Автор: А.А. Кротов (источник).
Год выпуска: 2020
В статье анализируется философская система, в рамках которой был впервые использован термин «идеология». Раскрывается направленность философского проекта Дестюта де Траси, его стремление придать экономике, морали, политике гносеологическое обоснование, его истолкование науки о формировании идей как «первой философии». Система де Траси представляет собой переосмысление теоретических установок Просвещения в условиях революции, консульства и империи. Подобно своим великим предшественникам, он разделял теорию прогресса, антиклерикализм, ненависть к деспотизму и предрассудкам. Но он отказывается видеть в учении об общественном договоре основу будущей политической жизни. Революционный террор побуждает его предать забвению влиятельную идею XVIII столетия. Вместе с тем с революцией для него была соединена идея представительного правления, основанного на конституции. Политический либерализм де Траси связан с разработкой этой идеи, с его стремлением придать ей завершенную, последовательную форму.
Школа «идеологов» оставила заметный след в истории европейской философии Нового времени. На рубеже XVIII и XIX вв. она определяла общий характер философских исследований, проводившихся во Франции под эгидой национального Института. «Идеологи» активно участвовали и в политической жизни. Среди них мы встречаем депутатов Генеральных штатов, членов Конвента, наполеоновского сената и трибуната. Представителей школы объединяла методология сенсуализма. Главным философским авторитетом для них был Кондильяк, систему которого они стремились развить, дополнить, а по ряду позиций и исправить. Школа «идеологов» оказалась последним этапом в развитии философии французского Просвещения. Одним из лидеров школы, заметно повлиявшим на интеллектуальную атмосферу своей эпохи, выступил Антуан Луи Клод Дестют де Траси (1754-1836). Он происходил из дворянской семьи, имевшей шотландские корни. Его начальным образованием руководили домашние воспитатели, в 1771 г. он поступил в артиллерийскую школу Страсбурга, затем учился в местном университете. Революцию он встретил в чине полковника. Избранный депутатом от дворянства, он принимал участие в работе Генеральных штатов. Де Траси был на стороне тех, кто жаждал изменений, но не поддерживал радикальные меры. Ближе всех ему были конституционалисты. Он приветствовал Декларацию прав человека и гражданина, отмену сословных привилегий, передачу церковного имущества государству. В апреле 1790 г. он вступает в «Общество 1789 года», вместе с Мирабо, Байи, Талейраном, Лафайетом, Сийесом. Начиная с этого времени для него характерно несогласие с линией, проводимой Якобинским клубом. В феврале 1792 г. он командует кавалерийской частью, входящей в состав Северной армии над руководством Лафайета, принимает участие в первых сражениях начавшейся войны. После провала попытки Лафайета добиться от Законодательного собрания принятия мер против якобинцев и «восстановления» власти короля в соответствии с конституцией де Траси выходит в отставку. Он не одобрял сложившуюся в стране политическую систему, а эмигрировать подобно тому, как поступил Лафайет, не пожелал. В ноябре 1793 г. он был арестован и заключен в тюрьму, избежать казни ему удалось благодаря перевороту термидорианцев. После создания национального Института он входит в его состав по классу моральных и политических наук. В 1798 г. генерал Каффарелли от имени Бонапарта предлагал де Траси вернуться на военную службу и принять участие в Египетском походе. Взяв на размышления два дня, тот отказался, приняв решение сосредоточиться на своих научных изысканиях. Установление режима консульства де Траси, подобно другим «идеологам», поначалу воспринял с энтузиазмом. Наряду с Вольнеем и Кабанисом он становится сенатором. Но вскоре среди «идеологов» возникает недовольство политикой «Кромвеля», они теряют его благосклонность. В 1803 г. был упразднен класс моральных и политических наук национального Института, членами которого были ведущие представители школы «идеологов». В 1808 г. де Траси входит в состав Французской академии. В апреле 1814 г. он голосовал в сенате за отстранение Наполеона от власти. В период Реставрации он становится пэром Франции, но не считает новый режим, как и предшествовавший ему, вполне соответствующим человеческой природе и разуму. Главное его философское произведение — «Элементы идеологии» (т. 1-4, 1801-1815).
Революцию де Траси считал закономерным событием. Показательно в этом отношении его выступление в Учредительном собрании 3 апреля 1790 г., в ходе которого он дал ответ на знаменитую речь Эдмунда Берка, произнесенную в палате общин. Берк, высказывавшийся как сторонник реформ, характеризовал революцию как зло, обратившее Францию в руины и угрожающее Европе анархией и атеизмом. Де Траси сразу объявляет речь Берка следствием глубокого невежества относительно принципов действия французского Национального собрания. Дает понять, что были использованы недостоверные источники информации. «Но наша самая большая ошибка, в глазах нашего горячего хулителя, в том, что мы не ограничили усилий принятием конституции по точному подобию английской. Я уважаю в этом гражданине пылкую любовь к конституции своей страны; но я хотел бы, чтобы известный политик не любил бы ее слепой страстью, которая мешала бы ему видеть ее недостатки» [A.L.C. Destutt de Tracy, 2011-2018, t. I, р. 56]. Французский мыслитель признавал наличие в английской конституции достойных восхищения положений, в частности отмечал принцип свободы слова. Не хватает же английской системе правления, по его мнению, любви к равенству, справедливости, и в этом отношении Франция могла бы послужить примером. Критика Берка, настаивал де Траси, покоится на двух заблуждениях: 1) предположении, будто имелась возможность ограничиться реформированием правления, угнетавшего и развращавшего граждан; 2) представлении о том, что напрасно сложившийся порядок, опиравшийся на гибельный принцип разделения и подчинения, был заменен «любовью к равенству и единству». На его взгляд, неправомерно ищут атеизм там, где присутствует добродетель.
С немалой иронией он добавлял, что если кому-то Декларация прав человека и гражданина кажется «галиматьей», то надо вспомнить, что распространение сходных идей в Америке позволило колонистам победить британскую армию. Будущее, полагал де Траси, обещает Франции счастье и свободу. Подлинный патриотизм, заключал он, должен состоять не в ненависти к соседям, а в умении вызвать их уважение и благожелательность к своему народу. Выступление де Траси было напечатано отдельной брошюрой в Париже и довольно скоро вышло и в Лондоне, в переводе на английский язык. Конечно, период террора внес коррективы в его представления о революции, но и в дальнейшем он продолжал настаивать на важности многих ее завоеваний, а представительное правление считать наилучшей формой общественного устройства.
Первый, очень неполный набросок своей философской системы он представил в ученой записке для национального Института, посвященной анализу способности мышления (1798). В этом произведении он выражал убеждение в том, что истинное назначение всех научных исследований — польза и процветание общества. Поэтому всякая теоретическая дисциплина должна иметь свое практическое приложение. К числу неотложных задач, стоящих перед членами национального Института, он относил создание теории моральных и политических наук. Для него очевидно, что эти науки до сих пор находились в состоянии «пагубной недостоверности», ибо не была надежно разработана сама их основа. Собственно, выдвигаемый им проект науки об анализе мышления и был призван стать их искомым теоретическим фундаментом. Фактически гносеологическая проблематика выдвигается в философии на первый план, приобретает стержневой характер. Наука о способах формирования идей — первая из всех в «генеалогическом» плане, все остальные вытекают из нее. Причина этого в том, что любой объект представлен человеческому мышлению через его идею. Поэтому для всякого рода научных изысканий существенно решение вопросов о том, каковы границы человеческого познания, в чем оно заключается, каким методом надлежит пользоваться при поисках истины. Искомая наука, согласно де Траси, совсем новая и потому в прошлом не получила надлежащего названия. Некогда ее проблематику относили к области метафизики. Но метафизика — смутная дисциплина, претендующая на раскрытие природы бытия, она заявляет о своих возможностях возвыситься до первопричины всех вещей, убедительно показать их происхождение. Ее научное построение невозможно: «…я даже не знаю, результатом какого анализа может быть подобная наука» [ibid., t. II, р. 93]. Метафизика желает быть выше физики, независимой от нее, но человек — физическое существо, и наука о способах формирования идей обязана это учитывать. Казалось бы, новую науку можно было бы отождествить с психологией. Но учение о душе предполагает наличие точного знания о духовной субстанции, что вовсе не бесспорно. Новая наука должна заниматься явлениями и их «практическими последствиями», лучше всего ей подходит «имя идеологии, или науки об идеях» [ibid., p. 94]. Идеология — «факел» всех прочих наук, которые выступают ее приложениями к различным объектам. Она исключает апелляцию к метафизической причинности; в ней нет места ничему сомнительному, недостоверному, неизвестному. Не будучи поверхностной, она базируется не на шатких предположениях, но на фундаментальном, надежно доказанном Локком положении: все человеческие знания происходят из ощущений. Это положение де Траси именует также первичным фактом, из которого обязана исходить новая наука. Ощущения определяют само человеческое существование. «Мышление, или способность мыслить, — самый значительный и самый важный феномен нашего бытия. Он состоит в получении модификаций, впечатлений и в их осознании; в нем целиком состоит наше существование: поскольку что такое существовать, если не ощущать?» [ibid., р. 92]. По мнению де Траси, Кон-дильяк добавил к достижениям Локка немало точных соображений о происхождении идей, но оставил не проясненным очень важный факт: если идеи — модификации человеческого ума, каким образом мы удостоверяемся в наличии внешних предметов? Задачу отыскания удовлетворительного ответа де Траси берет на себя. Он связывает ее решение с анализом ощущения движения, которое настойчиво предлагает разграничивать от восприятий, связанных с пятью чувствами. «Таким образом, способность производить движение и осознавать его есть вид шестого чувства, единственного, заставляющего нас ощущать отношение, существующее между нашим я и внешними объектами» [ibid., р. 87].
В «Элементах идеологии» французский мыслитель дает развернутое и систематичное изложение новой науки. Идеология в его понимании — «первая философия или, другими словами, полный трактат о происхождении всех наших знаний» [ibid., t. V, р. 244]. Идеология предполагает последовательное, взаимосвязанное изложение заключенных в ней истин, при котором легко видеть их соотношение друг с другом. В третьем томе своего главного произведения он представил план всей системы. Она должна была состоять из десяти частей, девять из которых относились к основным и последняя фигурировала как дополнительная. Система была призвана охватить как анализ доступных человеку средств познания (первые три части), так и его главные практические приложения (части с четвертой по девятую). Приложение (десятая часть) предполагалось посвятить «ложным наукам», возглавляла их список метафизика. Обстоятельный свой план в полной мере де Траси реализовать не смог, его главный труд включает изложение первых четырех частей и начальные разделы пятого. Тем не менее уместно говорить о том, что самое важное в своем обширном проекте автор до читателей донести сумел. Первые три части были посвящены формированию идей («Идеология в собственном смысле», 1801), их выражению («Грамматика», 1803), комбинированию («Логика», 1805). Три следующие касались применения средств познания «к воле и ее последствиям», речь шла об экономике, морали («Трактат о воле и ее последствиях», 1815), законодательстве. Сочинение по законодательству в корпус «Элементов идеологии» не входит, но позицию де Траси по этому вопросу легко понять по его «Комментарию к Духу законов Монтескье», который служит своего рода продолжением «Элементов». Наконец, так и не написанные части, относившиеся к применению познавательных средств человека к внешним объектам (физика, геометрия, исчисление), вряд ли, в отличие от предшествующих разделов, могли бы нести оригинальные идеи. В отношении этих частей де Траси, по-видимому, ограничился бы компиляцией известных учебников, и их отсутствие не слишком заметно сказывается на понимании его проекта в целом. По существу, «Элементы идеологии» должны были выполнить двойную цель: теоретическую и практическую. Многотомный труд был призван заложить основы новой науки, фундамента всей системы человеческих знаний, и вместе с тем играть роль учебника для школ.
Объявляя идеологию «частью зоологии», де Траси тем самым подчеркивал, что рассматривает человека как животное. Но познание этого животного, по его мнению, невозможно без обращения к анализу интеллектуальных способностей, который должен привести к «единому центру всех истин». В этом центре надлежит искать истоки принципов образования и законодательства. Его теоретическое выражение таково: «мыслить, как вы видите, это всегда ощущать, и ни что иное, как ощущать» [ibid., t. III, р. 94]. Ощущать — значит существовать; объект, ничего не ощущающий, может присутствовать в чужом опыте, но для самого себя он не имеет бытия. Отождествляя идеи с восприятиями, автор «Элементов идеологии» настаивал на том, что они могут быть разделены на четыре вида. Им соответствуют четыре способности: чувствительность, память, суждение, воля. Мы либо воспринимаем ощущения, либо ощущаем воспоминания, либо ощущаем отношения, либо, наконец, ощущаем желания. Перечисленные способности — части одной общей — способности мышления. Никаких других она не содержит и названных четырех достаточно для образования всех человеческих идей. Интеллектуальные способности усиливаются, если их постоянно применяют, но ослабевают в бездействии. Де Траси заявлял, что он намерен не наставлять, но помочь читателю заметить все то, что происходит в нем самом во время мышления. Он утверждал, что «иметь идеи, их выражать, их комбинировать — три разные вещи, но тесно связанные между собой. В малейшей фразе заключены эти три операции» [ibid., р. 84]. Поэтому без знания логики, грамматики и представлений о формировании идей рассуждения будут лишены должной научной строгости, подчинены случайности.
Идеология, по мнению французского мыслителя, основывается на фактах; ее самые абстрактные утверждения — лишь выводы из наблюдаемых фактов. Прогресс человеческого ума — всегда постепенный, для него нет ничего непостижимого, если известна вся последовательность истин, подводящая к чему-то ранее не исследованному. «Серия наших суждений — длинная цепь, где все звенья равны» [ibid., р. 88].
Общество, на его взгляд, должно рассматриваться с экономической точки зрения как «непрерывная серия» обмена. В процессе обмена выигрывают все участвующие стороны, постоянное получение выгод частными лицами полезно для социума в целом. Серия обмена способствует разделению труда, распространению просвещения, порождает взаимодействие разных сил. В онтологическом смысле человек никогда ничего не создает: производить означает придавать полезность вещи, прежде ей не свойственную. Для людей полезно все, что уменьшает их страдания и увеличивает наслаждения. Идея собственности базируется на идее личности; если бы мы не осознавали себя чем-то особым, отличным от остального мира, мы не смогли бы ничем обладать. В свою очередь, вполне уяснить идею личности возможно, только обратившись к воле, или способности желать, побуждающей человека предпочитать какой-либо объект другому.
Мораль, согласно де Траси, охватывает историю человеческих страстей. Свой способ рассмотрения морали он кратко характеризует следующим образом: «…я совсем не намерен давать правила поведения. Я вовсе не стремлюсь провозглашать принципы, устанавливать максимы. Я просто хочу создать историю наших привязанностей, чувств или страстей и показать их последствия» [ibid., t. VI, р. 255]. Он настаивал на том, что изучение морали неотделимо от исследования подлинных интересов человека. Мораль связана с физиологией, как, впрочем, и любая часть философии. С физиологической точки зрения следует различать, на его взгляд, внутреннюю и внешнюю жизнь. Первая сводится к функциям сохранения, вторая — отношений. Человеческие чувства, как и потребности, соотносятся с обоими типами функций. Так, чувство личности неотделимо от сохранения, а потребность в симпатии — от функции отношений. В одном случае человек противопоставляет себя другим, во втором — сближается с ними. Ему свойственны доброжелательство и ненависть, страсти двух типов. Любовь — самая «драгоценная» среди страстей, де Траси останавливается на ней в первую очередь. Любовь он понимает как потребность в воспроизведении, соединенную с привязанностью индивидов, с симпатией. «Не будем из нее делать ни бога, ни дьявола» [ibid., p. 275]. Она — нечто большее, чем физическая потребность, хотя и включает ее. Она — наиболее бурная из страстей, способная полностью захватить воображение, приводящая в движение все существо человека. Общество, согласно де Траси, составляют семьи, а не изолированные индивиды. Поэтому супружество надлежит теснее всего привязывать к любви, но в современном ему обществе, констатирует французский философ, с браком оказывается соединено слишком много интересов, к любви отношения не имеющих. Он говорил о средствах укрепления супружеских связей, настаивая на том, что внебрачные отношения не приносят полного счастья. Де Траси предлагал три средства укрепления брака: принятие законодательных мер, уменьшающих, насколько возможно, примесь чуждых любви мотивов при заключении браков; предоставление полной свободы выбора молодым; материальную поддержку супругов. Для де Траси, таким образом, именно социальное измерение любви выходит на первый план.
Социально-политическое учение де Траси было им изложено в «Комментарии к Духу законов Монтескье». Работа была написана в 1806-1807 гг., но ее публикация, в силу характера отстаиваемых в ней идей, во времена первой империи во Франции была невозможна. Благодаря рекомендациям Лафайета и поддержке Джефферсона автору удалось опубликовать свой труд в переводе на английский язык в Соединенных Штатах (1811). В Европе книга была издана на французском языке в эпоху Реставрации (1817). Затем, в течение последующих пяти лет, появляются ее переводы на итальянский, немецкий, испанский языки. Политические идеи де Траси быстро приобретают популярность. Несмотря на форму комментария, его работа, как прямо заявлял сам автор, ставила своей целью изложение «социальной науки». Суждения, высказанные по разным, казалось бы, разнородным поводам, слагались в законченное целое, оригинальный и «полный трактат о политике». При этом для автора «Комментария» избранная им форма изложения своих идей представлялась вполне оправданной. Монтескье он рассматривал как наиболее значительного социального мыслителя предшествующей эпохи. Соответственно, обсуждение важнейших тем трактата «О духе законов» означало для него продвижение вперед в сфере политической проблематики, возведение ее на новый уровень. Подобная тактика выглядела в его глазах как реализация установки «следовать мудрому наставлению Кондильяка, строго продвигаться от известного к неизвестному» [ibid., t. VII, р. 56]. С самого начала де Траси указывает на свои расхождения с учением Монтескье: законы — не отношения, а правила, которые предписаны людям властью, рассматриваемой как имеющей право их установления. Идея закона, по его мнению, предполагает наказания, суд, принуждающую «физическую силу». «Без всего этого закон неполон или иллюзорен». Законы он подразделяет на естественные и позитивные. Первые необходимы и незыблемы, в данном случае присутствуют «высшая власть, непогрешимый трибунал, непреодолимая сила». Вторые по праву могут считаться искусственными, они установлены людьми. Позитивные законы бывают благими или же несправедливыми, все зависит от того, насколько они соответствуют человеческой природе. В случае, если они противоречат законам нашей природы, граждане государства будут несчастными. Де Траси уточняет: отсюда не следует, что «всегда справедливо сопротивляться несправедливому закону, всегда разумно немедленно и насильственно противиться тому, что неразумно. Нужно понимать, прежде всего, не принесет ли сопротивление еще больше зла, чем послушание» [ibid., p. 64]. Вопрос о степени и характере борьбы с социальным злом должен решаться в зависимости от обстоятельств, не имеет общего рецепта.
Классификацию форм правления, предложенную Монтескье, де Траси считал неудачной. Трехчастная типология (республика, монархия, деспотия) не раскрывает, на его взгляд, природы политической власти. Понятием «республика» произвольно объединяют сильно отличающиеся системы правления: аристократию, олигархию, разные типы демократии. Равным образом монархией называют очень далекие друг от друга по принципам своей организации системы: власть одного лица бывает сопряжена с самыми различными схемами ее реализации. Наконец, деспотия, согласно автору «Комментария», вовсе не особый тип правления, а злоупотребление властью, с которым можно столкнуться при любом типе ее организации. Взамен отвергаемой он выдвигает собственную, дуалистическую классификацию. Формы правления, по его мнению, могут основываться либо на общем праве, либо на частном. В первом случае признается, что все права восходят к народу, «существуют через него и для него», источником власти провозглашается общая воля. Во втором ссылаются на божественное право, на обстоятельства рождения, договора, право завоевания и др. В обоих случаях механизм реализации власти может принимать разные формы. Обращаясь к географическому детерминизму Монтескье, знаменитый «идеолог» соглашался с идеей влияния климата на представителей человеческого рода, но считал необходимым внести свои уточнения. На его взгляд, чем более цивилизованными становятся люди, тем меньше воздействие климата на них.
Подобно многим мыслителям XVIII в. де Траси разделял теорию прогресса. Он выделял три уровня цивилизации. Первый — эпоха невежества, когда люди полагаются на силу, а ведущим мотивом наказаний выступает месть. Этой эпохе соответствуют «чистые» формы демократии и монархии, которые автор «Комментария» ставит невысоко, рассматривая их как пригодные только для ранней ступени развития общества. Еще не обладая знаниями, помогающими выстроить разумные социальные отношения, люди неумело пытаются организовать свою жизнь либо на равных условиях, совместно принимая решения, либо слепо подчиняя свои поступки одному лицу, добившемуся их расположения. «Чистая» демократия может некоторое время существовать у варварских народов, на небольшой территории, но ее тенденция к анархии неизбежно приводит к установлению аристократии либо тирании. Людей все сильнее разделяют накапливаемые ими богатства, степень используемой власти. Те, кто получил наибольшие преимущества, стремятся их преумножить. Вторая ступень цивилизации — эпоха господства «мнений», когда преобладает религия, а мотивом наказаний объявляются принципы божественной справедливости. На этом этапе человеческой истории устанавливается аристократическое правление в его разных видах, с одним или несколькими лицами во главе. Наконец, третья ступень цивилизации — представительное правление, ему соответствуют разум и философия. Наказания ориентированы на предотвращение зла. Представительное правление предполагает конституцию, согласно которой осуществляются выборы делегатов всеми гражданами. Конституцией же определяются и полномочия избранных народных представителей. Систему представительного правления де Траси именует «недавним изобретением», еще неизвестным во времена Монтескье. Ее сохранению способствует свойственная гражданам любовь к свободе и равенству, «или, если угодно, к миру и справедливости». Подобного рода любовь побуждает отказаться от притязаний на чужие права и сосредоточиться на развитии собственных, индивидуальных способностей.
Как и Монтескье, де Траси считал неоправданными попытки построения политической теории на основе концепции общественного договора. Вероятно, знаменитому «идеологу» представлялось, что эта концепция себя полностью дискредитировала в революционную эпоху. Защищая ценности либерализма, он заявлял: «…политическая свобода не могла бы существовать без индивидуальной свободы и свободы прессы» [ibid., p. 167]. По его мнению, существенный интерес представительного правления заключается в постоянной защите истины и противодействии предрассудкам. Полезные знания должны всячески распространяться, просвещение населения — одна из важнейших задач правительства. Подлинные знания служат обществу, заблуждения вредят ему. По мнению де Траси, «воспитание продолжается всю жизнь, и законы — воспитание зрелых людей» [ibid., p. 86]. Законы способствуют выработке у граждан определенных склонностей, вызывают стремление к одним поступкам и побуждают избегать других. Они формируют нравы, полезные для государства. Согласно де Траси, представительное правление предполагает сближение высшего и низшего социального слоя со средним, отличающимся привычкой к труду, склонностью к порядку и справедливости. «Средний класс» по своим интересам далек от всяких крайностей, в этом он может служить ориентиром другим социальным группам. Правительство обязано заботиться о том, чтобы уберечь низший класс от нищеты и невежества, а людей богатых — от «порока заносчивости». Стремление к роскоши вовсе не способствует развитию торговли, напротив, оно ведет к бесполезным расходам. «Я считаю себя, следовательно, вправе заключить, что, в экономическом отношении, роскошь — всегда зло, постоянная причина нищеты и слабости» [ibid., p. 107].
Представительное правление автор «Комментария» именует «демократией просвещенного разума». На его взгляд, при демократии такого типа должна предоставляться возможность свободного развития всех индивидуальных склонностей, за исключением развращающих человека. При этом следует препятствовать возникновению «соблазняющих иллюзий», искусственных страстей. Соответствующее природе человека правление должно предоставить ей возможность самораскрытия. Необходимо позволить развиваться всем талантам, без исключения. Причем общество не должно допускать сосредоточение всего богатства в немногих руках. Избегать надлежит и передачи множества властных полномочий какому-нибудь одному, пусть и незаурядному человеку. Автор «Комментария», прямо не называя Наполеона, фактически подвергает критике установленную им систему правления. Он предлагает «вообразить» некоего «единого главу» государства, хотя и избранного на определенный срок, но свободно распоряжающегося финансами и армией. «Он один держит в своей руке всю реальную силу; она будет использована исключительно ради него. Он добудет, быть может, для своей страны военные успехи и внешние преимущества, но никогда внутреннего счастливого спокойствия. Станет невозможно его переместить и заменить» [ibid., p. 155].
Де Траси осуждал эксцессы революционного времени. Тенденция к равенству, характерная для представительного правления, по его мысли, не должна реализовываться жестокими мерами. Насилие, доведенное до крайней степени, дает недолговечные результаты, сопряжено с несправедливостью и не достигает цели. Но вместе с тем его позиция непреклонна: «неравенство — причина рабства и источник всех зол и всех пороков» [ibid., p. 207]. Законы должны, насколько возможно, неравенство смягчать и уменьшать. Важное место в учении де Траси занимает положение о том, что человеческие умы должны быть подготовлены к хорошим законам. В этом вопросе он ссылается на Монтескье. Не исключены такие ситуации, когда превосходные законы могут принести людям серьезные неприятности, а плохие — относительное благо.
Правительство, по мнению «идеолога», не должно навязывать подданным ни одну из религий. Не вправе оно и запрещать им придерживаться тех или иных религиозных воззрений. Его задача — распространять «лучшую из моральных доктрин», признаваемую таковой самыми просвещенными людьми своей эпохи. «Чем меньше религиозные идеи имеют силы в стране, тем более в ней добродетельны, счастливы, свободны и безмятежны» [ibid., p. 248]. Религия не должна влиять на решение политических вопросов.
Термин «идеология», введенный де Траси, очень скоро во французских салонах приобрел новый, весьма нежелательный для его автора смысл. Андре Лаланд в своем знаменитом «Специальном критическом словаре по философии» отмечал, что «идеология», наряду с используемым де Траси смыслом, получила и другой: «в уничижительном смысле, пустые анализ или обсуждение абстрактных идей, которые не соответствуют реальным фактам» [A. Lalande, 2006, р. 459]. Именно такой смысл придавал ему Наполеон, подчеркивая пренебрежительное отношение к своим бессильным политическим оппонентам. Принимая в декабре 1812 г. в императорском дворце членов государственного совета, он провозгласил: «Именно с идеологией, этой туманной метафизикой, которая, с тонкостью отыскивая первые причины, желает на этих основах создать законодательство народов вместо того, чтобы приспособить законы к познанию человеческого сердца и урокам истории, следует связать все несчастья, которые испытала наша прекрасная Франция» [Napoléon I, 1858-1870, t. XXIV, р. 343]. Разумеется, императора не слишком глубоко волновали гносеологические тонкости в тот момент, когда он был занят мыслями, связанными с формированием новой армии. Он использовал хорошо узнаваемое слово для обозначения чуждых его интересам теоретических установок, объединив им сразу и руссоистский вариант теории общественного договора, вызывавший ассоциации с периодом террора, и воззрения философов, не одобрявших его политический курс. Упоминая об «идеологии» с пренебрежительным оттенком, он намекал на ее практическую непригодность, оторванность от реальной жизни, давал понять, что оппозиционный настрой, кроме вреда, ничего не принесет империи. Благодаря Наполеону идеологию многие стали трактовать прежде всего как политическую позицию.
В XIX в. учение де Траси получило многочисленные интерпретации, при этом подвергаясь критике с различных философских позиций. Мен де Биран, классик спиритуализма первой половины века, видел отрицательную сторону в сочинениях «всех тех, кто классифицировал феномены рассудка и выстраивал на одной линии пассивные материалы этих познаний с произведениями силы, которая их пускает в ход, Кант, Кондильяк, Траси» [M.F.P. Maine de Biran, 1984-2001, t. XIII-1, р. 140-141]. Жан Филибер Дамирон полагал, что де Траси «имплицитно принимает физиологический принцип Кабаниса, но не излагает его и не анализирует; взамен он представляет теорию ощущения, которая может служить дополнением другой части системы: он метафизик школы, физиолог которой — Кабанис. Черта, которая нам кажется доминирующей в его уме, — желание и талант логической простоты» [Ph. Damiron, 1834, t. I , р. 93]. Для Дамирона де Траси — логик, но в то же время и слабый психолог, чем объясняются многие недостатки его философии. Франсиск Буйе, сторонник спиритуализма, безо всякого сожаления констатировал: «Г-н де Траси имел глубокую веру в истинность своей системы. Он жил и умер с этой философской верой. Он остался верен ей, в то время как его все покидали, и можно сказать, что он унес сенсуализм с собой в могилу» [F. Bouillier, 1875, р. 383]. Антуан Гийуа рассматривал концепцию де Траси как «злоупотребление абстракцией», неуместный излишек метафизики, не имеющий за собой особого будущего [A. Guillois, 2013, р. 104].
Поль Жане и Габриэль Сеай главное в системе де Траси видели в том, что он «модифицировал учение Кондильяка, попытавшись объяснить понятие внешнего, которое не может дать чистое ощущение» [P Janet, J. Seailles, 1921, р. 1061]. Франсуа Пикавэ утверждал, что учение де Траси о познании тел имело «капитальное значение для истории французской философии» [F. Picavet, 1891, р. 312]. Альфред Вебер характеризовал де Траси как одного из основных представителей французской философии эпохи первой империи, наряду с Кабанисом, Вольнеем и Ларомигьером [A. Weber, 1914, р. 537-538]. Эмиль Брейе акцентировал внимание на педагогической направленности философского проекта де Траси, которую считал типичной для «идеологов» в целом: «…идеологи, в период их триумфа, ощущали необходимость после революционной бури реорганизовать народное образование» [E. Bréhier, 2004, р. 1250].
Сегодня главное произведение де Траси нередко рассматривается как результат намерения «дополнить, переоценить и в особенности систематизировать открытия Локка и Кондильяка» [/. Boulad Ayoub, 1992, р. 1715]. Ив Рукот настаивает на том, что, «в отличие от Кондильяка, Дестют де Траси довольствуется описанием функционирования и не признает, и не ищет хронологическое первенство среди способностей» [I Roucaute, 1984, р. 730]. По справедливому замечанию В.В. Васильева, де Траси относился к числу последователей Кондильяка, которые «все более четко заявляли о внутренней душевной активности», не находя удовлетворения в «экстерналистском» варианте редукции способностей души к ощущению [В.В. Васильев, 2010, с. 214-215]. Как отмечает А.С. Иванова, «теорию познания Кондильяка и де Траси несомненно роднит их эмпиризм. Обе они содержат, хотя и в неявном виде, три основных эмпирических положения: образование понятий — это процесс; познание начинается “с нуля” (гипотеза tabula rasa); источником и элементом познания является ощущение» [A.C. Иванова, 2013, № 8, с. 148]. Ролан Дене усматривает в учении де Траси раскрытие подлинного замысла Кондильяка: «Кондильяк желает придать законную силу дескриптивному анализу операций рассудка. Тем самым он создает “идеологию” в точном смысле слова — и это будет ее первоначальный смысл, который придаст ей Дестют де Траси (1796): науки, имеющей объектом исследование идей, или фактов сознания, их свойств, их законов, их отношений со знаками и их происхождения» [R. Desné , 1999, р. 98-99].
Философская концепция де Траси представляет собой переосмысление теоретических установок Просвещения в условиях революции, консульства и империи. Подобно своим великим предшественникам, де Траси разделял теорию прогресса, антиклерикализм, ненависть к деспотизму, предрассудкам и фанатизму. Но он отбрасывает учение об общественном договоре, отказывается видеть в нем основу для организации социальной жизни. Революционный террор побуждает предать забвению влиятельную идею XVIII столетия. Вместе с тем в философии де Траси не находится места для осуждения достижений революции, наличие которых он признавал всегда. С революцией для него была соединена идея представительного правления, основанного на конституции. Политический либерализм де Траси связан с разработкой этой идеи, с его стремлением придать ей завершенную, последовательную форму. Равенство, индивидуальная свобода, возможность полностью раскрыть свои способности — таковы главные ценности, находящиеся в центре его политической программы. В духе просветительской традиции он призывает поставить законодательство в зависимость от человеческой природы. В его концепции политические крайности находят свое осуждение: отсюда призывы ориентироваться на средний класс, воздерживаться от жестоких форм насилия.
В определенном отношении де Траси выступает как наследник Декарта. Картезианские мотивы в его системе можно усматривать в стремлении опираться на первичный факт познания, в попытке построения исходной науки, выступающей фундаментом по отношению к остальным, в трактовке научного знания как последовательности взаимосвязанных истин. Но есть и важное отличие, отдаляющее видного «идеолога» от классика рационализма: отрицательное отношение к метафизике, ее притязаниям и результатам. Не без влияния Гельвеция де Траси рассматривал человеческую жизнь как непрерывное воспитание. Но и в этот вопрос «идеолог» вносит коррективы, переносит акцент в политическую плоскость, связывая воспитание и законодательство.
Будучи последним звеном в развитии французской просветительской мысли, «идеология» несла в себе установки, сыгравшие важную роль в становлении ведущих направлений французской философии XIX в. — позитивизма и спиритуализма. С позитивизмом учение де Траси сближает намерение опираться только на факты, продвигаться вперед с помощью метода, общего для философии и естествознания, негативное отношение к метафизике. В свою очередь, для спиритуализма оказалась исключительно важна мысль де Траси об активности человеческого я, несводимости его к пассивной чувствительности. В трансформированном виде самые влиятельные его гносеологические, антропологические, политические идеи, будучи преобразованы и сплавлены с новыми учениями, продолжили свою жизнь в концепциях XX в.
Список литературы
Васильев В.В. Философская психология в эпоху Просвещения. М., 2010.
Иванова А.С. Начала «идеологии»: Антуан Дестют де Траси и его наука об идеях // Вопросы философии. 2013. № 8. С. 146-148.
Bouillier F. Destutt de Tracy // Dictionnaire des sciences philosophiques. Sous la dir. de Ad. Franck. P., 1875. P. 382-384.
Boulad Ayoub J. Destutt de Tracy // Encyclopédie philosophoque universelle. Sous la dir. d’André Jacob. V. III. Les oeuvres philosophiques. P., 1992. T. 1. P. 1714-1716.
Bréhier E. Histoire de la philosophie. P., 2004.
Damiron Ph. Essai sur l’histoire de la philosophie en France au XIX siècle. P., 1834. T. I-II.
Desné R. La philosophie française au XVIII siècle // Histoire de la philosophie. Sous la dir. de F. Châtelet. P., 1999. T. IV. P. 79-118.
Destutt de Tracy. A.L.C. Oeuvres complètes. P., 2011-2018. T. I-VIII. Guillois A. Le salon de madame Helvétius. Cabanis et les idéologues. Genève, 2013.
Janet P., Séailles G. Histoire de la philosophie. Les problèmes et les écoles. P., 1921.
Lalande A. Vocabulaire technique et critique de la philosophie. P., 2006. Maine de Biran M.F.P. Oeuvres. P., 1984-2001. T. I-XIII. Napoléon I. Correspondance. Publ. par ordre de l’empereur Napoléon III. P., 1858-1870. T. I -XXXII.
Picavet F. Les idéologues. P., 1891.
Roucaute I. Destutt de Tracy // Dictionnaire des philosophes. P., 1984. V. 1. P. 729-732.
Weber A. Histoire de la philosophie européenne. P., 1914.