Если говорить в целом, то набор диалогов под названием «Пир» — это история о том, как на празник собралась компания добродетельных друзей, которые попадают в уморительные ситуации и пошло шутят друг над другом. За этими шутками иногда скрвыается ирония, указывающая на добродетельность каждого персонажа. Но кроме банального самовосхваления друзей Сократа нас интересуют следующие моменты. Сократ здесь выступает против того, чтобы люди использовали парфюмерию (как в других местах у Ксенофонта он был против использования приправ для еды, косметики для женщин, украшения жилища и т.д. ср. «Домострой«). Но само по себе это не было бы интересно, если бы он не прибавил, что естественный запах людей лучше, и что у разных людей он отличается настолько, что по запаху можно отличить род занятий человека и его происхождение.

— Так это, пожалуй, относится к молодым; а от нас, уже не занимающихся более гимнастическими упражнениями, чем должно пахнуть?
— Добродетелью, клянусь Зевсом, — отвечал Сократ.

Пахнуть добродетелью — это действительно что-то новенькое. При чем объясняя нам, где найти «парфюмера», Сократ цитирует самого «фашистского», и консеративного-реакционного поэта прошлых поколений, обожателя аристократов Феогнида: 

У благородных добру ты научишься; если ж с дурными
Будешь, то прежний свой ум ты потеряешь тогда.

Кроме того интересно, что Ксенофонт рисует основателя школы киников, Антисфена, самым обидчивым и злым учеником Сократа. И, в то же время, самым серьезным, который продвигает тезисы кинизма даже в такой юморной обстановке, что выглядит совсем нелепо. Он даже признается Сократу в любви, практически без иронии, а тот его нарочно игнорирует. Обиженный, он подкалывает учителя. В том числе и на тему «воспитания женщин», мол Сократ всех учит этому искусству, а у самого жена сварливая. Сократ на это отвечает, что:

И люди, желающие стать хорошими наездниками, как я вижу, берут себе лошадей не самых смирных, а горячих: они думают, что если сумеют укрощать таких, то легко справятся со всеми.

Аналогии просто бомбезные, «жена, как лошадь для объезживания». Не менее яркие и примеры с танцовщицами, восхитившись которыми сам Сократ захотел было стать танцором. Друзья посмеялись над ним, мол не серьезное это дело для «настоящего мужчины», но Сократ настаивает, что в принципе танцы это вещь неплохая и полезная для здоровья, так что друзья Сократа прогибаются в этом вопросе, хотя танцевать все равно не хотят, ибо стыдно. По сравнению с Плутархом, который осуждал и высмеивал танцы без всяких «но», здесь Ксенофонт тоже не выглядит таким жестким консерватором, каким мы привыкли его видеть.

У Ксенофонта персонаж Сократа даже оценивает красоту тел, не порицая это как разврат, и принимает участие во всех элементах пирушки, как самый обыкновенный гражданин (в книге «Воспоминания о Сократе» еще больше таких «спорных» моментов, где Сократ не карикатурный Иисус, а живой человек). Он пускает реально иронические шутки, вместо той псевдо-иронии в духе «вы все такие умные, а я такой тупой», которую мы видим у Платона. Этот персонаж куда глубже, и больше похож на реального персонажа, чем карикатурный Сократ из диалогов Платона.

— Что это? — сказал Сократ. — Ты хвастаешься так, считая себя красивее даже меня?
— Да, клянусь Зевсом, — отвечал Критобул, — а то я был бы безобразнее всех Силенов в сатировских драмах.

Его ученики могут себе позволить разные выпады, от которых Сократу приходится отнекиваться или отшучиваться: «Но почему же, Сократ, нас, друзей своих, ты так отпугиваешь от красавцев, а ты сам, клянусь Аполлоном, как я однажды видел, прислонил голову к голове Критобула и обнаженное плечо к обнаженному плечу, когда вы оба у школьного учителя что-то искали в одной и той же книге?». Но все же, даже при всех этих нетипичных фривольностях, которые делают Ксенофонта более «либеральным», чем Платона, в его сочинениях полным полно жирнейшего консерватизма. Его герои буквально наизусть заучивают Гомера, осуждают буржуазный образ жизни в целом, высмеивают софистов, обожают аристократию и напрямую толкают телеги с одобрением рабства, расизма и т.д. Этим и хорош Ксенофонт, что он совмещает в себе противоречивые черты.

Герои произведения, политико-идейный контекст

Это что касается идейного содержания. Но не менее важны другие, косвенные параметры, т.е. использованные здесь исторические персонажи. Прежде всего, важна фигура организатора праздника — это Каллий, богатейший человек Греции. Какое отношение у кружка Сократа к «богатейшим» — вещь общеизвестная, поэтому Каллий в «Пире» выступает как клоун. Над ним все потешаются, раздавая ему похвалы, которых он не заслужил, а он и не понимает. Рассказывали, что он любил принимать у себя знаменитых софистов и тратил на них много денег, желая позаимствовать от них мудрости и прослыть ученым. Эта тема как раз и обыгрывается в «Пире». Например, когда Каллий пригласил Сократа на пир, то между ними тут же разразился диалог:

Сократ: Все ты насмехаешься и нас презираешь, оттого что ты много денег передавал и Протагору, чтобы научиться у него мудрости, и Горгию, и Продику, и многим другим; а на нас ты смотришь, как на самоучек в философии.
— Да, — ответил Каллий, — я прежде скрывал от вас, что могу говорить много умных вещей, а теперь, если вы у меня будете, я покажу вам, что заслуживаю полного внимания.

Само собой, ничего доброму у софистов он не смог бы научиться, кроме того, что надо презирать тусовку Сократа. Эта тема повторяется еще раз в середине текста, когда Сократ доказывает, что Антисфен-киник был отличным сводником, он говорит:

Знаю что ты завлек нашего Каллия к мудрому Продику, видя, что Каллий влюблен в философию, а Продику нужны деньги; знаю, что ты завлек его к Гиппию из Элиды, у которого он научился искусству помнить, и оттого с тех пор стал еще больше влюбчивым, потому что никогда не забывает ничего прекрасного, что ни увидит.

Никерат, главный товарищ Каллия, ничуть не лучше. Это сын знаменитого полководца Никия (умеренного демократа), любитель Гомера, знавший его поэмы наизусть. Он был казнен в правление «Тридцати тиранов» в 404 году. Тогда же был казнен и Автолик, возлюбленный Каллия, в честь которого он и устроил пир. Зато Ликон, отец Автолика и обедневший аристократ, который тоже присуствует на пире, пережил тиранию, и впоследствии с Мелетом и Анитом был обвинителем Сократа в его процессе. Это демократическая часть тусовки, большая часть которой пострадали от рук ученика Сократа — Крития, во время его тирании. 

Но на этом пире присуствовали и будущие убийцы демократов. Хармид — родственник Платона и Крития, соучастник тирании. Первоначально он был богат, но в описываемое время, в результате опустошения Аттики спартанцами в начале Пелопоннесской войны, потерял состояние (тем не менее, на спартанцев не в обиде, отнесся с пониманием). Он был близким человеком к Сократу, который уговорил его принимать участие в государственных делах. Он был убит в сражении с демократами в 403 году, в процессе свержения тирании. Присутствуют также друзья Сократа — Гермоген и Критобул. 

Гермоген — сводный брат Каллия, но в отличии от него был бедным и примкнул с Сократу. В некоторых источниках считается учеником Парменида и учителем Платона (т.е. связующим звеном). Книга Ксенофонта с воспоминанями о Сократе была написана по свидетельствам Гермогена. Занимался политикой и после казни Сократа и возвращения демократии. Критобул — сын Критона, одного из лучших друзей Сократа. В диалогах он рисуется человеком очень красивым и гордящимся своей красотой, склонным к гедонизму. По свидетельствам других учеников Сократа, вел дурной образ жизни и ничему у Сократа не научился (таким обрзаом, Сократ воспитал сомнительных личностей не только в лице Крития и Алкивиада, но еще как минимум Критобула, Аристиппа и Антисфена). Впрочем и его отец, после смерти Сократа, вдруг пропал со всех радаров и прекратил заниматься философией. 

Так что все эти люди, в будущем враги друг другу, в это время еще вполне могли общаться в тесном кругу. Для нас это немаловажные моменты, потому что они помогают понять как процесс над Сократом, так и политические взгляды его кружка.