• Серия обзоров на пьесы Эврипида: Алкеста, Медея, Гераклиды, Ипполит, Андромаха, Гекуба, Просительницы, Геракл, Троянки, Ифигения в Тавриде, Ион, Елена, Электра, Финикиянки, Орест, Вакханки, Ифигения в Авлиде, Киклоп, Рес.

Из известных нам пьес Эврипида «Орест» была последней, поставленной автором еще при жизни. По какой-то неизвестной причине в том же самом 408 году до н. э. Эврипид покинул Афины, и переехал ко двору македонского царя Архелая. По всей видимости, македонскому царю льстило, что столь известный и знаменитый драматург нашёл последнее пристанище именно при его дворе. Например, Аристотель писал, что после того как Эврипида оскорбил местный аристократ Декамних, царь приказал бичевать обидчика. Знатный аристократ пострадал из-за того, что обидел чужестранца! Очень редкое событие по мерам того времени, отлично иллюстрирующее значимость личности Эврипида. Проживая Македонии, Эврипид создал как минимум еще четыре трагедии, из которых полностью сохранилось две — «Ифигения в Авлиде» и «Вакханки». Драма «Архелай», которая была названа в честь тёзки царя — мифического потомка Геракла и основателя города Эг, очень понравилась Архелаю, а ее первая постановка состоялась у подножья Олимпа в Дионе. Конечно, возникают вопросы, зачем Эврипид переехал в Македонию на старости лет? Возможно это потому, что в Афинах, где уже давно началась кампания против свободомыслия, находиться больше не было возможности. А может быть он просто решил перебраться в город, где собралось достаточно много культурных знаменитостей, потому что кроме него клиентами Архелая могли быть историк Фукидид, художник Зевксис, трагик Агатон, поэт Херил и скульптор Каллимах. Согласно Галену при дворе македонского царя какое-то время находился даже сын Гиппократа врач Фессал. Так что причины переезда могли быть совсем банальными, желанием оказаться в хорошей компании. Но Эврипиду не суждено было долго наслаждаться их присутствием, потому что он умер менее чем через два года после переезда. Историки могут достаточно точно определить даты формирования легенды, так как Эврипид приехал в Пеллу в 408 году, а умер в 406 году до н. э. После смерти Эврипида, македонский царь отказался выдать его тело для захоронения в Афинах. Жители родного города Эврипида поставили кенотаф с надписью:

«Могилой Эврипида служит вся Греция, тело же его находится в Македонии, где ему суждено было окончить свою жизнь. Отечество его — Афины и вся Эллада. Он пользовался любовью Муз и тем приобрёл себе хвалу от всех». 

Здесь мы рассмотрим трагедию «Вакханки», написанную на тему беотийских мифов. Она была поставлена на сцене только в 405 году до н. э., уже после смерти автора, сразу вместе с «Ифигенией в Авлиде» и «Алкмеоном в Коринфе» (последний не сохранился). Здесь был использован миф про Диониса, который приезжает на свою родину в Фивы, чтобы установить там свой культ, но встречает противодействие со стороны царя Пенфея, считающего новый культ безнравственным. В начавшейся борьбе Пенфей погибает от рук собственной матери Агавы, впавшей в вакхическое исступление. Та появляется на сцене с головой сына, насаженной на тирс. До Эврипида этот сюжет разрабатывал Эсхил в трагедии «Пенфей», текст которой утрачен практически полностью. «Вакханки» стали единственной сохранившейся греческой пьесой о Дионисе. 

Пьесу открывает появление Диониса, который рассказывает про свой индийский поход, увиденные по пути страны, собственное фиванское происхождение от смертной женщины и попытку ввести свой культ в родном городе Фивах. Но местный царь не хочет идти на уступки богу, за что Дионис намерен его наказать. Он заколдовал женщин города, которые впали в безумие, и отправились к его базе на горе Киферон, якобы для того, чтобы проводить там оргии. Этих женщин и называют «вакханки», поскольку одним из имен Диониса было имя «Вакх». Дионис не находит ничего лучшего, чем доказать Фивам свою божественность путем силы и унижения. Не только царь, но и практически все жители Фив, мужчины и женщины — все отказались признавать Диониса. Женщины отправились на Киферон против воли, будучи заколдованными. Из всех фиванцев добровольно праздновать пришествие Диониса решили только два положительных героя большинства пьес — Тиресий и Кадм. К тому же Кадм приходится Дионису родным дедом по материнской линии. Оставшиеся в городе мужчины негодуют, что их женщины отбились от рук, и намереваются вернуть их силой, после чего заковать в цепи, и держать в темницах до выздоровления от сумасшествия (план гуманный и надежный, как швейцарские часы). Диониса-Вакха фиванцы воспринимают колдуном из востока, который дурачит женщин ради секса. Главный мотив, который излагается устами Кадма и Тиресия — богов нужно чтить, как завещали деды:

Да, пред богом тщетно нам мудрить. 
Предания отцов, как время, стары, 
И где те речи, что низвергнут их, 
Хотя бы в высях разума витал ты?

Мораль здесь очевидна, как бы умны не были софисты, но мудрость сотен поколений все равно сильнее. Царь Пенфей поэтому рисуется софистом; он не только презирает Диониса, и не только считает всех женщин одураченными шлюхами, которых следует срочно наказать — он наезжает и на пророка Тиресия (что во всех пьесах заканчивается плохо), и буквально угрожает тому смертью, а его деятельность завуалированно называет шарлатанством:

Служить собрались Вакху! Дед, могу ли 
Я старость чтить, теряющую смысл? 
Да сбросишь ли ты плющ? От тирса руку 
Освободишь ли наконец, старик? 
Все ты, Тиресий? Видно, снова хочешь, 
Вводя к фиванцам бога, погадать 
По птицам и за жертвы взять деньжонок! 
О, если б не седая голова 
Тебя спасала, посидел бы ты 
Теперь в оковах, там, среди вакханок, 
За оргии порочные твои! 
Нет, тот обряд, где женам подают 
Сок виноградный, чистым не признаю!

Весьма характерно звучит и критика в сторону Пенфея от богобоязненных героев. Они буквально обвиняют Пенфея в софистике: 

Когда умен вития и предмет 
Искусно выбран им — пусть речью плавной 
Сердца пленяет. Ты ж, Пенфей, лишь словом 
Легко владеешь, точно умный муж, 
Ума ж не видно в лоске слов твоих. 
А гражданин тот вреден, коль, речистый 
И властью смелый, смысла он лишен.

И дальше даже больше, герои напоминают Пенфею, что царь не может править исключительно единолично, что тирания вредна для всех, включая царя. Нельзя совсем обойти стороной и фрагмент, который, по легендам, цитировал философ Аристипп, когда тиран Дионисий вынуждал своих придворных философов нарядится в женские платья. 

Конечно, женщин скромности учить 
Не Диониса дело: это дар 
Самой природы. Чистая душою 
И в Вакховой не развратится пляске.

Аристипп решил принять предложение тирана, ссылаясь на чистоту своей души, в то время как Платон напрочь отказался, ссылаясь на другую цитату из этой же пьесы (см. дальше). 

В общем, Пенфей пошел войной на Диониса и даже взял бога в плен. Впрочем, Дионис даже не сопротивлялся, и весело улыбаясь стражникам, которые пришли его арестовать, просто отправился в Фивы. Его даже не заковывали в кандалы. В Фивах его лично допрашивает Пенфей. Правда царь не понимает, что перед ним настоящий Бог, и он думает, что это какой-то волшебник и жрец культа Диониса. В их разговоре есть несколько интересных мест. Во-первых, Дионис говорит максимально загадочным образом, и это нарочно бросается в глаза, как иллюстрация методов вербовки в религиозные секты. Критика официального культа в исполнении Эврипида? Или может действительно, нам пытаются показать интеллектуальное превосходство Диониса? Это сложно решить, но сам факт такой сцены очень интересен. Во-вторых, Дионис поднимает вопрос эллинов и варваров и выступает в защиту последних:

Дионис: Все варвары уж чествуют его. 
Пенфей: Умом слабее эллинов они. 
Дионис: Как в чем, но в этом варвар выше грека.

Поговорив ни о чем, и ничего не добившись, Дионис вырывается из плена, устроив пожар во дворце. Вообще сцены этого побега тянут на полноценную аниме-экранизацию. Дионис является нам в облике женоподобного мальчика с бледной кожей. Все время, пока мы его видим, в воздухе витает его моральное и физическое превосходство над всеми. При этом он не серьезен, а ведет себя как полу-трикстер, полу-Иисус. Он уверен, что ему ничего не сделают, и со смехом реагирует на любую угрозу, облекая это почти в философские сентенции:

Гнев его перенесу шутя я:
Мудрый должен быть всегда спокоен.

При этом Дионис оказывается искусным волшебником на уровне скандинавского бога Локи. Когда ему вязали руки, он напустил на стражу иллюзию, и на самом деле завязали ноги быку. А когда во время пожара обнаружили, что пленник пропал, то Дионис создал свою эфирную копию, т.е. клона, которого видел только Пенфей. Он набросился на клона с мечом, но окружающие видели только странную картину, как царь наносит удары в пустоту. Получается с самого начала и до конца, к Дионису никто даже не смог прикоснуться. Он просто вынуждал своих врагов делать одну глупость за другой, и наблюдал за этим со стороны. 

---

И вот, посреди пожара, Дионис снова обращается к Пенфею, пытаясь склонить того к признанию поражения. Но Пенфей снова отказывается признать нового бога и хочет убить «колдуна». Тем временем, по докладу очевидцев-фермеров, оказалось, что вакханки на Кифероне занимаются совсем не оргиями, а вместо этого целомудренно проводят время в полном единении с дикой природой. По воле Диониса они получили полное изобилие продуктов, молока и чистой родниковой воды. Картина идиллии рисуется в духе мифа про Золотой век. А когда фермеры попыталась захватить одну из женщин, чтобы привести к царю, то Дионис даровал женщинам практически неуязвимость, сверхъестественные способности и силы, при помощи которых они нанесли мощнейшую контратаку. В случае если война продолжится, армия Фив не сможет остановить вакханок. Но царь неумолим, и даже после услышанного, все равно хочет дать им сражение. Для него это дело чести, он живет в патриархальной парадигме, где его унизили женщины:

Всем объяви что мы идём в поход 
Против менад. Какой ещё беды, 
Когда над нами женщины глумятся?

Дионис в последний раз пытается образумить царя, и от лица последователя нового бога предупреждает, что шансов у царя нет. Он советует заключить мир и принести жертвы. Но царь продолжает упорствовать:

И принесу. В ущельях Киферона
Я в жертву Вакху женщин перебью.

Дионис на это предлагает привести вакханок в город, без боя. Но царь против, и боится что это хитрость, чтобы таким образом захватить город. Тогда Дионис предлагает незаметно привести царя к вакханкам, чтобы тот сначала сам оценил ситуацию. А вернее… под влиянием колдовства царь просто сам захотел посмотреть, как они там в пьяном угаре предаются разврату (на самом деле этого нет, но царь то думает именно так). План Диониса простой, он просто хочет заманить царя в ловушку, раз уж тот решил продолжать войну. Но перед этим он решил ещё поиздеваться, и в качестве маскировки предложил Пенфею переодеться в женщину. Их диалог также стал прямой отсылкой на вышеописанную ситуацию при дворе тирана Дионисия (даже тут отсылка на бога). Если философ Аристипп принял требование, как вакханка, то Платон строго отказался «унижаться», процитировав как раз следующую строчку Пенфея:

Пенфей: Потом… какой наряд ты мне придумал? 
Дионис: По пяты — пеплос, митру — над челом… 
Пенфей: К убору что-нибудь ещё прибавишь? 
Дионис: Да, в руку — тирс, небриду спустим с плеч. 
Пенфей: Нет, я не в силах женщиной одеться. 

Но все же Дионис свёл царя с ума, вынудил надеть платье и торжественно отправится в поход на Киферон, да еще и в одиночку. Там Дионис загнал Пенфея в ловушку и приказал женщинам разорвать его на куски, при чем описание расчлененки очень детальное, как для античной пьесы. Убила его собственная мать, которая проигнорировала все мольбы о пощаде, и с пеной у рта оторвала Пенфею голову. Подразумевается, что она была полностью под властью Диониса, поэтому о каких-то личных ее качествах тут говорить не приходится, ловкий иллюзионист Дионис внушил ей, что она охотится на эпического льва. С насаженной на пику головой армия женщин входит в Фивы, как триумфаторы.

Здесь иллюзия постепенно спадает, и Агава видит, что держит в руках голову собственного сына. После глубокомысленных выводов о правоте Диониса, его жестокой, но справедливой каре — Кадм обращается к публике:

О, смертный! Если небо ты презрел, 
Взглянув на эту смерть, в богов уверуй!

Дионис проклинает не только Агаву, но и вполне богобоязненного Кадма, они должны стать Драконом и змеем, которые станут карой для многих греков. Женщины, которые на первый взгляд находились под покровительством Диониса — были тоже наказаны, потому что они тоже, как и сам Пенфей, отказались признавать нового бога. 

Из этой пьесы можно сделать вывод, что ближе к смерти Эврипид еще сильнее ушел в сторону консервативности, усилил критику софистики и поддержал пропаганду религиозной благочестивости.