Мало кому ещё так сильно не повезло на пост-советском пространстве, как наследию т.н. «вульгарных материалистов». Это группа философов, главная проблема которых оказалась в том, что они были современниками Маркса, и развивали материализм не так, как он того бы хотел. И даже хуже, хотя они были в основном либералами с очень и очень даже левыми оттенками, почти как тактические союзники для марксизма, но при этом выступили против коммунизма вообще и конкретно Маркса в частности. После такого их судьба была предрешена. Ранее широко издававшиеся и популярные даже в начале XX в. на территории Российской Империи [1], в годы СССР они практически полностью преданы забвению, а из книги в книгу кочевали только какие-то совсем далекие от истины обобщения их философии, с разными ругательствами: от сведения всего и вся к механике до социал-дарвинизма. Категория «вульгарные материалисты» стала популярной благодаря Ф. Энгельсу, который был убежден, что «странствующие проповедники Бюхнер, Фогт и Молешотт», а вместе с ними и большинство естествоиспытателей и врачей, рассуждавших о материи, не внесли серьезного вклада в развитие материалистической теории, ибо прогнорировали диалектику Гегеля. И это мнение Энгельса просто принималось, и продолжает приниматься на веру даже сегодня [2]. Некоторым даже хватает фантазии задаваться вопросами «Есть ли будущее у вульгарного материализма?» [3]. Правда, в последние годы уже начинаются попытки «критически переосмыслить содержание устоявшейся в отечественной историографии категории «вульгарные материалисты»» [4], и даже отказаться от самого этого термина [5], но такие попытки все ещё страдают серьезной ангажированностью. Редко когда о философах такого типа пишут другие материалисты. Мы собираемся исправить этот недостаток в серии статей про Бюхнера, Фогта, Молешотта, Кабаниса, Спенсера и ещё многих других забытых ныне философах.

Биография Бюхнера: потомственный интеллектуал

Людвиг Фридрих Карл Христиан (Ludwig Buchner, 1824-1899), один из виднейших материалистов XIX в. Родился 29 марта 1824 года в Дармштадте. Его отец, Эрнст Карл Бюхнер (1786-1861) был старшим медицинским советником и придворным врачом в Великом герцогстве Гессен. В юности его отец служил в армии Наполеона, а медицине научился у личного врача императора. Из-за этого у Эрнста Карла были хорошие связи во Франции. Но в какой-то момент после краха Наполеона, отец Бюхнера оказался в Германии и начал постепенно развивать карьеру врача с нуля. 

Старшим братом Людвига был едва ли не самый знаменитый немецкий поэт первой половины XIX века — Георг Бюхнер (1813-1837), уважаемый в литературоведческих кругах до сих пор, но, к несчастью, погибший в совсем юном возрасте (стихи Георга будут часто использоваться в книгах Людвига). Кстати говоря, незадолго до смерти, Георг начал интересоваться философией, и что характерно, остановил свое внимание на фигурах Декарта и Спинозы. Братом Людвига также был и Вильгельм Людвиг (1816-1892), владелец фабрики и политик. В юности он очень сочувствовал творчеству Георга, поэзия которого, помимо чисто-романтического настроения, была заряжена социалистическими идеями. В 1836/1837 году он учился в Гейдельберге (один из крупнейших центров науки в Германии) у Леопольда Гмелина, одного из основоположников современной химии. В 1838/1839 годах он продолжил обучение в Гиссене у Юстуса фон Либиха и сдал там государственный экзамен на фармацевта. В 1841 году он основал небольшую химическую фабрику, первоначально в саду дома своих родителей на Графенштрассе в Дармштадте. Он экспериментировал с производством искусственных красителей. Как политик он принадлежал к либералам, и находился во власти Германии с 1849 года, а с 1861 года входил во фракцию Прогрессивной партии и выступал против политики Бисмарка. В 1878 году он даже выступил против социалистических законов (цензурные законы направленные против социалистов). В 1878/1879 годах он был одним из основателей Ассоциации содействия благосостоянию трудящихся «Конкордия», объединения прогрессивных промышленников и политиков, оказавшего значительное влияние на социальное законодательство. То есть он был лево-либералом. В 1882 году Бюхнер передал управление компанией своему сыну Эрнсту (1850-1924), ставшему впоследствии знаменитым химиком-изобретателем.

---

Ещё одним из довольно заметных братьев Людвига был Александр (1827-1904), профессор истории литературы. Он изучал право в Гисенском университете (который закончили почти все Бюхнеры), и в 1848 году принимал участие в революции. В 1851 он побывал на Всемирной выставке в Лондоне, где встретился с немецкими революционерами- эмигрантами, после этого участвовал в заговоре по созданию в Германии нескольких республик и объединению их, по примеру США, в объединённое немецкое государство. Заговор был предан доносчиком. С этого времени Александр оказался в эмиграции. С 1852 работал преподавателем на факультете философии в Цюрихе, а с 1855 года жил во Франции, преподавал современные языки в католическом колледже в Валансьене. Позже он уже профессор литературы в Кане (Нормандия), и в 1870 году принял французское гражданство. Александр любил Шекспира, писал по этому поводу много работ, отдельную книгу по истории английской поэзии, что также отлично будет видно в сочинениях материалиста Людвига (практически везде он будет цитировать Шекспира). Политически Александр был даже левее своих братьев Георга и Вильгельма-Людвига. 

Почти все братья и сестры Бюхнера отличались незаурядными способностями и талантами. Про Матильду (1815-1888) известно очень мало, но зато Луиза Бюхнер (1821-1877) это известная писательница-суфражистка и борец за права женщин. В результате несчастного случая в детстве она получила тяжёлую травму, от которой страдала всю жизнь. Самоучка, приобрела обширные знания, особенно в литературе, мифологии, истории и иностранных языках. После смерти родителей жила вместе с незамужней сестрой Матильдой, в том же доме, что и её брат, главный герой нашей статьи, Людвиг Бюхнер, помогая им в домашнем хозяйстве.

Уже в 1855 году, тогда же когда и сам Бюхнер, она анонимно опубликовала одну из наиболее цитируемых работ в защиту женских прав «Женщины и их профессии», в которой она выступала за лучшее образование для девочек. С конца 1866 года Луиза Бюхнер была одной из ближайших соратниц великой герцогини Алисы Гессенской и Рейнской. Начиная с 1867 года в Великом герцогстве Гессен-Дармштадт было основано несколько женских объединений. Участвовала в создании больницы Алисы (до сих пор работает) в Дармштадте. Названа в честь британской принцессы Алисы, что-то в духе теперешней Дианы. Ассоциация содействия развитию женской промышленности (с 1872 года Ассоциация Алисы по вопросам женского образования и занятости) содержала Alice-Schule, профессиональную школу для девочек (сегодня школа Алисы-Элеоноры), а также торговую точку для домашних работниц (Alice-Basar). Кроме того, под руководством Луизы Бюхнер был создан своеобразный центр образования для взрослых женщин, так называемый лицей Алисы. Позже она писала романы, путевые заметки и стихи. Вместе со своим братом Александром выпустила обширный сборник стихов. Вместе с Фанни Левальд и Луизой Отто-Петерс считается одной из зачинательниц женского движения в XIX веке. Очевидно, что ее политические взгляды тоже отличались весьма левым характером.

В такой семье не удивительно, что Людвиг Бюхнер стал не только интеллектуалом, но и врачом с интересом к научным достижениям эпохи. Как и его братья, с 1842 года он изучал медицину и философию в Гиссене, где в 1844 году он стал соучредителем Старого гиссенского братства Аллеманния. Также он обучался в Страсбурге, Вюрцбурге и Вене, проходил обучение у знаменитостей того времени, например у Вирхова. В 1848 году он получил докторскую степень по медицине, защитив диссертацию под названием Beiträge zur Hall’schen Lehre von einem excitomotorischen Nervensystem (Вклад в теорию Галлера о возбудительной нервной системе). Впоследствии работал врачом общей практики в Дармштадте, и отчасти занимался даже судебно-медицинской работой. Бюхнер, будучи немцем, настолько совершенно владел французским языком, что произносил речи, читал лекции и выступал с докладами перед французской публикой. Во время революции 1848 года Бюхнер скорее всего принимал в ней участие вместе со своим братом Александром, но в отличии от Александра он быстрее залег на дно и не пострадал от ответных репрессий.

В 1852 году Людвиг стал ассистентом врача в Тюбингенском университете, где в 1854 году получил квалификацию профессора судебной медицины. Появившиеся в результате его работы статьи «Vereinte deutsche Zeitschrift fur Staatsarzneikunde» (про общественное здравоохранение), оказались настолько ценными и произвели такое впечатление, что Союз баденских врачей избрал Бюхнера в 1855 г. своим почетным членом, а в 1860 г. наградил его серебряной медалью. В том же 1855 году, после публикации «Силы и материи», его лицензия на преподавание в Тюбингене была отозвана, и ему пришлось вернуться в Дармштадт, чтобы зарабатывать на жизнь в качестве врача общей практики. В 1860 году Бюхнер женился, и вскоре у него появился сын Георг (1862-1944). Его сын тоже будет учиться в Гиссенском университете, но уже на филолога. Хотя даже с таким образованием он станет мелким промышленником, и будет участвовать в политике Веймарской республики от леволиберальной Народной Демократической партии (НДП). Традиции левого либерализма в этой семье продолжились и после смерти Людвига.

---

В качестве врача Бюхнер принял активное участие в войнах 1866 г. и 1871 г., но в целом занимался активным писательством и пропагандой науки, а в 1881 г. Бюхнер стал во главе «Немецкого союза свободомыслящих», будучи одним из его организаторов. Кстати говоря, в основании этого союза принимал участие и марксист Вильгельм Либкнехт. Целью союза было создание в Германии общественной площадки для материалистов и атеистов. К 1885 году в группе было 5000 человек. Союз являлся самой крупной в своем роде организацией в Германии, в 1933 году в него уже входило около 500 000 членов. Союз был разогнан по инициативе Гитлера весной 1933 года в рамках запрета организаций атеистов и вольнодумцев. Будучи политически активным, Бюхнер был членом второй палаты Ландштенда Великого герцогства Гессен как представитель Немецкой партии свободомыслящих с 1884 по 1890 год. Он умер в Дармштадте 30 апреля 1899 года.

Философские взгляды Бюхнера

Так выглядит биография Бюхнера, если почти не затрагивать его философские взгляды. Мы уже рассматривали, и весьма детально, большинство крупнейших сочинений Бюхнера: «Сила и материя» (1855), «Физиологические картины» (1861-1875), «Природа и наука» (1862), «Психическая жизнь животных» (1880), «Сила наследственности и ее влияние на моральный и духовный прогресс человечества» (1882), «Искусство долго жить» (1892), «Дарвинизм и социализм» (1894). И теперь пора попытаться просуммировать содержание всех этих книг. 

Безусловно, основная книга здесь это «Сила и материя» (1855), к которой примыкают «Природа и наука» (1862) и все чисто естественнонаучные сочинения. Тематика всех его книг во многом повторяют идеи крупнейшей работы, но некоторые книги раскрывают отдельные части мировоззрения Бюхнера более подробно. Например «Психическая жизнь животных» (1880) всецело посвящена одной только теме социальной организации животных и развенчиванию теорий инстинкта. Но все таки стоит начать с самого главного и самого раннего его сочинения. «Сила и материя», принесшая Людвигу Бюхнеру мировую известность, стала настоящим манифестом философского материализма второй половины XIX века. Её даже называли «библией материализма», и она стала символом, сравнимым с «Системой природы» Гольбаха (на которую, кстати говоря, иногда ссылается и сам Бюхнер). Эта книга упоминается даже в романе Тургенева «Отцы и дети», где главный герой, Евгений Базаров, советует Кирсановым отказаться от беллетристики и заменить её научной литературой, а именно книгой «Сила и материя». И вообще эта книга была одной из самых популярных среди революционно настроенной молодежи конца XIX века, не только в Российской империи, но также, например, в Италии (см. Л. Стефанони), и других странах. Эта книга выдержала 21 переиздание и стала одной из первых популярных научных работ, издаваемых на арабском языке и распространяемых на Ближнем Востоке.

Эта книга служила для революционеров не случайно, в каком-то смысла сам революционный дух эпохи послужил причиной её создания. Сороковые годы в Германии, по словам известного ученого Г. Гельмгольца, были временем «борьбы между ученою традицией и новым естественнонаучным духом, который не давал больше веры никакой традиции и хотел стоять только на собственном опыте». Рассуждая о мотивах, побудивших его к подготовке книги «Сила и материя», сам Л. Бюхнер говорил:

«Публика деморализована недавним поражением национальных и либеральных надежд и обратилась к набирающим силу исследованиям естественных наук, в которых она видит новый способ противостоять побеждающей реакции. Посмотри на Фохта, Росмесслера и Молешотта, все они находят хороших издателей».

И действительно, ещё до выхода книги Бюхнера сочинения такого рода набрали невиданной популярности. Даже несмотря на то, что Энгельс отвергал его как представителя «странствующего проповедника-материализма», другой известный марксист, Франц Меринг описывал его работу как «свежее дуновение ветра» в реакции, которая формировалась после 1848 года.

Сила и материя — философия материи и критика метафизики

Основной вектор творчества Бюхнера направлен на массовое просвещение. А идейные основания его философии заложены ещё во французском материализме XVIII века. Поэтому когда его рисуют обычным продолжателем дела энциклопедистов, то это во многом даже верно, он пытался отыгрывать эту роль сознательно. Это касается и стиля изложения. Бюхнер старается быть нарочно популярным и простым для понимания, и по этой линии он вдвойне презрительно отзывается о немецкой философии от Канта до Гегеля. Может показаться, что если он открытый враг метафизики и Гегеля, и прямо связывает себя со словом «сенсуализм» (а он делает это с первых страниц своей книги), то значит Бюхнер буквально эпикуреец. Да, это верно, но только отчасти. Все таки в философии Бюхнера есть слишком много буквально анти-эпикурейских идей. Основная мысль, которую хочет донести Бюхнер в своей книге — очень проста. Он хочет показать, что материя и сила едины, и при этом они вечны и бесконечны, находятся в постоянном движении, составляя самые разные комбинации и превращаясь во все новые и новые формы. Иногда он делает это как материалист старого образца, и показывает нам, например, как любая якобы нематериальная сила, например электромагнетизм, на самом деле имеет материальный носитель, и не существует сама по себе. Об этом говорится прямо:

Строго говоря, не может быть речи об электричестве; можно говорить лишь о наэлектризованной или находящейся в электрическом состоянии материи.

Для своего времени это весьма неплохо, но есть тут и значительные минусы, которые бросаются в глаза сразу, и о которых отчасти говорилось нами уже в статье про Геккеля. Проблема в том, что такие рассуждения сохраняют логику дуализма души и тела, пускай даже в видоизмененной форме. Остается возможность трактовать некое единство противоположностей, выдвигать золотую середину, внутри которой вполне сохраняется старый, классический дуализм. И местами это мелькает даже у Бюхнера, когда он пользуется словами «идеальное», «душа», и вообще обращается к вопросам этики. Бюхнер даже оспаривал знаменитый тезис о том, что мысль — это секреция мозга, по аналогии с печенью и желчью… Да, он это оспаривал! Так что стоит ещё подумать, какой он вульгарный материалист после такого? Враг социал-дарвинизма и оспариватель Кабаниса — да, это буквально очередной спинозист. Такой же аккуратный и стыдящийся последовательных материалистов, прямо как Геккель и Энгельс. Да, он критикует Гегеля, Канта, Шеллинга, но при этом мотивация у него почти такая же, как и у этих идеалистов, он хочет примирять крайности в некоем высшем синтезе. Бюхнер постоянно постулирует атеизм, делает это одной из главных тем своей работы, критикует большинство более скрытых и философских форм теологии, но при этом щадит пантеизм, явно резервируя здесь место для оправдания Спинозы. И этот его пантеизм даже граничит с гилозоизмом. В одном из фрагментов он допускает, что микроорганизмы, живущие в капле воды — обладают ощущением и волей. Это заигрывание со спинозизмом доходит до совсем уж странных высказываний:

Старое изречение Цицерона: «в здоровом теле, здоровая душа», так же верно, как противоположное: душа создает себе свое тело. С другой стороны, не стоит забывать, что мы, как индивидуумы, только исчезающая часть целого, которая рано или поздно должна будет вновь раствориться в этом целом.

Тут можно сказать, конечно, что для своей аргументации Бюхнер обильно пользуется атомистической теорией, но даже тут все не так хорошо. Последовательным атомистом его назвать совсем невозможно. По сути, он критикует атомизм, и делает это почти как типичный эмпирик (атомы это гипотеза, их никто не видел): «атомизм не более, как научная гипотеза». Кроме атомизма он отрицает также и пустоту, и даже само понятие пространства, сославшись, как на нечто умное, на некоего Раденгаузена, который буквально перефразировал Канта и заявил, что пространство и время существуют исключительно в нашем уме. И говоря о вселенной, он допускает её бесконечность не только в космологическом плане, но также и в микроскопическом. Т.е. допускает деление материи до бесконечности, прямо как Анаксагор, но совсем не как Демокрит. Этим и далеко не только этим Бюхнер максимально приближается к философским позициям Энгельса или Геккеля, и очень странно, что этого обычно не замечают.

---

Материя у Бюхнера приобретает «не только физические, но и духовные силы», оказывается «вовсе не мертва и не безжизненна», и «всюду находится в движении и полна кипучей жизни». И поскольку Бюхнер неспособен решить «едина ли материя, или она состоит из известных нам 60-70 элементов», то в принципе относится к материи как к той абстрактной «единой субстанции», которую уже давным-давно разрушил Беркли. Единственное что, хотя Бюхнер и говорит, что материя «не лишена чувства, духа или мысли», и что она не является также и бессознательной или даже неизменной, но все таки это уже язык чистых метафор, и на самом деле он имеет ввиду развитие её итоговых сложных форм и сочетаний. Он все таки оговаривается, что:

Все эти действия, конечно, не сама материя, а только особые формы или проявления ее деятельности.

Иногда поэтический стиль мешает понять, действительно ли Бюхнер говорит чепуху, или это просто образы для красоты. Но он умеет уходить не только в художественность, но и в критический пафос. В вызывающем тоне (что одобряемо нами) он показывает как частицы говна могут вскоре оказаться в мозгах академика, и приводит пример, что вопреки фразам теологов, скорее материя бессмертна, а дух хрупок и смертен. 

Итак, выходит, что Бюхнер попытался доказать, что материя прочно соединена с силой, пытаясь сконструировать свой естественнонаучный материализм, и использует этот тезис для постулирования атеизма и смертности души. Не стесняется он ссылаться даже на атомизм и эпикурейцев древности. Но при этом сам он не совсем атомист, и уж точно не последовательный эпикуреец. Атомизм он критикует в духе эмпириков или позитивистов. Критикует он также и пустоту. По сути своей он наговорил много поэтизированных нелепостей, но по итогу которых становится ясно, что материализм Бюхнера — это некая форма континуального материализма, или проще говоря материалистический спинозизм. Мы видим, как Бюхнер рисует материалистов и идеалистов представителями двух глупых крайностей, которые он соединяет в переполненном эклектическими предпочтениями монизме. Но глобально, если следователь общей логике и названиям глав, Бюхнер пытается показать не только неразрывное единство материи и силы, но также и ее вечность, бесконечность, единство материи и движения, материи и формы. 

Тот факт, что Бюхнер монист, подтверждается не только обычным сходством с Геккелем, Спинозой и другими представителями этого направления, но и самими словами Бюхнера, который называет свое мировоззрение буквально монистическим. Он обильно ссылается на Геккеля, называет Спинозу великим мыслителем, и даже когда он мельком решает изложить основные вехи развития материализма, то приводит в основном самые спинозистские варианты материализма, таких как Толанд, Гольбах. А самым почитаемым его кумиром оказывается фанат спинозизма Людвиг Фейербах, чьи теории про отчуждение, гуманизм и т.д. он понимает не хуже Маркса. Так что Бюхнер даже без посторонней помощи справляется с самоопределением к этой традиции. 

И все таки Бюхнер понимает явные теологические слабости монизма, и сознательно пытается сам себя «вульгаризировать». Например, у Энгельса можно найти много странных высказываний, где он допускает телеологию (целевые причины) и автономное существование законов природы. Бюхнер же строго против этого! Детерминизм работает как проявление слепых закономерностей, у природы нет плана, и даже ее законы не должны считаться неизменными и абсолютными. Тот же Геккель мог пытаться в своем монизме делать силу и материю равноценными половинами, но Бюхнер все же склонен рисовать силу как проявление материи, он склоняется к редукционизму, хотя и не полностью. Иногда, конечно, слишком сильно заходя в сторону эпикуреизма, Бюхнер вдруг ловит самого себя за руку и начинает искать себе оправдания, но все же на фоне Энгельса и Геккеля он больше похож на последовательного материалиста. Бюхнер считает, что принятие какой бы то ни было телеологии это «монархический» принцип, тогда как его собственный монизм это принцип «республиканский» и демократический. Но про политический лево-либерализм самого Бюхнера мы ещё поговорим дальше. 

Чтобы показать, что теологии нет места во Вселенной, нам показывают в деталях как формируются космические объекты, как возникает жизнь на Земле (при чем принимая идею того, как неорганические элементы могут создавать органические формы, для Бюхнера в этом нет проблемы), он поддерживает попутно все версии теории эволюции, от геологических теорий Лайеля, до биологических теорий Дарвина. При чем ему совсем не стыдно признавать животную природу человека и его обезьяноподобного предка. Как говорит Бюхнер, цитируя какого-то француза: «Лучше облагороженное животное, чем выродившийся Адам!». Бюхнер непримиримый борец против всяких версий антропоцентризма, для него человек это строго животное, пускай и первое по некоторым количественным показателям, важным для нас, и для того что мы называем высокой культурой. Любая игра в игру «я обладатель разума, а животное нет», приводит нас к одному и тому же теологическому итогу, вопрос только в глубине развития этой умственной патологии. За всеми такими вывертами скрыт буквально один и тот же психологический механизм самозащиты, желание «самоутвердиться». Животные же имеют все те же чувства, что и мы, они обладают разумом, умеют общаться, учиться и т.д. Бюхнер даже отрицает существование инстинктов именно в форме врожденного знания, и пытается давать им сенсуалистическую трактовку.

Теперь же, когда он показал, как без всякого Бога может возникнуть разумная жизнь, Бюхнер переходит к тому, чтобы описывать саму эту жизнь в её высших формах. Как именно мы приобретаем наши знания, которыми так гордимся, и от чего зависит наше умственное развитие?

Здесь Бюхнер придерживается двух концепций: с одной стороны он сенсуалист и признает огромную роль воспитания и внешней среды, и довольно последовательно возражает против врожденных идей, но с другой стороны он физиологический редукционист, и сводит все наши способности к физическому их носителю — мозгу. Конечно, верно и то, и другое. С этим невозможно спорить, если расписывать эти темы на отдельные книги. Но проблема в том, что эти части у Бюхнера не согласованы, и когда он аргументирует через сенсуализм, то кажется, что реформа общества может помочь людям выровнять индивидуальные способности. Но когда он переходит к физиологии, то вдруг включается невероятно сильная версия расизма. И оказывается, что за пределами Европы живут патологические глупцы, которые находятся в таком состоянии не в результате их отсталой культуры, а в результате своих биологических свойств, которые не смогут измениться даже после самой прекрасной реформы. И этот расизм крайне плохо согласован с его более либеральными философскими принципами. Правда, он все таки не в самой тяжелой форме, а в форме «снисхождения». Как мы в своих обществах не издеваемся над инвалидами и проявляем сострадание и помощь, так и высшие расы должны опекать низшие. Он явно против оправдания эксплуатации народов, эта позиция напоминает позиции таких людей как Конан Дойл в «Затерянном мире» или даже в книгах Жюля Верна. Миссия белого человека нести цивилизацию отсталым народам и т.д. Бюхнер более-менее в этой категории расистов, что, конечно, никак не оправдывает сам факт.

---

Он подтверждает право женщин на аборт, защищает животных от дискриминации, оспаривает всякие формы врожденных знаний, борется против мракобесия церкви, суеверных верований, всякой мистики и магии. Он республиканец, защищает более-менее левые ценности, выступает против карательного правосудия, и несмотря на все это — расист. Удивительный XIX век. И последнее, что можно сказать об этой книге (лучше прочитать более полный её обзор, или даже саму книгу), так это то, что Бюхнер использует логику детерминизма для того, чтобы полностью оправдать всякие преступления. Прям в духе Ламетри. Если человек машина, и все его способности и поступки продиктованы объективной серией причин-следствий, а свободная воля это иллюзия, то из этого следует исчезновение концепции вины. Он конечно не призывает прям сейчас прекратить наказывать преступников, но в обозримом будущем вполне представляет себе утопию, где нынешняя уголовная система будет касаться настоящим варварством. Конец его книги объясняет, почему все изложенные в ней принципы, отрицающие Бога и вселенский план, никак при этом не угрожают нашей морали и не приведут нас к аду на земле. Мораль вещь социальная и даже без всякого Бога мы все равно выработаем правила общежития. 

Апология Молешотта и защита животных от антропоцентризма

Книга Людвига Бюхнера «Природа и наука» (1862), является одной из самых ранних книг, написанная вскоре после выхода «Силы и материи» и «Физиологических картин». По содержанию примыкает к «Силе и материи» и дополняет её. Но это уже не полноценная книга, а скорее сборник рецензий, в которых чаще всего Бюхнер критикует современных ему ученых, которые в свои сочинения протаскивают религиозные представления. Можно сказать, что эта книга — практическое применение принципов материалистического спинозизма, выработанного в его первой и крупнейшей теоретической работе. Здесь можно найти очень много интересных примеров заблуждений в науке, но мало прям совсем новых идей, которые бы Бюхнер уже не высказывал раньше. Кроме критики тут есть и благожелательные обзоры, и даже целые апологии, если можно так выразится, в адрес Молешотта и Шопенгауэра. Первого он хвалит безусловно, и отсюда можно понять, что сам Бюхнер просто обычный популяризатор идей Молешотта, он ругает своего кумира только за неудачный стиль письма и чрезмерно последовательный материализм. А второго он все же критикует, но находит его лучшим из всех идеалистов Германии. Здесь же можно найти ещё больше расистских выпадов, особенно когда Бюхнер критикует антрополога Теодора Вайца за недостаточный расизм. 

---

В книге «Физиологические картины» (1861-1875) мы снова встречаем Молешотта прямо в эпиграфе, а сама книга призвана в очередной раз оправдать науку и очистить материализм от обвинений в «вульгарности». Книга эта выглядит красиво, но если судить по названиям глав и отдельным фрагментам, суть ее такова: Бюхнер описывает физиологию человека, но пытается делать это красивым около-литературным языком, чтобы показать, что даже физиология может быть не так уж суха и «механистична», как её привыкли видеть. Именно поэтому он начинает с описания сердца, и сначала показывает вымышленный диалог между поэтом и врачом, которые спорят о том, насколько оправданно употреблять слово «сердце» в метафорическом смысле чувственности. Конечно же врач ведет себя здесь максимально жестко и полностью отрицает всякую возможность метафорических выражений. Но тут вдруг вмешивается Бюхнер и заявляет, что метафорические выражения вполне могут сосуществовать с научными, и никакой злостный «вульгарный» материалист не посягает на область поэзии (см. классическое высказывание романтика Шлегеля на этот счет). А дальше в общем-то и сам показывает, как можно совместить то и другое в одном флаконе.

Во всяком случае изо всего следует, что мы не имеем никакого права враждовать против употребления таких выражений, или желать заменить их другими. Как бы часто анатом или физиолог ни говорили, что сердце есть ничто иное, как полый мускул, оно никогда не сойдет со степени, которую получило в области поэзии и обыденного языка. Мы все же будем продолжать в наших речах также много говорить о сердце и употреблять это слово в том же значении, в каком употребляли доселе.

С содержательной точки зрения интересен раздел про наркоз. Объяснение действия наркоза даётся Бюхнером через физиологию: мозг и нервы — материальны; воздействие химических веществ на них возможно; сознание и ощущения можно временно отключить. Всё это подкрепляет материалистический взгляд Бюхнера: душа, мысли, ощущения — связаны с физическим состоянием мозга и нервов. Если можно химически «выключить боль» и сознание — значит, они не вне тела. Бюхнер завершает книгу обобщающим размышлением: всё, что мы привыкли считать «высшим», «душевным», «нематериальным» — на самом деле тесно связано с телесной природой человека. Мысли, чувства, любовь, вдохновение, страдание, моральные порывы — всё это результаты физиологических процессов, происходящих в мозге, крови, нервах. Он пишет: «Душа — это деятельность мозга, так же как хождение — деятельность ног, а дыхание — лёгких». Это не значит, что чувства и мысли не важны — наоборот, они важны именно потому, что реальны, телесны и уязвимы. 

В книге «Искусство долго жить» (1892) Бюхнер проходится по всяким легендам и современным научным представлениям о том, как продлевать срок функционирования организма. Тут есть и про античность, и цитирование Эпикура/Лукреция, и не только их. Поднимаются и философские темы, и история алхимиков. Как люди, преследуемые страхом смерти, впадали в суеверия и пропагандировали бред. Но в основном книга про то, как на организм влияет климат, разные виды пищи, как отличаются продолжительность жизни мужчин и женщин, как с этим работает статистика и т.д. и т.п. Читать такую техническую работу никому не советую, но написана она, как и «Физиологические картины», интересным языком и с массой интересных примеров «кстати», ну вот как на приведенном ниже фрагменте (кстати эта история — фейк):

Более достоверны сведения о щуке, жившей 267 лет, которую император Фридрих II пустил в озеро под Кайзерслаутерн в 1230 г., надев золотое кольцо на жаберную крышку с подобающей надписью. В 1497 г. щуку поймали и курфюрст Филипп велел написать её портрет в естественную величину и с надлежащей надписью повесить в замке.

Рассмотрев срок жизни разных животных, Бюхнер задается вопросом, сколько в принципе может жить человек? Ученые приводят разные оценки, некоторые полагают возможным возраст и 150, и 200 лет, но в целом реальный предел это 100-110 лет. Он приводит список известных долгожителей и задается вопросом, как им это удалось. Рассматривает факторы наследственности и среды. Например, в деревне люди живут дольше, чем в городе, а в городе самая уязвимая группа к болезням — фабричные рабочие (см. «Дарвинизм и социализм»). Бюхнер предлагает разные версии диеты и умеренного образа жизни, чтобы продлить жизнь. В этой книге также содержится проект — «Город здоровья будущего», утопия вдохновлённая идеями английского врача Ричардсона. В этом городе будет чистый воздух, озеленение, светлые улицы, применяется раздельное размещение больниц, фабрик, школ, жилищ. Здесь обилие воды, вентиляции, открытого пространства. Жители города вообще не употребляют алкоголь и табак, здесь нет нищеты и грязи. Бюхнер мечтает, что будущая медицина будет не лечить, а предотвращать болезни, и забота о здоровье станет делом государства и общества.

Бюхнер утверждает, что долголетие — это не чудо, не случайность и не дар избранных, а результат знаний, дисциплины и уважения к собственному телу и духу. Нет «секрета бессмертия», но есть разумный образ жизни, к которому каждый может приблизиться. Человек, чтобы жить долго, должен сам активно заботиться о себе, а не ждать чудес.

---

В книге «Психическая жизнь животных» (1880), как понятно из её названия, Бюхнер защищает право животных на чувственность и вполне развитые формы сознания и мышления, размывая границу между животными и человеком. Здесь критикуется понятие инстинкта как устаревшее и вводится идея, что поведение животных — результат опыта, обучения, наследования и индивидуального мышления. Развивается тезис о наследуемых привычках, которые могут эволюционировать. Примеры — изменения в питании, строительстве, даже в «ошибках» инстинкта (например, мухи откладывают яйца в несъедобные объекты). Бюхнер выступает против идеалистов, которые унижали животных за счет надуманной причины их низшего положения относительно одаренных разумом и душой людей, и в особенности против Декарта, который предлагал рассматривать животных буквально как машины, а их крики при хирургических опытах как скрип шестеренок. Этому варварству он противопоставил в том числе и французских материалистов XVIII века. Сама же книга носит скорее развлекательный характер и показывает аналогии между организацией общества у разных животных (муравьи, термиты, пчелы, пауки и т.д.) и у человека. Поэтому там можно найти и скотоводство, и земледелие, и монархию, и демократию и коммунизм. Понятно, что это скорее метафоры, но Бюхнер все таки использует их с серьезной целью. Показать что разница между животными и людьми излишне преувеличена. Главная идея книги в том, что Бюхнер стремится доказать, что животные обладают психической жизнью — то есть разумом, памятью, волей, чувствами, навыками общения и социальной организацией — в той или иной степени, подобной человеческой. Разница между человеком и животным, по его мнению, не качественная, а количественная.

Специфическое понимание наследственности

Идеи расизма дополнительно развиваются в книге «Сила наследственности и ее влияние на моральный и духовный прогресс человечества» (1882). Но книга не особо интересна, ни как пример расизма, ни как пример научпопа. И то и другое бывало и получше. Это обычный пересказ принципов дарвинизма, но с серьезным расширением на «духовную» сферу жизни. Бюхнер заявляет не только о том, что наши духовные качества наследуются (приводит пример «душевных» заболеваний, передающихся от предков), но что это работает на примерах целых народов:

Подобно тому, как есть наследственность отдельных индивидов или семейств, существует также наследственность известных характерных особенностей или задатков у целых народов или у отдельных общественных классов. Сюда, например, относится известный торговый гений евреев, который у этого народа, обреченного со времени изгнания из Палестины почти исключительно на торговлю среди чужих народов, развился постепенно и настолько укрепился, благодаря наследственности, что почти на каждого еврея можно смотреть более или менее, как на прирожденного торговца или человека расчета.

Он приводит там примеры с воинственностью французов, и т.д. В общем, попытка объяснить стереотипы о народах при помощи биологии. Но не стоит спешить с выводами! В развернутом виде Бюхнер описывает такие формы наследственности не совсем биологически. В его понимание наследственности входит и обычное накопление и передача знаний. Грубо говоря, если какая-то культурная традиция передается 10 поколений подряд и записана в священной книге, то это тоже форма наследственности. Оно не вшито в биологии, но всё равно почти неизбежно передается от родителей к детям.

Бюхнер типично рисует две крайности: полный детерминизм наследственности и теорию чистого листа, со ссылкой на Гельвеция и Локка. Обе теории он само собой называет крайностями и благоразумно выбирает «золотую середину». Поэтому точно также он говорит и про «моральный инстинкт», что это вроде и кантианский бред, а вроде и правда «наполовину». И таким же образом Бюхнер протаскивает кучу всякой галиматьи, включая даже врожденные, «априорные» идеи. Врожденные идеи он не признает, но если 20 поколений подряд в каком-то племени детей будут учить играть на скрипке, то якобы вскоре даже физиологически эти дети начнут легче других учиться музыке. Это не врожденные идеи, но скорее врожденные предрасположенности, которые можно потом дополнительно развить. Точно также как Бюхнер верит во врожденные характеры и темпераменты. И то самое моральное чувство оказывается вполне может закодироваться в подсознание в процессе эволюции мозга, если народ будет придерживаться одних и тех же норм пару столетий. При этом отвечая на вопрос: передаются ли по наследству умственные способности? Бюхнер отвечает, что однозначно да. Не обходится тут и без расизма, но в этой книге его на удивление меньше чем обычно:

Европеец получает по наследству на 30-40 куб. дюймов больше мозга, чем папуас.

При этом также по мнению Бюхнера длительное пребывание народа в положении рабов может сформировать определённый тип покорности, передающийся потомкам. Это не исключает возможности прогресса, но подчёркивает глубину воздействия условий жизни на характер целых этносов. Рабы от природы. Теперь Бюхнер подводит итоги: наследственность — ключ к пониманию не только биологии, но и морали. Она объясняет:

• Почему одни общества нравственнее других;

• Почему индивидуумы различаются по уровню нравственной зрелости;

• Почему даже идеалы и религиозные представления могут быть унаследованы.

Мораль развивается вместе с обществом, укрепляясь через поколения, как полезный поведенческий механизм. Бюхнер наивно считает, что люди 2000 лет назад кардинально отличались от нас на физиологическом уровне, и люди через 2000 лет после нас будут отличаться ещё во столько же раз больше. Но и здесь этот бред немного сглажен тем, как широко он понимает наследственность и способности человека. Технически, если бы он увидел современный интернет и скорость поиска информации, то это он бы тоже записал в отличия способностей самих людей. Но тут надо отметить, что история знает не только прогресс, но и регресс — народы могут терять накопленный опыт, процесс может идти в обе стороны. Но делая такую большую ставку на человеческий род, он здесь снова обесценивает индивидов, и буквально заявляет, что «индивид — ничто, род — все». Конечно в других местах он будет говорить ровно противоположное, но это его внутреннее противоречие, с которым он по видимому так и не справился, как в общем-то основам его философии противоречит и активно поддерживаемый расизм.

Общественно-экономические взгляды Бюхнера. Критика Маркса

Обычно Людвига Бюхнера считают «вульгарным» материалистом и даже социал-дарвинистом. Из его самой знаменитой книги «Сила и материя», правда, можно без труда заметить, что он не так уж вульгарен, как это принято, и похож на Фридриха Энгельса или Эрнста Геккеля даже больше, чем можно было бы от него ожидать. Конечно, там мы увидели и множество примеров расизма, которые можно найти и в других книгах Бюхнера, и явное одобрение самого дарвинизма. Но в целом, даже в его естественнонаучных книгах встречаются вполне политические высказывания, из которых (не говоря уже о том, что у него вся семья это левые либералы) косвенно легко сделать вывод, что сам Бюхнер — лево-либерал, республиканец, прогрессист, и в общем-то довольно далеко от всяких консервативно-правых взглядов, даже несмотря на его расизм. Но в принципе это не значит, что он не может быть социал-дарвинистом. К счастью, есть одна книга, которую Бюхнер почти полностью посвятил общественно-экономическим вопросам, с очень говорящим названием — «Дарвинизм и социализм», написанная им в 1894 году. И она полностью закрывает этот пробел.

Действительно, переходя к дарвинизму (который за всю книгу упоминается на самом деле всего несколько раз и не имеет для содержания особого значения), Бюхнер утверждает, что в животном мире и в человеческом научный принцип естественного отбора работает по разному, главным образом потому, что в человеческом мире есть много не-биологических, общественно-социальных факторов. Уже хотя бы поэтому сравнивать человеческое общество с животным миром не правильно, говорит ярый биологизатор Бюхнер. Правда он это рисует скорее в форме критики сословного общества и наследственных привилегий. Мол если бы не все эти искусственные барьеры, тогда бы социал-дарвинизм в животной его форме работал бы лучше и для людей. Рынок порешал бы, кто действительно самый достойный (правда уже даже здесь Бюхнер оценивает степень достойности не просто физической силой, а и нравственными добродетелями, где честный человек заслуживает большего, чем бесчестный и т.д.). К этой теме он ещё вернется, правда она выглядит совсем не так, как об этом можно подумать. Но это только в полу-намеках можно заподозрить в нем рыночного фундаменталиста, а на самом деле это было бы далеко от истины. Книга уже с самого своего начала открывается невероятно длинной песней социализму и критикой капиталистического мира, и дальше эта тема возвращается снова и снова. Он критикует капитализм и с точки зрения влияния на мораль, и с точки зрения экономической неэффективности, и с точки зрения искажения и даже ухудшения и без того жестоких принципов природы.

Он разделил борьбу за существование человека на два типа: (1) против природы, (2) против себе подобных. И чем серьезнее успехи человечества в первой сфере, тем хуже становятся дела во второй. Так устроен, к сожалению, капитализм. И ему пора искать замену. Здесь Бюхнер на удивление (и к сожалению) беспощадно материт последними оскорблениями «эгоизм» и «общественный эгоизм», которые делают индивидов прям таки беспощадными и безжалостными животными. Хотя он «прощает» это человеку, но только потому, что такова наша природа (этика и мораль детерминизма), но осуждает при этом он все равно жутко. Индивидуализм привел к войне всех против всех и вредит общественному целому. Он буквально морализирует в духе марксиста стоика-консерватора, так жестко критикуя капитализм, что не каждый коммунист в состоянии будет это повторить.

В противовес всему этому социалистическому пафосу Бюхнер кратко описывает аргументы, которыми обычно на это возражают всякие правые мыслители, про утопичность, про извечность неравенства, малую пользу от раскулачивания в пересчете на душу населения бедняков, плюсы конкуренции для роста экономики и т.д. Но даже при том, что и они тоже убеждают Бюхнера, из двух одинаково убедительных наборов аргументации он предпочитает социалистическую. Но несмотря на всю эту жестчайшую критику капитализма, Бюхнер заявляет, что рабочим надо срочно помогать не только из чувства гуманизма, но также из страха перед грядущей революцией. Он предсказывает, что если ничего не сделать сейчас, то рабочие сами снесут этот порядок, и установят что-то совершенно дикое, занимаясь массовым террором. Давить протесты рабочих силой он считает контр-продуктивной мерой, ибо это только переносит неизбежный взрыв на потом, и делает его только сильнее. Он даже рад тому, что рабочие сами себя обманывают, думая что все эти искусственные причины их бедствия носят естественный характер. Если бы они думали иначе, то уже давно устроили бессмысленный и беспощадный бунт и террор. В общем, только тут становится понятно, почему марксист может выписать Бюхнера из «своих». Бюхнер сам пишет про коммунизм с явным негативом, и он больше про социал-либеральные реформы. Но и к коммунизму он все таки относится скорее положительно, просто с оговорками.

---

И только после этого Бюхнер предлагает материалистической науке о природе совершить «социальное освобождение человечества», как до этого она совершила освобождение в сфере духовной. И вот тут он предлагает нам науку борьбы за существование (а-ля социал-дарвинизм). Но! Здесь он предлагает заменить силу природы на силу разума, а «место борьбы индивидов за жизнь, должна занять общая борьба всех в пользу жизни», или как он ещё пишет: «Место дикой естественной борьбы должна заступить общая, регулируемая разумом и справедливостью социальная борьба за условия жизни». Вот так выглядит ужасающий социал-дарвинизм. Он предлагает перераспределить доходы так, чтобы не полностью уравнять, но сильно сгладить разницу доходов. И когда бедняки будут иметь все базовые блага, тогда уже можно будет предоставить их стихии рынка, чтобы каждый проявил себя и свои таланты. Но опять же, в форме общей борьбы человечества против природы. Эдакое социалистическое соревнование, как в СССР. В общем, Бюхнер выступает как современный социал-демократ. Хотя все таки индивид должен быть самостоятелен, и каким-то образом он все таки надеется не посадить всех на государственную опеку, и дальше поддерживать жажду конкуренции и совершенствования. Каким это образом — не ясно. В общем виде Бюхнер рисует старую просвещенческую идею поиска баланса индивидуального и общественного интересов, точнее их слияния (правильно понятный индивидуализм есть в то же время общее благо). Но из конкретных мер он приводит три пункта:

1. Отмена так называемого поземельного дохода или возвращение обществу естественно и законно принадлежащего всем права владения землей.
2. Реформа наследственного права, постепенно ведущая, быть может, к полному его уничтожению.
3. Превращение государства в общее, взаимно связанное между собой страховое общество против болезни, старости, несчастных случаев, инвалидности и смерти.

В общем, это типичный «джорджизм» с элементами социал-демократии. Весьма радикально-левая теория даже по тем временам. Причем необходимость первого пункта он доказывает почти как русские социалисты, примерами современной общины в разных странах вне Европы, и общественной земли в обществах древности. Не случайно, наверное, что уже в книге «Сила и материя» он дважды ссылался на Александра Герцена. Главное отличие джорджиста Бюхнера от других социал-демократов в том, что он выступает против роста налогообложения и вообще налогов как таковых. Откуда же тогда найти средства, чтобы сделать социальное государство? Ну, во многом как раз из отмены наследования. Куда же деваются заработанные родителями средства, если не переходят к детям? Очевидно — их изымает государство. И суммы там более чем достаточны, чтобы не облагать налогом ныне живущих. Да и ныне работающий будет сознавать, что он буквально трудится во благо всех будущих поколений. В остальном же тоже все типично, Бюхнер против монополий и вмешательства крупных капиталистов в политику.

---

Далее наш невероятный социал-дарвинист предлагает людям поучиться у животных!! Вот оно! Но предложения эти выполнены скорее в духе Кропоткина, и здесь он предлагает отказаться от наследства, чтобы дети активно сами могли добывать себе средства к жизни. Животные, которые тоже выхаживают потомство, все таки отправляют детей выживать в одиночку. Это спорные тезисы, но ведь и социалисты тоже обожествляли труд. Так что и здесь Бюхнер мало отличим от коммуниста, когда в связи с этой темой подписывается под тезисом:

Тунеядец — бесчестный человек.

И вот, обрисовав как будет работать государство всеобщего страхования (по сути обычное социальное государство с пенсионным/страховым фондом), он снова напоминает, что его предложение это не социал-демократия, и не коммунизм, и именно здесь он говорит наверное одни из самых жестких слов за всю книгу:

Я имею ввиду не упразднение частной собственности и не ограничение личной свободы, а, напротив того, большее развитие их, благодаря расширению границ, стесняющих индивида в борьбе за существование, а также благодаря тому, что в случае нужды помощь государства была бы доступна каждому, но не как милостыня, а как право, приобретенное работой. Тот, кто при таких обстоятельствах и при возможности свободного развития своих сил ничего не производит, достоин своей участи. Он гибнет не в силу обстоятельств или несправедливости общества, а по своей собственной вине.

Можно сказать — вот какой он урод! Но проблема в том, что буквально тоже самое про тунеядцев говорили коммунисты начиная с Бабефа. Да и сам Бюхнер добавляет опять, что «коммунизм отнюдь не есть что-либо столь страшное и чудовищное». Он вполне представляет себе отлично процветающее коммунистическое общество. Просто он не верит, что это достижимо с нынешним уровнем развития культуры. Даже провалы уже бывших коммунистических опытов Бюхнер списывает скорее на внешнюю враждебную среду капитализма, а сами эксперименты считает скорее удачными по задумке. По сути он верит в коммунизм, но предлагает эдакий переходной период с перевоспитанием граждан в рамках его собственной модели. Ему (как и марксистам) не нравится ни государственный социализм а-ля Бисмарк, ни благотворительность, а только более радикальные преобразования. Но даже эти два примера он скорее приветствует, потому что даже они показывают, что уже и правители государств сознают необходимость мимикрировать под социализм. Более того, коммунизма не стоит боятся, потому что уже в нынешних государственных устройствах есть более чем достаточно коммунистических элементов, которые даже никто не замечает, но при этом все нормально живут.

Уже и в теперешней государственной и общественной жизни существует немалое количество коммунистических учреждений, которые, если верна одностороння и сухая манчестерская доктрина, должны были бы быть все более или менее упраздняемы и предоставляемы почти всегда неудовлетворительной частной деятельности.

Бюхнер просто считает, что если даже при том, что таких элементов в современном государстве уже и так полно — люди все равно страшатся коммунизма, то значит они явно ещё не готовы принять это, и им нужно больше времени. А сам Бюхнер вполне комплиментарно ссылается на съезды Интернационала, работы Прудона и Бабеля. И сам же считает, что в будущем общество и государство должны стать синонимами, а управление общественным хозяйством, экономика, заменит политику. Единственный явный «минус» для коммунистов здесь только в том, что работу общества/государства Бюхнер сравнивает с организмом животных и машиной, о ужас. Но суть от этого вообще не меняется. Это вполне радикальный левый политик. Но почему он оказался полностью отрицаем марксистами, понять не трудно. Он прямо высказывался против Маркса. Он называет социал-демократов сектантами, которые сделали из Маркса пророка. И критикует их программы мирного социализма как ложь избирателям. Во-первых эти программы на 1/3 уже и так реализующиеся, на 1/3 эти тезисы и так принимают почти все либеральные партии и на ещё 1/3 они просто абсурдны. Но даже если бы социалисты начали добиваться успеха, то мирным путем им победить не дадут правящие классы, а значит в итоге все равно будет революция. Сами социалисты это знают и прямо это говорят, а значит они только на революции и рассчитывают. Почему Генри Джордж и сам «джорджист» Бюхнер при этом смогут преуспеть, им никто так не помешает и их мечты не утопичны — конечно же, нам не расскажут. Но утопичным кажется Бюхнеру то, что социал-демократы и марксисты мечтают о плановом управлении всей экономикой. Сам он не верит в то, что можно так все просчитать, и по сути изобретает калькуляционный аргумент Хайека. Поэтому лучше просто направлять органично устроенный процесс рынка в правильное русло, чем пытаться полностью все контролировать самому. И если даже не говорить о том, что тут есть проблемы чисто экономические, гораздо хуже это скажется на правах и свободах индивидов, именно поэтому такие проекты тотального контроля Бюхнер и отвергает с порога.

Ближе к концу книги он начинает заниматься уже чисто либеральной апологетикой всяких прав на вознаграждение за риск, защищает право на более высокий доход для того человека, что задумал и создал компанию, чем для её наемного работника и т.д. Он был в ужасе уже от государственного социализма Бисмарка, критикуя его чрезмерную бюрократию, но социалисты вполне сознательно обещают ещё больше бюрократии и больше контроля! Местами Бюхнер даже называет социалистические проекты «государственным капитализмом», намекая на то, что государство будет выполнять функции совокупного буржуа, но именно из-за чрезмерной монополизации каждая ошибка такого органа будет опаснее, чем ошибка одного из тысячи. В общем, любой проект в духе СССР для Бюхнера неприемлем вообще. Его социализм гораздо и гораздо либеральнее. Но чтобы не слишком затягивать этот пересказ, тут вполне уместна аналогия с нашими реалиями, где сам Бюхнер — типичный социал-либерал или социал-демократ, а его критикуемые соцдемы — это уже скорее нынешние марксисты.

Насколько это всё прям социал-дарвинизм, как об этом рассказывают все энциклопедические статьи? Можете посудить сами, или поверив этому перескажу, или прочитав эту книгу самостоятельно. На мой же взгляд, передо мной самый обыкновенный социалист конца XIX века. 

Подводя итоги

Прежде чем закончить этот обзор, вернемся к биографии Бюхнера. Как и многие другие мыслители, он изменял свои взгляды с возрастом. Сначала он был действительно довольно боевым материалистом, пытался поддерживать наследие французов XVIII века, хотя и делал это, как мы видели выше, не совсем последовательно. Немецких физиологов-редукционистов середины XIX в. принято делить на две группы — в одной оказываются Фохт, Бюхнер и Молешотт, в другой — собственно «физиологические редукционисты» (Э. Дюбуа-Реймон, Э. Брюкке, Г. Гельмгольц, К. Людвиг). В. Коулмен противопоставляет эти группы по их социально-политическим убеждениям (например, первые в целом испытывали симпатию к либерализму, вторые были консерваторами), по их отношению к «научной популяризации» (первые были популяризаторы, вторые — серьезные ученые) и по их видению соотношения философии и науки (первые отождествляли материализм и науку, вторые разводили их между собой). Но со временем тот же Молешотт начал склоняться к политическому консерватизму, а Бюхнер предпочел пользоваться понятиями «натурализм» и «эмпиризм», а в конце XIX столетия даже отмежевался от материализма. Все это происходит под очевидным влиянием второй волны позитивизма, так называемого эмпириокритицизма. Научное знание, по мнению Бюхнера, не имело абсолютного характера: «История доказывает, что нет ничего абсолютного, исключая именно этого необходимого развития, вытекающего из взаимодействия природы и культуры, но которое, при всем стремлении к прогрессу, в борьбе с препятствиями подчинено законам меры и чисел». В отличие от науки, метафизика, которую Бюхнер определял как ненаходимые средствами науки «отвлеченные начала», претендовала на абсолютность, и тем самым ставила предел мышлению.

Материализм, по его мнению, был всего лишь еще одной философской системой, чьи шансы на успех в разрешении загадки Вселенной были ничуть не больше, чем у других систем, опиравшихся в своем основании на идеи «духа, Бога, Абсолюта, вещи в себе, мировой души, непознаемого, Воли и Бессознательного». Бюхнер мог бы согласиться с популяризатором «монистической философии» Э. Геккелем в том, что пантеизм является наиболее адекватной для ученого философской формой осмысления трансцендентного. Делая акцент на единстве биологического мира, Бюхнер стремился доказать, безотносительно философии материализма, что «один и тот же духовный или психический принцип — как бы мы его ни называли: умом, разумом, душой, инстинктом или волей — проявляется только в различных степенях и видоизменениях, во всей лестнице органических существ, сверху донизу и снизу доверху». Рассуждая о том, что «материя» и «дух», возможно, представляют собой две стороны или два «феноменальных аспекта» одного и того же, чья внутренняя природа неизвестна человеку, он не имел возражений против того, чтобы называть это неизвестное «Богом». Не трудно заметить, что не всякая религия вызывает у Бюхнера отвращение. Самой симпатичной религией для Бюхнера оказывался буддизм, свободный, согласно мнению той эпохи, от «привычных элементов религии». Большая часть этих консервативных высказываний изложены в предсмертной книге Бюхнера, но все таки даже эту книгу современники видели скорее материалистичной по своему содержанию. Вот как характеризует автор анонимного предисловия русского перевода «Силы и материи» последнюю книгу Бюхнера:

«Его последнее и самое зрелое сочинение «У смертного одра столетия» 1898 г. представляет собой резюме его богатой литературной деятельности, обзор сделанного и достигнутого в прошлом, и взгляд на будущее с точки зрения человека, бывшего в течение всей своей жизни до последнего издыхания убежденным последователем основанного на естественнонаучных знаниях миросозерцания».

Только теперь исследователи начинают замечать, что «вульгарных материалистов» правильнее определить как ранних представителей «монистического движения», начавшегося в 1840-х гг. в Германии. Монизм в конечном счете претендовал на то, чтобы перешагнуть границы науки, философии и религии, поэтому он в принципе совместил в себе их конститутивные элементы. Монистическая интерпретация немецких материалистов позволяет отнести их сочинения к традиции, восходящей, по меньшей мере, к Бенедикту Спинозе, и объясняет специфику их не до конца еще изученной религиозности. Но если выразить наше мнение, мнение группы современных эпикурейцев и поистине «вульгарных» материалистов, то мы скажем, что да, Бюхнер — это вполне «современный эпикуреец», и, скажем так, правое его крыло (там где Гольбах, Гоббс, Кабанис и т.д.). Это ещё не самый консервативный пример; есть куда большие консерваторы в этом направлении (тот же Кондильяк, Смит). Что он все таки скорее эпикуреец, совершенно очевидно как по набору тем, так и по частоте цитирования разных людей. Ведь кого чаще всего цитирует Бюхнер (не буквально, а скорее по ощущениям) из более-менее адекватных авторов? Это Эпикур, Лукреций, Гераклит, Демокрит и Эмпедокл из древних. И Геккель, Гельмгольц, Фейербах, Гольбах из современных. Не считая ещё частого упоминания менее известных сегодня ученых. Из менее адекватных мыслителей он любит много различных рационалистов, но чтобы прям часто цитировать, выделяется разве что Кант, Шопенгауэр и Спиноза, и то часто с серьезными оговорками.

Я бы поместил Бюхнера где-то между классическим французским материализмом XVIII века и спинозистским материализмом в буквально марксистской версии (Энгельс). Он недо-материалист и недо-диаматчик. Вполне справедливо будет отнести его в лагерь, к которому он и сам себя относит — к «монистам», по типу Геккеля. Но всё таки на фоне тех же Геккеля и Энгельса, сам Бюхнер куда более эпикуреец. Короче говоря, вроде бы это и база, но всё таки не совсем (особенно после жирных расистских выпадов и рассуждений про врожденные патологии преступников). Но он уж точно не жесткий социал-дарвинист, не сторонник правых идей, и не любитель жестко редуцировать все до атомов. Стоит ли читать? Да. Больше ли здесь базы, чем кринжа? Да. Можно ли брать в «библиотеку эпикурейской литературы»? Без проблем. Но всё таки здесь достаточно много «но», к сожалению.

Использованная литература:

1. Пантелеев Лонгин Фёдорович — Из воспоминаний прошлого. П. Л. Лавров (1918), — Lib.ru
2. С.К. Кудрин — Проблема понимания сознания в философии вульгарного материализма (2018), — Киберленинка
3. С.К. Кудрин — Есть ли будущее у вульгарного материализма? (2022), — Инфра-М
4. В. С. Раздъяконов — Физиологи против теологии: наука как источник секуляризации в идеологии научного материализма XIX столетия (2017), — Киберленинка
5. Гуртовцев А.Л. — О сущности разума человека и познании им реального мира (2020)
6. У истоков монизма как философского направления. Людвиг Бюхнер (2009) — Livejournal
7. Buchner L. Last Words on Materialism and Kindred Subjects. L., 1901.
8. Бюхнер. Физиологические картины, Сила наследственности… и Искусство долго жить — см. наш обзор.
9. Бюхнер. Дарвинизм и социализм — см. наш обзор.
10. Бюхнер. Сила и материя — см. наш обзор.
11. Бюхнер. Природа и наука — см. наш обзор.
12. Бюхнер. Психическая жизнь животных — см. наш обзор.
13. О философии Геккеля см. статью Эрнст Геккель — марксист (2024)
14. Meneghello L. Jacob Moleschott and the conception of science in the 19th century. Scientific materialism as «totalizing» worldview. Utrecht, 2010
15. Большая медицинская энциклопедия — Бюхнер, — ссылка
16. Вся ругань Маркса и Энгельса в отношении Бюхнера — собрана тут.
17. Использовались также Википедии на разных языках, иностранные статьи о Бюхнере и т.п.