с этих трудов должно начинаться любое исследование современных идей денежного управления».
В 1830 году Томас Эттвуд основал в «Бирмингемский политический союз». Это была политическая партия которая боролась за права жителей Бирмингема, чтобы они были непосредственно представлены в британском парламенте. Поэтому он лоббировал прохождение реформы 1832 года. 12 декабря 1832 года, после успешных выборов, Эттвуд стал одним из первых двух членов парламента от Бирмингема и занимал эту должность до 1839 года. Считается, что Эттвут и секретарь Лондонской ассоциации рабочих Уильям Ловетт (1800-1877), стали лидерами умеренного крыла чартизма и высказывалось за союз буржуазии с рабочим классом, отстаивая борьбу исключительно духовными средствами воздействия на парламент, т.н. теории моральной силы (т.е. используя митинги, процессии, петиции).
«Если два миллиона людей решатся добиться всеобщей подачи голосов, — говорил Эттвуд, — и устроят для этого общую стачку, то какое правительство устоит против подобной демонстрации?».
Ловетт был столяром-краснодеревщиком, книготорговцем, учителем. В 1820-х годах участвовал в кооперативном движении, увлекался идеями Оуэна. Один из организаторов Лондонской ассоциации рабочих (основана в 1836), секретарь чартистского национального конвента 1839 году. После тюремного заключения (1839-40) Ловетт поддержал ряд попыток буржуазных радикалов подчинить чартистское движение буржуазному руководству. К концу 40-х годов фактически отошёл от чартизма. Как уже говорилось выше, в 1836 году Уильямом Ловеттом была основана Лондонская ассоциация рабочих, но ее вторым сооснователем считается книгоиздатель Генри Хетерингтон (1792-1849), который, как и все нормальные либералы, выступал за социальную справедливость, свободную прессу, всеобщее избирательное право и религиозную свободомыслие. Владелец газеты «The Poor Man’s Guardian», он боролся за расширение прав кооперативов, поддерживал группы оуэнистов и позже стал одним из лидеров умеренного крыла чартизма. Представители умеренного крыла чартизма поддерживали про-демократические движения в Европе и других местах. В 1844 году, после митингов в поддержку немецкого радикала и бабувиста Вильгельма Вейтлинга, Хетерингтон помог сформировать «Демократическую организацию друзей всех наций», а позже он присоединился к «Международной лиге народов» Джузеппе Мадзини. Позже, в 1846 году Хетерингтон порвал с Ловеттом, расходясь по вопросу религиозного свободомыслия, и начал активно сотрудничать с пролетарским позитивистом и кооператором Дж. Холиоком, и снова влился в движение сторонников Оуэна. Умер от холеры в 1849 году, так и не прекращая борьбу за политическую эмансипацию рабочих классов.
Третьей важной фигурой в основании «Лондонской ассоциации рабочих» и умеренного крыла чартизма был Фрэнсис Плейс (1771-1854), которого мы уже неоднократно здесь упоминали (в разделе про журнал Бентама, и как ученика Джеймса Милля, хорошо знакомого с «рикардианцами»). И он действительно описывался современниками, как «вездесущая фигура в механизме радикального Лондона». Как уже говорилось в обзоре журнала Бентама, Плейс построил неплохую карьеру портного (шил бриджи), хотя происходил из бедной семьи трактирщика, к тому же еще и от незаконного брака. Но прежде чем основать такой успешный бизнес, в юности он работал портным бриджей и даже в 1793 году был вовлечен в забастовку изготовителей кожаных бриджей, в конечном итоге стал ее лидером, и благодаря этому в течение нескольких лет ему отказывали в работе лондонские портные. Он использовал это время, читая литературу и продолжал активно участвовать в следующих четырех десятилетиях реформаторской деятельности, часто консультируясь с другими реформаторами. В 1790-е годы Плейс участвовал в клубах сторонников ВФР, где примкнул к группе «годвинистов». Раннее формирующее влияние на политические взгляды Плейса оказало «Исследование о политической справедливости» (1793) Уильяма Годвина. Он взял из него тип радикального утилитаризма, а также недоверие к «абстрактным правам». Позже его можно было считать последователем Бентама и Джеймса Милля.
Плейс основал библиотеку реформаторской литературы на Чаринг-Кросс, 16, и она стала местом встреч радикалов. Сначала он познакомился с Дж. Миллем, а через него уже с Джереми Бентамом в 1812 году. Через Бентама Плейс связался с «рикардианцами» Томасом Годскином, Уильямом Томпсоном и Джоном Уэйдом. Он также был знаком с Робертом Оуэном и Джоном Стюартом Миллем. В 1823 году Плейс, как и Бентам, участвовали в создании того самого Лондонского института механики, где прошли споры «рикардианцев» Годскина и Томпсона. В начале 1820-х годов Плейс стал мальтузианцем и считал, что рост населения превысит предложение продовольствия. Он выступал за использование контрацепции. В 1823 году с добровольцами-бентамитами и анонимными спонсорами он начал кампанию по распространению листовок; выступал за формы контрацептивной губки, а также прерывание полового акта. Эти усилия на многие годы запятнали его репутацию. В 1824 году добился декриминализации создания профсоюзов. В 1830 году Плейс помог Роуленду Детрозье, радикальному активисту из рабочего класса, который также стремился дистанцироваться от социализма. Благодаря Плейсу он познакомился с такими деятелями, как Бентам и Дж. С. Милль, которые, в свою очередь, познакомили его с Томасом Карлейлем. Деятельность и труды Детрозье оказали влияние на манчестерских радикалов и более поздних чартистов. В 1836 году он принимает участие в создании Лондонской ассоциации рабочих, а в 1838 году вместе с Ловеттом и Хетерингтоном, они составили первую Народную хартию, и стали лидерами умеренного крыла чартизма. После перехвата инициативы чартистами-радикалами, Плейс покинул движение и включился в движение за отмену хлебных законов.
Газету умеренных чартистов (Эттвуд, Ловетт, Хетерингтон, Плейс) «The Poor Man’s Guardian», а также их влияние на движение, постепенно потеснила газета радикального крыла, «Northern Star и Leeds General Advertiser». Она издавалась с 1837 по 1852 год, а в 1839 году была самой продаваемой провинциальной газетой в Британии с тиражом 50 000 экземпляров. С этой газетой какое-то время активно сотрудничал Фр. Энгельс. В прессе чартистов можно было найти как обличения империализма — осуждалась Первая опиумная война (1839-1842 гг.) — или социалистическую аргументацию, так и аргументы сторонников свободной торговли о ее цивилизующем и умиротворяющем влиянии. Правое крыло поддерживало агитацию за отмену хлебных законов; левое крыло ожидало от неё падения заработной платы и усиления буржуазии и потому при современных условиях считало её невыгодной и опасной для рабочего класса, предоставляя её будущему парламенту, избранному всеобщим голосованием. Ему же оно предоставляло отмену или сокращение постоянной армии и государственной церкви — двух институтов, на которые, по его мнению, народ приносит непосильные и бесполезные жертвы. Неясным указанием на их вред, как и на вред законов о бедных, ограничивалась его социальная программа, целиком подчинявшаяся одному политическому требованию.
Социальная и экономическая программа правого крыла была несколько шире, но и она свидетельствовала о слабом уровне экономических и финансовых сведений, и тоже целиком подчинялась тому же политическому требованию. В неё входило уничтожение хлебных законов и понижение таким образом цены хлеба, отмена закона о бедных, разрушение работных домов и пересмотр фабричных законов. После отказа правительства от уступок по хартии 1838 года, составленной умеренными чартистами, сторонники движения начали локальные бунты, и с 1839 года доминировать начали более радикальные чартисты-революционеры, среди которых имел влияние даже бабувизм образца Буонарроти. Именно поэтому Маркс с Энгельсом в 40-е годы так сильно любят чартистов.
Одним из лидеров «левого», радикального крыла, был основатель газеты «Northern Star», ирландец Фергюс Эдуард О’Коннор (1796-1855), Дважды — в 1840 и 1843 годах — он был судим и отбывал наказание в тюрьме. В 1843 году Фергюс О’Коннор стал членом Исполнительного комитета Национальной чартистской ассоциации. В 1845 году им было основано Земельное общество. В 1847 году О’Kоннор стал первым представителем пролетариата в английском парламенте. Во время подготовки выступления чартистов в апреле 1848 года он проявил неуверенность, призвав к отказу от борьбы. Джордж Джулиан Харни (1817-1897) известен тем, что именно он привлек Маркса и Энгельса к работе в чартистской прессе, был более радикальным социалистом и членом «Союза коммунистов», хотя и не принял марксизм. В 1836 году он опубликовал перевод «Заговор Равных» Буонарроти, а также рецензию на книгу «Жизнь и характер Максимилиана Робеспьера» (Лондон, 1837). За попытки коммунистической пропаганды О’Kоннор выгнал Харни из своей газеты.
В левом крыле чартистов было много бабувистов, а самый крупный из них Джеймс Бронтер О’Брайен (1804-1864), который публиковал переводы самого Бабефа еще в умеренной газете «The Poor Man’s Guardian». Но сложно сказать, был ли бабувизм доминирующей группой в движении. Скорее нет, хотя их влияние было значительным, и можно сказать, что около половины лидеров движения были фанатами Бабефа и Буонарроти. Даже если они не определяли всю политику движения, радикальное крыло даже в широком смысле слова все равно ориентировалось на насильственную революцию.
Вообще чартистов было очень много самых разных, поэтому мы не будем слишком на них останавливаться. Упомянем разве что еще одного бабувиста в чартизме, и одного из признанных лидеров «левого» крыла — поэта Эрнеста Чарльза Джонса (1819-1869). Современник и ровесник Маркса и Энгельса, он родился в Германии (в английской семье), в Англию приехал в 1838 году. В 1841 году анонимно опубликовал романтический роман «Лесной роман», после чего преимущественно писал песни и стихи. С 1844 года работал адвокатом. В 1845 году Джонс примкнул к чартистскому движению, стал одним из лидеров его левого, радикального крыла. Снискал славу пролетарского поэта. В 1840-х годах выпустил сборник «Чартистские стихи», опубликовал романы «Исповедь короля», «Роман о народе». Летом 1847 года присоединился к Союзу коммунистов. С 1846 года выступал одним из редакторов ключевого печатного органа чартистов «Northern Star». За свою политическую деятельность и чартистскую агитацию был подвергнут одиночному заключению, отсидев в тюрьме в 1848-1850 годах. Находясь в тюрьме, написал поэму «Новый мир» («The Revolt of Hindostan, or the New World»), в которой ощущается влияние Перси Биши Шелли. Считается, что в тюрьме Джонс писал собственной кровью на листах бумаги, вырванных из молитвенника. После освобождения стал, наряду со своим другом Джорджем Джулианом Харни, ведущей фигурой Национальной чартистской ассоциации и много сделал для возрождения и реорганизации чартизма на социалистических принципах. В начале 1850-х годов сблизился с Карлом Марксом и печатал его статьи в своём журнале. После временного разрыва отношений до конца жизни оставался близким другом Маркса и Энгельса, с которыми познакомился в 1847 году. Хотя у них проскальзывала критика Джонса (поначалу за некритичный бабувизм, затем за склонность к компромиссу с буржуазными радикалами), но они чрезвычайно высоко ценили его вклад в рабочее движение: по словам Маркса, Джонс — «…наиболее одаренный, последовательный и энергичный представитель чартизма».
Под их влиянием Джонс с начала 1850-х годов соединял политические требования рабочего класса (борьба за хартию, то есть всеобщее избирательное право) с программой социальных преобразований (национализация земли, отмена частной собственности на орудия производства, сокращение налогов на бедных, обязательное бесплатное обучение, демократизация армии, отделение церкви от государства). Учувствовал в деятельности Первого интернационала, а позже пытался добиться депутатского места хотя бы в списках от либеральной партии. До конца жизни писал стихи на политическую и социальную тематику, часто в жанре сатиры.
Очень характерен проект, выработанный О’Коннором в середине 40-х годов, когда чартизм временно спал (за счет промышленного подъема и снижения радикальности народа). Это был проект основания своего рода акционерного общества для покупки мелких участков земли и для наделения ими рабочих, указывающий, как далеки были его идеалы от стремлений социализма; для него чартизм был выражением протеста против развивающейся промышленной системы, но протестом, видевшим свой идеал не в изменении этой системы, а в её уничтожении и в возвращении к земледельческому строю. Эта идея переросла в «Chartist Co-operative Land Company», позже названную «National Land Company». Рабочие покупали акции компании, а потом по жребию некоторые из них должны были получать участки для обработки. Но проект не только оказался крайне неэффективным, а еще и имел проблемы с документами на регистрацию. Акционеры (рабочие) были крайне недовольны и начали писать жалобы, сам принцип работы компании основывался как бы на лотерее с лототроном. В 1848 году парламент назначил специальный комитет для расследования финансовой жизнеспособности проекта, и было приказано закрыть его.