Автор: Дара Фогель, адъюнкт-профессор философии Университета Центральной Оклахомы.

«Для многих в нашем эпикурейском сообществе, эта работа сильно резонировала с нашими чувствами по поводу того, что философия теперь стала ненужной, что наши современники не видят ее ценности и возможности использования, и что прикладное эпикурейство может помочь возродить основной интерес к философии. Но также этот текст довольно подробно объясняет эпикурейский терапевтический процесс».

Источник — Общество друзей Эпикура.

---

Современная академическая философия не в состоянии выполнять освященную веками терапевтическую функцию философии, что ведет к маргинализации философии как дисциплины и усилению плохой общественной философской гигиены. Изучение древнегреческой философии, особенно философии Эпикура, может значительно обогатить и исцелить нашу невротическую культуру, привнеся в нее утраченное искусство мышления, одновременно старое и новое.

Неудача философии

Что общего у Эпикура, Фридриха Ницше, Джона Дьюи и Людвига Витгенштейна? Все четверо из этих уважаемых современных философов обвиняют философию как дисциплину в неспособности отвечать философским потребностям общества. Философия в настоящее время обесценилась до такой степени, что бывшая «королева факультетов» теперь превратилась в узкое, сухое поле, которое стремится отогнать всех, кроме самых упорных ботаников и неизлечимо скучных/сконфуженных гиков, среди тех из нас, кто призван поклоняться в храме Афины.

Более двух тысячелетий назад Эпикур сказал: «Пусты слова того философа, которыми не лечится никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни из души». (Us. 221 – Porph Ad Marc. 31, с. 209 23 N; как у Nussbaum, с. 102)

Ницше осуждал нечестность философии, которая стремится к какой-то завуалированной абстрактной истине, которую никто, кроме другого профессионального философа, не мог понять. Дьюи призывал философское сообщество принимать участие в решении человеческих проблем, вместо риторических. Людвиг Витгенштейн поставил под сомнение использование философии, если она неприменима к «важным вопросам повседневной жизни». Философия, не затрагивающая человеческие проблемы, не имеет большого значения за пределами своей строгой области и оправданно маргинализируется дисциплинами, которые лучше служат человеческим проблемам. Если философия как отдельная дисциплина или законная профессия хочет выжить, она должна бодрствовать и реагировать на острую потребность в индивидуальной и социальной философской гигиене.

Умирающая философия

В какой-то момент, в течении последней сотни лет, что-то случилось с философией.

Вместо того чтобы быть полем мысли, которое действовало как катализатор между различными дисциплинами, философия обнаружила, что теряет позиции, которые когда-то надежно находились в ее сфере, такие как политическая теория, психология и физика. Когда-то лишенная широты видения ее собственными детьми, вторгающимися науками, философия сама, казалось, забыла о своей некогда высокой роли.

Пытаясь вписаться в рамки, наложенные ее неблагодарным отпрыском, философия вместо того, чтобы рисковать какими-либо оригинальными мыслями, обратилась к бесплодной абстракции и бессмысленному отрыгиванию истории философии. Философия замкнулась в себе, удалившись от осязаемого вызова практических человеческих дилемм. Философия предалась наукам и лингвистике, обучая индуктивной логике и логике предикатов, не обучая более широкому философскому контексту, из которого логика получает свое значение и обоснование. Философия не смогла восстановить свой суверенитет, отказавшись от престола той дисциплины, что объединяет и объясняет космос, как внутренний, так и внешний. В своем унынии философия обратилась против себя самой и начала разрушать свои собственные исторические основы с помощью кислотного анализа, совершая медленное самоубийство, поскольку она систематически доказывала логическую ошибочность и ненадежность каждой предлагаемой этики.

«[Это] не может быть просто вопросом философии, которая каким-то образом спонтанно увяла за последнее столетие или около того; cкорее, почти очевидным фактом является то, что была предпринята целенаправленная и решительная попытка свергнуть её, и что это действительно был главный проект самой философии в нашу ультрасовременную эпоху».

F.L. Jackson, «Post-Modernism And The Recovery Of The Philosophical Tradition».

Постмодернисты утверждали, что эпоха философии закончилась с Гегелем и отрицанием абсолютистского мировоззрения. Теперь рациональность пала ниц перед релятивистской культурой. Разум больше не служит главным судьей, и мудрость больше не ищут в сфере высшего образования. Теперь попугайное копирование излюбленных теорий профессоров и лесть административному эго вытеснили поиски понимания. Высшее образование превратилось в расширенное профессиональное обучение, и все, что не способствует достижению этой цели — становится главным кандидатом для сокращения бюджета и потери преподавателей.

Потребность в философии

В 1933 году, сторонник софистики и гуманизма Фердинанд Каннинг Скотт Шиллер писал: «Наивный студент настаивает на том, чтобы рассматривать систему [философии] извне, как логическую структуру, а не как психологический процесс, продолжающийся на протяжении всей жизни. И тем самым он отбрасывает или теряет ключ к пониманию».

Философия исторически была субъективной практикой, направленной на две цели: мудрость и личное просвещение. Эти цели не находили ценности в неясном и несущественном, а скорее искали практическое применение философии для разрешения сложностей и парадоксов человеческой жизни и взаимодействия. Рассматривая философию как специализированную область, а не междисциплинарную — академическая философия не смогла удовлетворить глубокую человеческую потребность в мудрости и понимании, которая привела к рождению философии. Философия не является эмпирической наукой и теряет всякое оправдание, если к ней относиться как к таковой. Потребность в мудрости сегодня так же ощутима, как и две тысячи лет назад. Но единственные сохранившиеся философские учреждения больше не в состоянии удовлетворить эту потребность.

Но так было не всегда…

Восстановление прошлого

«Изучение природы создает людей не хвастливых и велеречивых и не выставляющих напоказ образование, предмет соперничества в глазах толпы, но людей смелых, довольных своим, гордящихся своими личными благами, а не благами, которые им даны обстоятельствами».

Эпикур, Ватиканские изречения, фрагмент 45

Древние философы, такие как Платон, Аристотель и Эпикур, были озабочены пониманием тайн Вселенной и человеческой психики. В первую очередь они не заботились о правильном установлении символической логики или ранжировании пустяков. Античная философия использовалась как средство определения и достижения того, что ведет к хорошо прожитой жизни.

В последние два десятилетия произошло возрождение древнегреческой мысли, особенно в области этики. Этика добродетели (так называется это движение) восходит к телеологическому взгляду на человеческую жизнь. Древние философы часто называли свою цель эвдемонией, что по-разному переводилось как удовольствие, счастье и процветание, но эта идея интуитивно очевидна, несмотря на трудности перевода. Эвдемония как идея удовлетворительной, полноценной жизни подразумевает некоторую степень как социальной связи с другими, так и экзистенциального здоровья. Культивирование определенных добродетелей рассматривается как подручное средство достижения эвдемонии, для этой же цели важнейшую роль играет практика фронезиса (phronesis), т.е. выбора из неочевидных вещей, из стоического «безразличного». У Аристотеля это слово означает практическую мудрость. У Эпикура слово phronesis часто означает благоразумие. В любом случае мысль одна и та же: упражнение разума необходимо для определения пути к эвдемонии.

Эта древняя философия была адаптирована и приспособлена к современным вкусам нео-аристотелевскими специалистами по этике добродетели, такими как Аласдер Макинтайр и Розалинд Херстхаус. В нео-аристотелевской этике добродетелей, цель эвдемонии достигается через достижение умеренности добродетелей, которая не является ни недостаточной, ни чрезмерной. Сладкая эвдемония заключается в поддержании баланса между крайностями. Добродетель приводит к эвдемонии через уместность в манерах, желаниях и действиях.

Хотя этика добродетели признает и пытается исправить культурные недостатки Аристотеля в отношении статуса женщин и обвинений в элитарности, нео-аристотелевские специалисты по этике добродетели в целом принимают имплицитное предположение Аристотеля о философском благополучии социальных институтов и общепринятых практик. С нашей нынешней точки зрения, в эпоху релятивизма, для нас очевидно, что наши обычаи и убеждения редко бывают разумны.

В плавильном котле Америки у нас есть массовое публичное принятие кусочков и фрагментов конкурирующих и часто конфликтующих систем убеждений, поскольку рекламодатели и политтехнологи соревнуются за нашу преданность и наши деньги. Наше общество выраженно невротично. Но в этом нет ничего нового – человечество всегда страдало от дилеммы выбора между конкурирующими «товарами». Просто это было не так очевидно или актуально до появления массовых коммуникаций и демографического взрыва.

Но был один древний философ, который умел слышать за гудящей успокаивающей колыбельной Матери Культуры…

Два тысячелетия назад Эпикур поставил под сомнение всю структуру социальных верований и практик, в отличие от Аристотеля, который полагал, что большинство социальных убеждений и практик (следовательно, само общество) в основном истинны и здоровы. Эпикур считал это крайне наивным предположением. Жадность, беспокойство, амбиции и эротическая одержимость – очевидные доказательства того, что общество не основано ни на какой модели рациональных или даже здоровых убеждений. Диалектика Аристотеля предполагает аристократические ценности как норму, таким образом увековечивая элитарность, поскольку только те, кто обладает ресурсами и образованием аристократа, могут позволить себе заниматься ею. Следовательно, возрождение аристотелевской мысли несет ограничения, установленные базовыми предположениями ее парадигматической модели.

Философия Эпикура обеспечивает более подходящую основу для восстановления практики философии, поскольку она избегает камня преткновения в зависимости от внешних факторов для достижения эвдемонии. Стандарты, которые использует Эпикур, не зависят от культуры в том смысле, который портит этику Аристотеля. Напротив, целью эвдемонии является субъективное состояние благополучия, а не внешний вид. Катастемические душевные расстройства считаются намного хуже, чем кинетические боли в теле. Боль в теле можно легко проигнорировать или снять с нее, но вы никогда не сможете избежать собственного экзистенциального «я» без помощи. Душевный покой и безболезненность тела – конечная цель эпикурейской философии и терапии.

Философия – это средство изгнания душевных волнений. Нарушения в душе вызваны ложными убеждениями и так называемыми «пустыми» желаниями, которых можно либо полностью избежать, либо частично обезвредить. Эпикур утверждал, что человеческие страдания вызваны неконтролируемыми желаниями. Поскольку большинство желаний основано на ложных убеждениях, устранение или изменение ложных убеждений может эффективно устранить желание и, следовательно, страдания неудовлетворенности.

Тетрафармакон (лекарство четырех частей)

Эпикур предложил четырехчастное средство защиты от «пращей и стрел безумной удачи». Четырехчастное лекарство устраняет фундаментальное препятствие на пути к счастью: тревогу. Обоснование «тетрафармакона» заслуживает гораздо большей глубины и пространства, чем это допустимо в рамках нашего эссе. Мы можем лишь поверхностно рассмотреть суть учения Эпикура. (Эпикур, Письмо к Менекею 127-132, Диоген Лаэртский Х. 121-135)

Тетрафармакон:

• Не бойся богов
• Не беспокойся о смерти
• То, что хорошо, легко получить
• То, что ужасно, легко терпеть

Это фактически означает избавление от страха, жадности и стремления к статусу. Акцент делается на том, чтобы научиться различать, какие желания являются «естественными (или нормативными, без излишеств), какие «естественными, но не необходимыми» (например, желание секса), а какие желания «пусты» (вдохновлены общественными привычками). (Цицерон, Тускуланские беседы 5.93)

Переоткрытие прикладной философ

В «Терапии желания» (1994) Марта Нуссбаум обсуждает, как древние методы прикладной философии Эпикура могут заполнить пустоту, образовавшуюся после того, как академическая философия отказалась от своей терапевтической роли.

Применение эпикурейской терапии действует как средство от неправильных или дисфункциональных убеждений, суждений и желаний. Общество не считается этически здоровым и как таковое может заражать людей своей болезнью. Методы воспитания детей часто бывают несовершенными, с чрезмерным упором на богатство, статус и конкуренцию. Это легко может исказить беззащитную душу ребенка.

Эпикурейская терапия в интерпретации Марты Нуссбаум предполагает обязательство действовать.

Эта активная философия направлена на восстановление морального здоровья учащегося путем тщательного изучения убеждений, суждений и желаний. Это прямое противопоставление пассивной философии, которая довольствуется простой записью и систематизацией убеждений, как корова, жующая жвачку. Эпикурейская философия активно облегчает страдания, вместо того, чтобы отдавать массы на милость религии, политики или медицины.

Эпикурейская философия не просто рефлексивная и абстрактная – ее цель не меньше, чем изменение и освобождение мира, работая с каждым человеком в отдельности. Выявление неправильного убеждения или суждения имеет большое значение для решения проблемы. Терапевтическая философия тщательно исследует глубоко укоренившиеся бессознательные убеждения на предмет лжи и заблуждений.

Считается, что проблемы, мешающие достижению эвдемонической цели, возникают не внутри человека и его эмоций; а, скорее, как результат когнитивной проблемы. Считается, что страсти покоятся на коррумпированных убеждениях, навязанных коррумпированным обществом, и поэтому подвержены той же критике, что и социальная ткань. Все человеческие общества страдают от безудержных страстей: гнева, страха и эротической одержимости; но каждое общество имеет свою собственную систему убеждений, которая порождает эти страсти. Следовательно, прикладные философские методы должны учитывать различия в культурах. Чтобы справиться со страстями, не следует отказываться от разума, поскольку считается, что страсти мотивированы глубоко укоренившимися убеждениями.

В представлении Эпикура люди рождаются с полной способностью к развитию, но эта врожденная способность искажается из-за принятия социально выведенных «норм», узурпирующих исходную естественную систему убеждений, создавая ложное «я», которое является рабом этих норм. культурно вдохновленные развращенные чувства. (Нуссбаум, стр. 107) Эпикур утверждает, что без социальной обусловленности люди были бы свободны от большей части психической боли и беспокойств. (Эпикур, Главные мысли 7,40; Диоген Лаэртский 10.117-20)

Эвдемония, или удовлетворение, – это не просто негативное состояние, свободное от беспокойства, боли и прочего. Это также положительное состояние, поскольку оно подразумевает полностью функциональную, беспрепятственную деятельность с использованием всех доступных способностей. Это ни в коем случае не застой или бездействие.

«Философия лечит человеческие болезни, болезни, вызванные ложными убеждениями. Её аргументы для души, как лекарство врача для тела. Они могут лечить, и их следует оценивать с точки зрения их способности исцелять. Как медицинское искусство развивается ради страдающего тела, так и философия души в беде. При правильном понимании это не что иное, как искусство жизни души. (Нуссбаум, стр.14)

Эпикурейская философия отличается от психоанализа в одном критическом отношении, которое следует отметить: психология не хочет признавать «нормативное представление о здоровье», довольствуясь простым удалением или облегчением неприятных симптомов. Эпикур использовал высший стандарт катастемического удовольствия (свободу от страха и беспокойства) в качестве конца эвдемонии, чтобы вернуть ученикам процветающую жизнь, а не только уменьшить симптомы. (там же, стр.26)

Поскольку пение Матери Культуры часто оказывает разрушающее влияние, Эпикур апеллировал к концепции природы, которая подразумевает нормативное состояние. Это призыв к естественному состоянию, предшествовавшему развращению общества. Это обязательно связано с ценностями, что Бернард Уильямс назвал бы «толстой» концепцией. Эта «естественная» норма оправдывается глубокими человеческими чувствами и желаниями, а не какими-либо научными средствами. Поскольку эта «природа» несет в себе присущие ей ценности, она считает многие предметы повседневной веры «препятствиями на пути к процветанию». (Нуссбаум, стр.32). Здоровые, «естественные» желания легко исполняются, тогда как «пустые» желания никогда не удовлетворяются.

Эпикурейская терапия использует три диагностических идеи / инструмента:

1. Во-первых, практикующий философ требует предварительного диагноза болезни(ей) и того, какие противоречивые убеждения/суждения могут быть причиной того, что ученик не получает удовлетворения от жизни.
2. Во-вторых, заранее требуется некий телеологический стандарт удовлетворения как критерий целостности. Этот стандарт или норма обычно носит общий характер и может быть изменен по мере необходимости.
3. Наконец, практикующий философ требует концепции соответствующего философского метода и процедуры, необходимых для обработки ситуации. (Нуссбаум, стр.28)

Эти философские инструменты позволяют распознать ошибку и по самой своей природе имеют тенденцию вести к непосредственному пониманию истины.

Ложные убеждения приводят к пустым желаниям. Лекарство от ложных убеждений должно бросить вызов ложным убеждениям и победить их с помощью разума. Таким образом, философия – это лекарство, необходимое для полноценной жизни.

Рациональность эмоций

Эпикурейская терапия побуждает ученика иметь дело с иррациональными эмоциями (страстями), а также с убеждениями и суждениями. Разум рассматривается как средство диагностики и облегчения страстей. Аргумент состоит в том, что даже «иррациональные» страсти имеют некоторую систему убеждений. Считается, что изменение веры ведет к изменению страстей. Другими словами, интеллект может контролировать и изменять как эмоции, так и телесные желания (аппетиты). Таким образом, эмоциям предоставляется когнитивный компонент, с которым можно справиться с помощью терапевтической философии. Эпикурейская философия предполагает, что эмоции более сложны и управляются разумом, чем это обычно делается в большинстве описаний эмоций. Чтобы справиться со страстью, терапевтическая философия не отказывается от разума и аргументов в пользу приема таблеток золофта или зверобоя. Терапевтическая философия принимает древний вызов, чтобы противостоять основополагающим предположениям, убеждениям и суждениям страстей, которые сами мотивированы глубоко укоренившимися убеждениями и аргументами. В терапевтической философии некоторые эмоции рассматриваются как «естественные», но большинство эмоций и страстей считается социальными конструкциями и, следовательно, требуют реструктуризации. (Там же, стр.40)

Следовательно, терапевтическая философия должна полагаться на многие формы интервенционистских процедур для исцеления, а не только на диалектику, как это делал Аристотель. Сама по себе диалектика часто не оказывает необходимого воздействия на устранение препятствий на пути к процветанию. В дополнение к прямым дедуктивным аргументам терапевтическая философия также будет использовать косвенные методы, чтобы углубиться в психику ученика. Таким образом, философия может в полной мере использовать повествование, воображение, дружбу и доверие, а также риторику, чтобы вернуть себе свое высокое положение.

Особенности эпикурейской терапии

У эпикурейской философской терапии есть несколько отличительных черт в интерпретации Нуссбаум. К ним относятся:

1. Практическая цель – все аргументы направлены на излечение ложных убеждений и доведения ученика до эвдемонии. Аргументы должны быть причинно-следственными и излечивать или изменять нежелательные убеждения и поведение.
2. Относительность ценностей – это заставляет учащихся видеть свое лекарство как исполнение их самых сокровенных желаний. Это включает в себя научить студентов распознавать, какие желания пусты, а какие достойны выбора.
3. Отзывчивость – аргументы адаптируются к конкретным случаям и ситуациям. При необходимости лечение очень индивидуализировано.
4. Все аргументы направлены на здоровье личности, а не на заранее установленную социальную или общественную цель.
5. Рассуждение только способствует достижению эвдемонии и не является самоцелью. Ложные убеждения нельзя искоренить навсегда, поэтому даже разум уязвим для разлагающего влияния общества.
6. Стандарты добродетели (например, последовательность, логика, обоснованность и ясность) являются чисто инструментальными. То есть они ценны только постольку, поскольку приводят к истинным убеждениям. Если аргументы не двигают ученика, они бесполезны.
7. Асимметрия ролей – ученик полагается на практикующего философа, как медицинский пациент полагается на врача для лечения. Пациенты должны доверять знаниям и мотивам своего врача.
8. Отделение от альтернативных взглядов – как Эпикур удалился от безумия мира в Сад, так терапевтическая философия стремится оградить своих учеников от разложения мира. (там же, с. 120 – 130)

Как видно из приведенного выше списка, терапевтическая философия хорошо подходит для удовлетворения потребностей многих невротиков на заре третьего тысячелетия.

Практики эпикурейской терапии

Эпикурейская терапия использует три основных практики для достижения эвдемонии:

1. Первый – это запоминание: повторение учений Эпикура делает учения внутренними, стимулируя субъективное понимание природы желания.
2. Во-вторых, это признание: психическая чистка, в ходе которой симптомы становятся явными для анализа, диагностики и лечения.
3. И, наконец, информирование – в котором практикующий использует альтернативные методы для завершения диагностики неохотных исповедников. (Там же, стр. 132)

Глубочайшие практики эпикурейской терапии предполагают предполагаемое сообщество, посвященное телосу определенного взгляда на эвдемонию. Вся окружающая среда предназначена для того, чтобы доставлять своим членам величайшие катастемические и кинетические удовольствия. С этой целью ученик должен быть готов подчиниться дисциплине этого вида терапии. Это не всем может понравится, так как выбор философии очень личный. Но для некоторых философов и некоторых студентов эпикурейство очень привлекательно, будь это член такого сообщества или изучающий адаптацию Эпикура к мирской жизни. В то время как некоторые могут отвращаться от эпикурейской практики информирования, мы часто не можем видеть бревна в собственных глазах и неспособны признать существование того, что мы отрицаем.

Имея дело с глубоко укоренившимися убеждениями и суждениями, Эпикур был первым философом, который признал бессознательное и работал над ним с помощью когнитивной терапии.

«Терапевтический аргумент очень конкретен. Он приближается к ученице с острым пониманием повседневной ткани ее верований. И он также считает, что эта ткань веры усваивается в определенных культурных обстоятельствах – она обязуется изучать эти обстоятельства и бороться с ними». (Там же, стр. 44)

Переоценка философии

Как мы утверждали ранее, философия отреклась от своего междисциплинарного трона, снизив свой кругозор и удовлетворившись затхлыми томами и малоизвестными журналами, полными скучной, раздражающей риторикой. Какова высшая ценность всего этого абстрактного анализа мелочей, когда буквально миллиарды людей страдают от пагубных последствий плохой философской гигиены? По моему скромному мнению, философия позволила жестокому обращению и неблагодарности ее отпрыска поколебать ее самооценку и, следовательно, ограничить ее способность формировать социальные и личные реалии.

Слишком долго изучение философии означало изучение истории философии. Практика терапевтической философии, будь то эпикурейская модель, описанная выше, или неоаристотелевская этика добродетели, поддерживает активную философию, которая затрагивает жизни как практикующих, так и студентов, вместо того, чтобы ограничиваться отупляющими фолиантами и скучными лекциями. Короче говоря, более широкое понятие философии выходит за рамки какой-либо учебной программы или профессионального престижа. Точка зрения терапевтической философии, которую я пропагандирую в этом эссе, может сократить мой срок пребывания в должности, но она может изменить мир: сделать философию более доступной для остро нуждающейся публики. Более философски-гигиеничный мир принесет пользу всем.

Я также утверждаю, что те профессиональные философы, которые не использовали свои привилегированные знания в терапевтических целях, потерпели неудачу в философии, когда они отказались защищать ее честь как «королеву способностей», когда они оставили философские потребности общества ради сохранения своей должности. Какая польза от сухой, несвежей философии, ни на йоту не имеющей значения для жизни? Кому это нужно? Точно не мне.

Что мне действительно нужно, так это философия, которая улучшает, обогащает и – осмелюсь сказать – «спасает» человеческую жизнь. Мне нужна философия, которая является основой и катализатором всех других областей. Мне нужна философия, которая живет и отвечает людям, которые принимают ее благословения. Мне нужна философия, которая является прежде всего искусством мышления, которое помогает мне развязать узлы моего мышления, исследуя убеждения, которые саботируют мое душевное спокойствие. Мне нужна философия, которая «… является деятельностью, которая обеспечивает процветание жизни аргументами и рассуждениями». (Секст Эмпирик M 11.169.Us219) Как любителю мудрости, мне нужна философия, чтобы вернуть себе законное место посредника к знанию. Мне нужно знать, что жертвы, принесенные к алтарю Афины, не напрасны. Мне нужно, чтобы это действительно что-то значило, когда кто-то говорит «доктор философии»… И я подозреваю, что многим другим тоже нужна такая философия.

Заключение – Все старое снова становится новым

Я не могу не задаться вопросом, не является ли всё это примером бесконечного повторения, как предполагает атомизм Эпикура.

А если серьезно, то терапевтические учения Эпикура кажутся поразительно разумными, даже пугающими. Чтобы адекватно описать масштабы и глубину эвдемонических учений Эпикура, потребовались бы сами тома, что, к сожалению, выходит за рамки этого эссе. Но принятие эпикурейского телоса катастемического удовольствия кажется наиболее привлекательным для тех, кто подвергается ударам в открытом море жизни. Чем старше я становлюсь, тем больше я жажду спокойствия. По этой причине я обычно терпеть не могу откладывать дела на потом. Изучая Эпикура, я обнаружила, что применяю его мудрые учения к своим собственным дилеммам. Изучая свои собственные убеждения, я обнаружила, что многие из них были пустыми желаниями, которые никогда не исполнятся никакими усилиями. И я считаю это бесценным самопознанием. Хотя процесс этот трудный и непрерывный, Я действительно пришла к убеждению, что философская гигиена – величайшая проблема, стоящая перед человечеством. Я утверждаю, что если вы называете себя философом и не вносите свой вклад в то, чтобы привести других к философскому здоровью, тогда вы являетесь частью проблемы и не достойны чести называть себя философом.

… Итак… На какой ты стороне баррикад?

И как писал благословенный учитель: «Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией; ведь никто нс бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души» (Эпикур, Письмо к Менекею).

Библиография

Inwood, B and Gerson, L.P., trans., The Epicurus Reader. Indianapolis: Hackett, 1994

Long, A. and Sedley, D.N., The Hellenistic Philosophers, Vol. I Cambridge University Press 1987

Lucretius, The Nature of Things, Copley, F., trans. New York: W.W. Norton and Co. 1977

MacIntyre, A., After Virtue. Indianapolis: Notre Dame Press 1984

Nussbaum, M., The Therapy of Desire – Theory and Practice in Hellenistic Ethics. Princeton University Press 1994

Melchert, N., The Great Conversation – A Historical Introduction to Philosophy. Third Edition Mtn. View, CA: Mayfield Publishing Co. 1999

LeBon, T., “The Clinic – A Regular Philosophical Counseling Column” (ссылка)

Suber, P., “Philosophy as Autobiography” (ссылка)

American Philosophical Practitioners Association, “What’s the APPA?” (ссылка)

Jung, J., “The Future of Philosophy”

Jackson, F., “Post-Modernism and the Recovery of Philosophical Tradition” (ссылка)

Raabe, P., “What is Philosophical Counseling?” (ссылка)