Наткнулся на интересный пост в Жижек Daily (он же Radio Ljubljana), в котором читаются такие строчки:
Посыл Гегеля содержит не “дух доверия” (как гласит заглавие книги Р. Брэндома A Spirit of Trust: A Reading of Hegel’s Phenomenology), а, скорее, дух недоверия. Это предпосылка заключается в том, что любой глобальный проект человечества обязательно заканчивается неудачей, и только в этой неудаче он свидетельствует о своей истине. Французская Революция отмечена устремлением к универсальной свободе, но обращается в террор; Коммунизм стремится к глобальному освобождению и дает рождение Сталинистскому террору…Урок Гегеля – это что-то вроде новой версии слогана Большого Брата из оруэлловского “1984” – “свобода это рабство”: когда мы пытаемся прямо учредить свободу, результатом становится рабство. Итак, как бы там ни было, Гегель точно не является философом совершенного идеала, которого мы окончательно можем достигнуть.
В общем, по логике левых гегельянцев – надо осознанно, с чувством достоинства и гордости, без оправданий, строить общество тотального рабства, чтобы по итогу получить желанную свободу. Все так просто, странно что они сами к такому выводу не приходят (шутка). Но вообще, справедливости ради, мысль диалектиков конечно сложнее, а я докапываюсь к формулировке. Попытаюсь кратко объяснить суть.
⚠️ Просто набор неоформленных рассуждений на ходу. Не более.
Диалектика – это философия движения и развития (а энциклопедическое определение можно найти здесь). Применимо к среде человеческого обитания и взаимоотношения людей – изменения это эмпирический факт, даже вне вопросов о прогрессе. Диалектики (не все, конечно) верят, что некий дух мировой истории уже предустановил траекторию развития. Верят в то, что есть линейный график движения от рабства к свободе 📈. Допустим даже, нам известно, что царство свободы (коммунизм и т.д.) наступит строго в 3000 году нашей эры. Но на любом конкретном участке этого графика будут люди, недовольные положением вещей уже здесь и сейчас, и они попытаются “сломать логику истории. В 1789 году они попытаются развернуть линию графика строго вверх, чтобы сразу оказаться на уровне в 3000 единиц. Хотя это и невозможно, но кое-что они все таки могут, и поэтому наша гипотетически ровненькая линейная прогрессия превращается в волнообразную смену взлетов и падений (свободы). Ни попытка построить царство свободы, ни попытка построить царство рабства – невозможны априори. Возможно только медленное поступательное изменение с итоговой победой в 3000 году. Но это изменение, это движение, может происходить только как результат борьбы двух крайностей. Их взаимные переходы друг в друга – двигатель прогресса. Если бы они не занимались этой “бесполезной” борьбой, то движения бы вообще не было (ведь отрицание отрицания совершает круг, а это как известно символ колеса, и я не шучу, это скрытая логика диалектики со времён античности ♻️), и коммунизма не было бы даже в 3000 году, вместо этого был бы застой, отсутствие движения и даже самой жизни; наш воображаемый график просто прекратил бы свой рост.
Примерно так выглядит, в очень сокращённом виде, реальная суть диалектики истории, как ее сознательно или неосознанно применяют все адепты Гегеля и Маркса. Правда уже тут становится очевидным, что ее можно развернуть и в обратную сторону 📉. И тогда поступательное развитие становится не более чем верой и благим пожеланием, возведенным в закон. Точно также можно сказать, что закон развития замещается законом регресса, и мы со временем неизбежно уничтожаем нашу первобытную коллективность и в конечном итоге умрем, словно Вселенная от тепловой смерти и растущей энтропии. Это всё очень красиво, вот только никакой предустановленности нет, как нет никакого мирового духа, логики истории и даже никаких законов природы. Нет также никаких гарантий, что без революций не было бы точно такой же линейной прогрессии накопления изменений, или что это они (революции) в действительности толкают историю, а не являются дополнительными наростами на её теле.
По итогу у диалектики есть только голая констатация, что конец одной крайности есть начало другой. Старость “отрицает” юность, юность “отрицает” старость и т.д., но при ближайшем рассмотрении мы увидим, что эти крайности существуют только из-за ограниченной природы языка, и берутся из лингвистической логики. Это не более чем проблема риторики. Но давайте даже закроем на это глаза, и представим, что логика нашего языка чудесным образом отражает реальную логику всемирных процессов, как пытается сказать диалектик, постулируя тождество бытия и мышления. Является ли старость причиной юности? Является ли война причиной мира, а мир причиной войны? В этих и многих других случаях, причинность додумывается, на самом деле ее нет. Без жизни конечно не будет смерти, умирает только нечто живущее, но без смерти вполне возможно допустить жизнь (и вот уже диалектика начинает сбоить, обратное превращение в этой “паре” – невозможно). Диалектик конечно начнет использовать софизмы, что умирая мы удобряем землю, из которой потом вырастет что-то новое. Но это подмена понятий, ведь имеется ввиду предельно конкретная “жизнь”. Без использования игры слов и подмены понятий диалектика, как в общем-то и софистка (а это в общем-то слова синонимы) – не работает. Я не могу находиться в состоянии смерти, чтобы иметь возможность жить после этого состояния (если убрать поэтические метафоры и рассуждения о своем существовании в небытии ещё до рождения). Поскольку причинность в таких оппозициях надумана, то трудно утверждать, что попытка строительства коммунизма обязательно закончится террором. Чтобы такое утверждать, нужно действительно верить в тот самый график с предустановленным будущим, рамки которого создал сверхчеловеческий дух. А мы, как материалисты, не можем такого допустить 💁♂.
Тот факт, что действительно наблюдаются циклические изменения – ещё не означает, что диалектика в её философской форме, т.е. как мировоззрение, обладает истинностью. Это совсем не значит что миром управляет какой-то “закон отрицания”. Если монарха свергают, то на это есть тысячи причин, которые связываются друг с другом. Это уж точно не реализация борьбы абстрактных принципов рабства и свободы, которые используют людей для своей реализации. Нельзя сказать, что это свобода проотрицала рабство и воплотилась в республике (а именно такого уровня фразы и продуцируют диалетики). Эти сущности ничего не делают, ведь они не существуют. Это люди скооперировались и добились улучшения своего положения. И эти две фразы – не одно и тоже. Борется человек, а не логические категории. Человек субъект, а не кукла в их руках.
Здесь интересно то, что единственной причиной сдерживания преждевременных попыток строительства коммунизма или установления беспросветной антиутопии – является та самая линейная прямая (или, если без языка примитивной геометрии – поступательный прогресс общества). Эмпирически мы наблюдаем колебания, циклы. Но когда наблюдается очередной виток цикла свободы (например в 1789 году), что-то не даёт ему расти дальше и вынуждает падать в цикл рабства (1793 год, или 1795, кому как удобнее). Если верить диалектикам, то все выглядит так, будто существует некая “ось”, которая притягивает к себе ту реальную точку, с которой откладывается кривая линия. Траектория этой точки волнообразная, но траектория всех этих волн, которые описала точка в своём движении – всё равно образует прямую линию. Это как если бы спираль РНК растянули по диагонали четырехугольника.
Если вернуться к марксизму и попытаться сказать, что все это значит; то наиболее удобной версией, на мой взгляд, было бы сказать, что видимая история (с колебанием циклов и борьбой групп) это политика. А той скрытой прямой линией, которая как магнит не даёт кривым уйти слишком далеко от центра притяжения, является технологический уровень развития; это невидимая история экономики. Политические изменения зависят от развития экономики, политическая борьба групп может на краткой дистанции способствовать или мешать развитию технологической базы, но на дальней дистанции эта база неумолимо развивается, и вынуждает политику приспосабливаться под себя. Те самые “базис и надстройка”. И это вполне логично и даже вписывается в марксизм. Марксизм в своей итоговой версии, даже у самого Маркса, встал перед дилеммой, которая звучит так: экономика детерминирует политику, или наоборот?
Для удобства апологетики революции, для укрепления веры в возможность более скорых изменений – политика де-факто всегда была важнее (прямо как у Евгения Дюринга). Хотя в самой теории марксизма, также как и в диалектике, подразумевается, что есть и более фундаментальный детерминант. В разрезе марксизма это будет производственный базис (правда тогда, если он не будет должным образом развит, то плакала любая попытка коммунистов). Это известный спор меньшевиков и большевиков. Но меня больше заинтересовало, что эту проблему можно вывести напрямую из диалектики (с этой самой прямой линией и кривыми, о чем было написано выше). Интересно, что марксисты и диалектики стараются не замечать этой “прямой” и притягательной “оси” в своих рассуждениях, и фокусируются только на волнообразном, где борьба (т.е. политика) выступает на первый план.
В какой-то мере степени это даже отлично, потому что как раз показывает, что человека не сдерживает никакая сила. Если мы захотим, то разрушим старый мир и построим новый. Но проблема в том, что доказывается эта возможность при помощи учения о борьбе вне-человеческих категорий, работу которых обслуживают простые смертные. И проблема в том, что если для этой диалектики действительно нужна та самая “ось”, то окажется, что человека таки сдерживает невидимая сила (уровень развития производительных сил). А не замечать эту силу может быть слишком опасно (если она действительно есть).
Я же предпочитаю просто обходится без диалектики, и не верю в её принципы ни в каком виде, даже в самом “ортодоксальном” изложении (где это священный метод, со сплошными плюсами, за все хорошее и против всего плохого). Даже не в том ее виде, что я тут попытался вскрыть. Но всякий непредвзятый читатель поймет, что всё что мы здесь изложили – иллюстрирует скрытую метафизичность диалектики. Эта “ось”, которая хоть и не называется нигде прямо, действительно существует в рассуждениях диалектиков, и она является той самой субстанцией, которая не подвержена изменениям и сохраняет стабильность.