Мы уже не раз указывали, что современный материализм тесно связан с позитивизмом, о котором шла речь в двух предыдущих абзацах. Именно по этой причине мы умолчали о материалистическом движении в Германии, несмотря на то, что его самые выдающиеся сторонники материализма именно оттуда, и несмотря на многочисленность материалистов и в других странах. Дело в том, что со всех точек горизонта ныне поднимается, растёт, развивается и утверждается материалистическое движение, которое грозит охватить общество целиком, во всех его частях и элементах. Университеты и академии, книги и газеты, школы и парламенты, науки и искусства — всё оказывается подточенным, насыщенным и разъеденным материалистическими идеями, которые проникают во все сферы жизни, просачиваются, внедряются и в молчаливом шествии ведут завоевание мира путём постепенного и скрытого подчинения всех слоёв общества. И действительно, на первый взгляд трудно понять, в чём состоит истинная причина этой подавляющей силы материализма наших дней. Ведь, в конце концов, если отвлечься от его связей с дарвинизмом и от научного аппарата, предоставляемого последним, современный материализм ничем не отличается от вульгарного материализма Ламетри, Кабаниса и Бруссе. Когда нынешние материалисты утверждают, что человеческая душа — это лишь продукт или аспект организации материи, а мышление — выделение мозга, то вот вам Бруссе, который в своей книге «О раздражении и безумии» учил той же самой доктрине; вот и Кабанис, который прямо заявлял, что «души не существует, а разум — это лишь эффект мозга», добавляя при этом, что последний органически выделяет мышление. 

Причин, способствовавших и способствующих поныне поразительному и всеобщему распространению материалистического движения, достаточно много и они весьма сложны; но две из них являются самыми мощными и действенными. Первая и главная — это принцип религиозной секуляризации, принятый и осуществлённый королями и правительствами, сначала в форме регализма, затем — в форме либерализма. С того самого момента, как общество перестаёт воспринимать живое, непрерывное, божественное и действенное влияние Церкви Божией; как только оно отвергает социальное царствование Иисуса Христа и выходит из потока, по существу духовного и божественного, исходящего из католической Церкви, — с этого момента оно, увлечённое естественным элементом, неизбежно скатывается, и скатывается до самого дна материализма. Вторая главная причина поглощающего и стремительного движения современного материализма — это тесный союз, установившийся между последним и политическим радикализмом: ведь лихорадочный пыл пропаганды, отличающий политические партии — особенно наиболее радикальные, — отражается, передаётся и ощущается в идеях, исповедуемых большинством их сторонников, в согласии с их устремлениями и образом жизни, которые, в свою очередь, готовят почву и облегчают победу революционных партий. Отсюда — та солидарность, которая обычно наблюдается между политическим радикализмом и религиозным, антихристианским радикализмом, между революционной идеей и идеей атеистическо-материалистической, — по крайней мере в практическом порядке, если не всегда в теоретическом.

Хотя эти причины и являются главными и важными, они далеко не единственные, влияющие на происхождение и развитие современного материализма. Уже было указано в предыдущих главах, что преувеличения идеалистического пантеизма, умозрительные конструкции Фихте, Шеллинга и Гегеля должны были по естественной и спонтанной реакции повергнуть умы в материалистический позитивизм. Шопенгауэр, утверждая, что мышление — это органическая функция, зависящая от мозга так же, как пищеварение — от желудка, и одновременно отрицая свободу и личное бессмертие, подготавливал путь идеям и представлениям материализма. Не чужды росту и развитию этой системы и относительная лёгкость в получении удовольствий, и сенсуализм, и «обмягчение» нравов как в общественной, так и в частной жизни, и достижения, и открытия в области физических и естественных наук, которые служат предлогом для выводов и применений, в которых скорее действует антирелигиозная предвзятость, нежели правила логики; сюда же относится и относительная бесплодность эклектического и рационалистического спиритуализма, пытающегося установить невозможное равновесие или примирение между материализмом и христианским спиритуализмом; и, наконец, дарвинистское движение — мощный союзник материализма, находящийся с ним в тесном родстве, если не в подлинной и полной идентичности. Излишне, пожалуй, напоминать, что здесь речь идёт о причинах косвенных, внешних и случайных, обусловливающих материалистическое движение; тогда как его прямая, главная и, так сказать, генетическая причина заключается в позитивизме, то есть в позитивной философии Конта, которая служит логическим предшественником и естественной предпосылкой философско-материалистической концепции.

Философия материализма, если, конечно, этого наименования заслуживает доктрина, исповедуемая его сторонниками, сводится к следующему положению: всё существующее это материя или движение материи. В соответствии с этим основополагающим тезисом и в виде его развития и приложений материализм утверждает:

• Материя бесконечна по своей величине и вечна по длительности. Движение также вечно — как в прошлом, так и в будущем. И материя, и движение, являющееся её существенным свойством, существуют сами по себе и по абсолютной необходимости; следовательно, они не подвержены уничтожению и являются абсолютно неразрушимыми.
• Движение совершается в соответствии с универсальными и необходимыми законами, которые имманентны самой материи, как и сила. Последовательные преобразования и эволюции, происходящие в материи посредством силы, составляют вселенную со всеми классами и разновидностями существ и субстанций, составляющих космос. Бесконечное многообразие существ и сил, возникающих и исчезающих в природе, — это лишь различные комбинации атомов и превращения материи и силы. Движение, которое в мире звёзд и неорганических тел проявляется как притяжение или сила сцепления, — то же самое, что и то, что проявляется в человеке как интеллект и воля. Мысль, следовательно, — это свойство мозговой массы, выделение мозга, и отношение между этим выделением и самой мыслью то же самое, что между желчью и печенью.
• Душа, как у животных, так и у человека, — не что иное, как сила, изначально присущая и существенная материи, которая благодаря организованности, благодаря особому сочетанию определённых атомов проявляется как жизнь, как ощущение и как мышление. Отсюда следует, что при разрушении или распаде этой определённой комбинации душа перестаёт существовать, то есть исчезают жизненные функции, поскольку жизненная активность вновь уходит в глубину природы, чтобы трансформироваться, порождая новые существа и новые проявления силы.
• Таким образом, то, что называют духовностью и бессмертием человеческой души, есть лишь химера воображения. Между человеком и животными нет никакой существенной разницы — существует лишь случайное отличие, заключающееся в более совершенной организации человека. Говорить о загробной жизни, о наградах и наказаниях после смерти — значит жалко обманывать, ибо нет ничего бессмертного во вселенной, кроме материи и движения.
• То, что называют свободной волей, есть чистейшая иллюзия, поскольку действия воли, как и все остальные действия человека, животных и всех существ, подчинены необходимым и неизменным законам природы. Внутренние и внешние условия — вот что неизбежно определяет поступки, которые в обыденном языке считаются свободными, но которые на деле столь же фатальны и необходимы, как действия растений и животных. А поскольку свобода есть необходимое условие нравственности, отсюда следует, что добродетель и порок — лишь слова без смысла и пустые предрассудки индивида и общества.

В резюме: человек — это всего лишь организм, а то, что называют его разумом, — не более чем результат органических феноменов, происходящих в нём: ощущение, память, абстракция, суждение, рассуждение, воля — всё это органические явления, проистекающие из свойства, общего для всех живых тел, а именно — чувствительности, которая отождествляется с сознанием. Эта чувствительность, из которой происходят все прочие органические явления — или, как выражается обыденный язык, способности и силы души, — есть не что иное, как сумма или совокупность бесчисленных клеточных движений, сопровождающих или следующих за деятельностью организма и передаваемых в мозг особыми нервными волокнами. Происхождение общества, так же как и обязанности и права его членов, вытекает из простого соглашения между ними. Этот договор является также источником, формой и основанием того, что называют нравственностью и безнравственностью, добром и злом, добродетелью и пороком. Пустой и иллюзорной является идея духовного существа, а ещё более пустой и иллюзорной — идея Бога как существа абсолютного и совершеннейшего, как трансцендентной реальности и первопричины. Наука не должна заниматься подобным абсолютом, то есть Богом, не потому, что это объект вне сферы науки, как утверждает позитивизм, а именно потому, что такого абсолютного существа не существует и существовать не может. Идея Бога не имеет иного основания, кроме как суетный страх и незнание причин природных явлений.

Такова, в сущности, доктрина, проповедуемая и популяризуемая Бюхнером — самым шумным глашатаем современного материализма — в его сочинениях «Сила и материя», «Природа и дух», а также в трактате «Человек с точки зрения науки». Рядом с Бюхнером и следом за ним по пути материализма идут, с большей или меньшей решимостью и откровенностью, многие естествоиспытатели — не считая тех, кого увлекает материалистическое течение не столько научными идеями, сколько антикатолическими и антихристианскими предубеждениями, и не считая также тех, кто вступает на почву материализма через врата дарвинизма.

---

К первой группе, то есть к научным сторонникам материализма, помимо остатков гегелевской левой, принадлежат: Фогт, Литтре, Лефевр, Брока, Молешотт, Герцен, Мантегацца, Вирхов, Тиндаль, Гексли, Жакко, Бурмейстер, Дюбуа-Реймон, Дюринг, Ибервег, Геккель — и многие другие, менее известные, но трудящиеся сообща, хотя и разными путями, над утверждением и продвижением материалистического движения. Среди наиболее последовательных его сторонников заслуживает упоминания также Конта, профессор Ясского университета, недавно опубликовавший «Теорию фатализма» — сочинение, написанное с откровенно материалистических позиций, чьи выводы совпадают с выводами Бюхнера. Не менее радикальны и идеи Лёвендаля, чей «Очерк системы и истории натурализма» представляет собой настоящую декларацию войны против Бога и абсолютное отрицание всякого духовного и сверхчувственного бытия. Следует, однако, отметить, что у некоторых из упомянутых авторов материализм сопровождается определёнными оговорками и смягчениями, не позволяющими полностью отождествлять их доктрину с наиболее откровенным и радикальным материализмом. Так, например, Дюбуа-Реймон признаёт и открыто заявляет, что «ни одна комбинация и ни одно движение материальных частей не может послужить мостом к сфере интеллекта». Дюринг также иногда отступает от строгого материализма в некоторых второстепенных вопросах; но это не мешает тому, что в основе своей его учение остаётся по существу материалистическим. Достаточно вспомнить, что, по мнению Дюринга:

«… вся реальность по своей сути — это механизм, а сила во всех своих проявлениях — механических, чувственных и интеллектуальных — есть не что иное, как состояние материи (ein Zustand der Materie), субъект и всеобщий принцип всей реальности».

Дюринг, который охотно называет своё учение философией реальности (Wirklichkeitsphilosophie), с равным основанием мог бы назвать его философией материи, поскольку для него материя и реальность — одно и то же. Его «Курс философии» или «Строго научное изложение принципов, которые должны служить для объяснения мира и для управления волей» — пожалуй, самое выдающееся, полное и научное сочинение, написанное в наши дни с материалистической точки зрения. В нём речь идёт не только о том, чтобы с полной откровенностью утвердить и изложить материалистический тезис в метафизической, космологической и психологической плоскостях, но также о том, чтобы развернуть и применить логические последствия этого тезиса к наукам о морали, обществе и политике. В этой области заслуга Дюринга заключается в его логичности и, прежде всего, в откровенности и ясности: поскольку он проповедует абсолютный детерминизм, отрицает человеческую свободу, осуждает всякое религиозное почитание, а также принимает и рекомендует коммунистический социализм со всеми его последствиями — всё это, как и прочие аналогичные воззрения немецкого философа, есть не что иное, как логические производные и приложения центрального тезиса материализма. Таким образом, можно сказать, что немногие оговорки, которые делал Дюринг вначале, постепенно исчезли, уступив место строгому материализму.

Упомянутый Конта, хотя в своей «Теории фатализма» полностью вступает на почву материализма, в других своих сочинениях, особенно в «Материалистической философии», — несмотря на то, что по сути остаётся материалистом, — высказывается с известной сдержанностью относительно некоторых конкретных положений. Хотя Чольбе утверждает, что Ибервег в последние дни своей жизни был формально атеистом и материалистом, есть основания полагать, что его материализм не совпадал с воззрениями Бюхнера и Фогта. Прежде всего, Ибервег не отвергает гипотезу мировой души и в религиозных вопросах также делал некоторые оговорки, как утверждает его друг Ланге. О материализме Геккеля мы здесь не говорим, поскольку его учению будет посвящён особый параграф, ввиду его научной значимости в сфере дарвинистского движения.

---

Итальянские профессора Мантегацца и Герцен (младший) также сохраняют некоторые оговорки или, по крайней мере, не доходят до таких предельно жёстких и абсолютных формулировок и приложений, какие встречаются у Бюхнера и Фогта, — хотя по своим теориям и выводам, особенно в антропологической сфере, они, безусловно, принадлежат к материалистической школе. Для того и другого мышление — это не более чем форма или фаза физического движения, при этом невозможно допустить реального различия между тем, что называют протяжённым движением, и тем, что называют движением психическим или умственным. Если Герцен, со своей стороны, добавляет, что мысль — это результат или продукт органической функции мозга, то Мантегацца формулирует и обобщает свою психологическую теорию следующим образом:

«Наши мысли и чувства, наши книги и статуи, наши искусства и революции — всё это не более чем преобразования солнечного тепла».

Прежде чем завершить эти замечания о современном материализме и его представителях, следует отметить, что не отсутствуют философы, главным образом в Германии, занимающие своего рода промежуточную и неопределённую позицию между материализмом и идеалистическим спиритуализмом, — их дух, по-видимому, колеблется, попеременно влекомый то к материалистической, то к идеалистической тезе. Так, например, Флюгель не решается утверждать, является ли душа простой или протяжённой субстанцией; Цёлльнер — несмотря на свои метафизические склонности и привязанности — склоняется к мысли, что чувствительность есть общее свойство материи; а Ланге, после того как занял позицию неокантианства, после того как провозгласил и защищал в ряде случаев ценность и значимость метафизики и рациональной спекуляции, в итоге полностью переходит на позиции позитивизма и сближается с материализмом, ища в эмпиризме происхождение и объяснение интеллектуальных и нравственных феноменов, утверждая непознаваемость Абсолюта или Бога — в духе, весьма близком к Герберту Спенсеру, — и, наконец, провозглашая возможность объяснения мира со всеми его существами и явлениями при помощи универсального механизма.

Упомянутый выше Вирхов, после того как в своей речи о «Механистическом понимании жизни» — заглавие которой само по себе уже выражает материалистическую программу — заявил, что активность клетки, составляющая жизнь, не отличается от физико-химических процессов, позднее, в другой лекции, сказал, что «нет ничего подобного жизни, кроме самой жизни», и что органическая природа — это нечто особое, нечто совершенно отличное от природы неорганической. Последняя обладает собственной активностью, но эта активность не есть жизнь — если только не в переносном смысле: Mais cette activité n’est pas la vie, si ce n’est au figuré. Впрочем, противоречие с самим собой, по-видимому, является законом для немецкого философа, который, например, в своей речи под заглавием «Атом и индивидуум» утверждает неизменность видов — после того как в «Механистическом понимании жизни» признавал их изменяемость и превращаемость.

---

Теперь следует добавить, что если мы возьмём слово «материалист» в более широком смысле; если будем рассматривать эту систему в общем философском плане и называть материализмом всякое мировоззрение, которое явно или неявно, более или менее откровенно содержит в себе одну или несколько основных посылок материалистической философии — таких, как отрицание духовной природы человеческой души, отрицание её личного существования после смерти, утверждение, что психические или ментальные феномены и физико-физиологические феномены происходят из одной и той же причины и являются двумя фазами или проявлениями одной и той же материальной субстанции; или утверждение, что материя вечна, или что бытие тождественно с универсумом, или что Бог не является бесконечным, личным и трансцендентным существом, — то, повторяю, если речь идёт о материалистической философии в этом широком смысле, тогда можно без преувеличения сказать, что материализм — едва ли не единственная философия, которая господствует в Европе на протяжении последних пятидесяти лет, за исключением христианской философии.

В самом деле, в этом смысле подлинный материализм заключён в учении Штрауса, в доктринах Фейербаха и Штирнера, а также прочих представителей гегелевской левой; в учении Шопенгауэра, в воззрениях Ренана и Вашеро; в позитивизме Конта; в эволюционизме Дарвина и почти всех его многочисленных сторонников; даже в различных формах психологизма — будь то психофизического, физиологического или ассоциативного толка, доминирующего в Германии и Англии, — не говоря уже о пессимистической концепции Гартмана, которая не только в своей сути совпадает с материалистической тезой, но и несёт в себе настоящий нигилизм, способный стать знаменем для социалистических сект, именующих себя таковыми. Если к этому прибавить моральные теории и политико-социальные идеи или системы, находящиеся в согласии и соразмерности с этими более или менее откровенно материалистическими философскими взглядами, то станет ясно, насколько справедливо было выше сказано: «Со всех точек горизонта поднимается, растёт, развивается и утверждается материалистическое движение, которое грозит овладеть обществом во всех его частях и элементах».